Но почему?
Ведь они с ней были одной крови. Точно так же, как Маугли с Багирой. С той лишь разницей, что Маугли её не трахал, потому что он вырос среди зверей и знал, чем всё это скотоложество может кончиться. А этот Клинтор воспитывался среди, как он считал, людей; которые ему и говорят:
– Мы с тобой одной крови.
– Кто, я? Да пошли вы куда подальше.
А те:
– А посмотри на свою мамку – она что, на арийку похожа? Типичная из Одессы, – говорят они. Тот и смотрит, но веры не даёт. – А вот кто твой папка, это под вопросом, потому что и ты сам не знаешь.
Сирота же по отцовской линии. Но тот всё равно не поддаётся голосу крови. Тогда они ему и говорят:
– А ты возьми и загляни себе в штаны. И увидишь наглядно, что ты обрезанный.
Тот заглянул – и обомлел: действительно, калабатуша обрезана.
– А теперь, – говорят они ему, – слушай нас внимательно – вот что ты обязан сделать: взять и шарахнуть ракетами по арабам.
– Да вы спятили на самом деле! Да что вы себе воображаете? – опешил он ещё раз не меньше.
– Слушайся своего голоса крови, – говорят они, – и делай, как он приказывает.
А он:
– Не буду.
– Ах, так? – говорят они. – А вспомни, кто тебя на второй срок президентства избрал? Как ты думаешь, кто это твоему главному конкуренту Доуэлю в самый ответственный момент взял и подпилил перила, что он рухнул и упал? Вся Америка тогда содрогнулась, что такое же самое будет с ней, если она на него подпишется? Это что, твои гомосексуалисты из морфлота перильце подпилили? Ага, дожидайся ты от гомосексуалистов, они пилят что-то другое. Мы тебя поставили, мы тебя и подпилим, если будешь артачиться. Ты! Билл? Дебилл Клиттор ты!
– Не смей так на президента! – вспылил он.
– Тебя, видно, не там обрезали, раз ты ещё не всё понял, – говорят они ему. – Ты хоть подумай тем местом, что с тобой будет дальше после телесериалов? Да ты на жизнь сможешь зарабатывать только своей дудкой в подземном переходе и не больше!
А что выходит? Украина взяла и сдала все 132 боеголовки и осталась без ядер. Кому? Тому, кому приказал тогда Клинтор – а именно расистской Расее. Это что, называется "разоружение?" Казалось бы странным это, если бы вдруг в тот же самый момент не оказалось, что у евроазиатов появилось внезапно ядерное оружие и в каком количестве? В количестве точно 132 боеголовок. Где бы они их смогли взять, не имея ни одного атомного реактора? А? А, или не а?
Вот и получается правда в том, что парад суверенитетов сделали нам из СССР только для того, чтобы отколоть ядерное оружие и лишь потом перепродать его беспрепятственно. Которое стоит во много раз дороже, чем эти суверенитеты...
Ну, дело сделано, товар перепродан, все посредники Клинтор и Бздєльцин свои денежки заработали; но тут встаёт вопрос: а куда теперь эту спекуляцию употребить? Как с неё получить прибыль?
Да. Потому что тут нужна для этого не какая-то война, таких сколько хочешь. А настоящая, всемирная.
И начать её могут только сверхдержавы и никто кроме них – но как их к этому заставить?
Вот мы и подошли к тому, с чего начали – а именно к Налевинской – потому что она вдруг ни с того ни с сего берёт и дарит Клинтору самый главный галстук ярко жёлто-голубого цвета... Не для того, чтобы потом вызвать им мировое презрение к Украине; как это мерзко делал когда-то Брежнев, приказав тогда перекрасить у нас все ментовские "бобики" в наш жёлто-синий цвет.
А для того, чтобы намекнуть:
– Я всё прекрасно знаю про твою аферу с якобы разоружением Украины.
Он и обомлел. Потому что понял, кто её направлял на практику к нему. И куда и во что он вляпался без презерватива.
А те не перестают ему приказывать:
– Бомбируй и бомбируй арабов, и квит.
Потому что это они точно рассчитали, зная, что Клинтор – это единственный чувак, кто может развязать самолично боевой конфликт, минуя при этом свой Конгресс.
Но он, видимо, колебался – и тогда Налевинская берёт и демонстрирует всему миру вонючие пятна спермы его и даёт слушать телефонные записи их разговоров секса. Тот мало не съехал с катушек. А они:
– Тебе ещё мало? Хочешь, чтобы мы показали всему миру восемнадцать месяцев всех ваших сексуальных связей, записанных на видеоплёнки? Как это было с министром юстиции России Ковалём? Этого ты добиваешься? А давай поспорим, что видеопираты за день по всему миру растиражируют, и это будет самый интересный телесериал? Что мы на одном нём заработаем миллиарды долларов. Но это гораздо меньше, чем мы заработаем на новой мировой войне! Так что запускай её, пока не поздно.
Вот так действуют, кто этого не знает.
И одновременно начинают ввергать Бздєльцина через Киряєнка в неслыханный финансовый кризис. Тот в панике:
– Откуда?
– А оттуда, – говорят они ему, – что давай быстренько начинай убивать в Дербенте, как это заповедал Нотердамус, главного мусульманского вождя их веры. А не то, ты весь с молотка сейчас пойдёшь за долги.
Что он даже снова взял и развязал. Потому что не знает, запойный, что уже сто двадцать штук ракет находятся в пути к арабским странам Востока, которые и духом не подозревают, что вот-вот их начнут бомбить из-за какой-то прошмандовки-практикантки. И всё это произошло, как и положено, ровно 21 августа. А мы, в Украине без ядер и без головок должны теперь сидеть и молиться, чтобы успеть хотя бы провести ещё один наш певческий праздник Дня независимости и отметить его как следует ракетами.
Хотя и не ядерными, а лишь фейерверочными. Но!
24.08.98.
Лифт вбок
– Тебе сколько раз подсовывали чеки, выписанные карандашом?
– Да, бывало.
– Ну а почему ты не воспользовался, чтобы увеличить цифру на свой счёт?
– Действительно, почему? – брякнул вслух я, потому что шеф вёл себя странно – если бы захотел проверить меня, то делал бы это не в коридоре, – для этого в нашем банке есть специальное помещение.
Выйдя на служебные лестницы, вызвал грузовой лифт.
– Но я выбрал тебя не потому, что ты честный.
– Честный? – неподдельно удивился я.
– Честный, глупый, но, главное, спортивный, – лифт тронулся, проваливаясь.
"Ну, ясно, если спортивный, то глупый", – подумал я, но не сказал вслух. А:
– А куда это мы едем? – обиженно спросил я.
– Спасать Украину, – ответил он сухо.
Я бы не поверил, однако в тот миг лифт, который ехал вниз, скрипнул и, вопреки здравому смыслу, двинулся влево. Бей меня сила Божья, но координация меня, спортивного, никогда ещё не подводила.
– Я выбрал тебя, потому что ты здоровый бугай, так легче взять тебя одного, чем каких двоих, – говорил он непонятно.
Мы вышли из лифта не на лестницу, а прямо в какую-то подсобку.
Переступив швабры, шеф что-то нажал за шкафом, и она важно отодвинулась. Важно, потому что оказалась с другой стороны полметровой стальной. Отчухался я только тогда, когда она за моей спиной закрылась.
– Расскажу по дороге, – кинул шеф на мой удивлённый взгляд.
Он открывал одно за другим помещения, совершенно неприметные, потому что кроме пыли там не было никаких мебели.
Наконец мы оказались в зале, шеф щёлкнул выключателем, и посередине медленно засветился гигантский сейф. Удивительный не столько мрачными габаритами, сколько полным отсутствием замочных скважин – ни кодовых, ни каких других. Добавить, что открывался он внутрь.
– Переодевайся, – бросил мне немалую охапку театральной одежды, когда мы туда зашли.
– Что это?..
– По дороге, по дороге расскажу.
Я поверил, потому что сейф сразу двинулся, это я почувствовал по боковому толчку.
– Брюки свои можешь оставить, а всё остальное, быстро, не теряй времени, – ловко переодевался он.
Пояс оказался слишком тяжёлым, потому что в двух кобурах торчали пистоли, такие можно увидеть разве что в пиратских мультяшках.
– Заряжены, – предупредил он, – но холостыми.
Я взглянул на него и ахнул – совершенный казак по одежде, тем временем натягивал на голову резиновую плавательную шапочку телесного цвета, сверху прикреплён "оселедец", добротный парик.
– Время подошло значительно быстрее, чем мы его рассчитали, – вздохнул шеф, – значит, у нас осталось каких-то пять минут, чтобы успеть.
– Какое время?
– Время ростовщиков, они объединились вне всех своих государств, понимаешь? Термина "глобализм" тогда ещё не было, но волчьи интересы прекрасно кучковались, хотя тогда ещё не было никаких сетей, интернетов. Но об этом расскажу по дороге назад.
Он вынул из ящика бочонок, такой, какие продаются на Андреевском спуске под вино, достал из него чип, который имел на другом конце красную пимпочку, погладил её.
– Дистанционный детонатор, – пояснил он сухо.
Дверь открылась, и мы увидели ночь, которая ворвалась густыми полынями и густым стрекотом сверчков.
– Чего встал? – сунул он мне в руки бочонок. – Беги, минуй мост!
Я помчался наверх по сухой скользкой траве, которая, к несчастью, уже росилась. Недолго думая, засунул бочонок между балок, как можно дальше подперев подпорами, стараясь не смотреть вниз, где темно и быстро катилась неизвестная своей тьмой река, отдавая стремительной влагой. Не стал я долго дослушивать и подался с насыпи от опасного места, назад к нашему кубистическому укрытию.
– Молодец, – похвалил шеф, выключив секундомер на часах. – Теперь быстро слушай: ростовщики всех стран объединились тайно и собрали общий транш из разных здешних золотых денег. Которые решили отсюда тихонько переправить в Валахию, а туда уже завезли ювелиров и оборудование, чтобы всё переплавить и отлить множество стандартных монет, понимаешь?
Не очень, потому что этот полынь пахнул средневековьем – как же я сразу не догадался, куда мы попали?
– Словом, они решили быстро сменить валюту, ясно? И на этом безумно разбогатеть, потому что кто оседлал прогрессивную валюту, тот и царь, ага?
Он не завершил мысль, потому что издалека послышалось глухое топотание. Мы бросились к обочине, и сквозь прибор ночного видения я в упор увидел лошадей с плотно обмотанными копытами.
– А почему охрана позади?
– Потому что раньше нападали только сзади, – прошептал шеф, – а мы нападём спереди, только карета переедет мост...
Копыта ударили по мостикам, и я чуть не ахнул – и не представлял, что когда-то были такие гигантские дилижансы, или, сказать бы, берлины.
– Но нумизматическая стоимость этих монет, – шеф внимательно и медленно поднимал дистанционку, – в миллионы раз превышает их реальную...
Нажал на красную кнопку, она засветилась – и мост так же красновато взлетел в марево ночи, которая утонула в стонах и криках, что и исчезли звёзды.
Я бросился вслед за ним, однако он уже рубил постромки, отгоняя лошадей.