Итак, экономя деньги, я везде ходил пешком, оправдываясь псевдонамерениями осмотреть неизведанную архитектуру города. Но нет, черт дернул меня, увидев невиданного "шаттла" – троллейбуса, необычного по дизайну, сесть в него, чтобы еще лучше рассмотреть достопримечательности сквозь неслыханно прозрачные окна. Выбив автоматический жетон, я необдуманно оказался внутри этого технического чуда.
... И тут на перекресток выкатился автобус. Доверившись светофору, а не собственным глазам, я дернулся дотянуться до клаксона, но где там! Тот прет, уверенный в непоколебимости мироустройства. Однако славные потомки викингов заверещали так, что даже наша совершенная звукоизоляция не помешала автобусу услышать, и он вывернул руль, пролетев боком, лишь слегка задев бампер. Почувствовав, что и я сам кричу, я повернул машину туда, куда несли нас бугели, дергая проводами; а указывали они, слава Богу, на подъем.
– Мамочка родная, – перешел я на шепот, ведь машина понемногу замедлялась, несмотря на мой пульс.
"Хоть бы полиция нас заметила", – не успел я подумать, как вспомнил, что вовсе не видел ни одного полицейского. "А зачем они тут вообще? Ведь такой высокий социаль, что всё и так урегулировано".
И тут навстречу двинулась куча снега, и я почувствовал, что она, сдвинутая бульдозером, остановит нас. Это был шанс, и я резко повернул туда, но не успел обрадоваться, как троллейбус легко и мощно пробил её насквозь, лишь немного сбросив скорость, слава Богу, не задев ковша. А то плакали бы мои кровавые суточные на сто лет вперед.
... Сделав еще пару поворотов, я понял, что местность пошла знакомая. И правда, нечистый носил нас снова мимо конечной остановки. Да, это она, злосчастная. Я увидел карету "скорой", к которой на колёсах катил наш медперсонал водителя с разбитым носом. Он чинно и явно наслаждался высоким уровнем социала, но при этом крепко держался за свои швейцарские часы.
– Хаапсаало! – во всю силу крикнул я единственное известное мне здесь слово.
За двойными толстыми окнами никто на улице не отреагировал – ни медики, ни прохожие. Ну едет себе троллейбус, что тут такого? Даже водитель, полностью поглощенный торжественной процедурой, не обратил внимания.
– Хаапсаало! – я достиг верхних регистров, надеясь, что пассажирам надоело любоваться моей задней половиной, и они поддержат меня.
Мертвенная пауза была в ответ. Невероятным усилием сощурившись, я увидел, что салон абсолютно пуст! Вежливые скандинавы, почувствовав еще на том подъеме, что скорость падает, немедленно выпрыгнули. Хоть бы один вытащил меня из окна, чтобы и я... Но они решили лучше оставить всё, чтобы спасал муниципальную собственность.
"Прекрасная тема для конференции", – ругался я, ведь троллейбус снова терял скорость на подъеме, но трусы мои, зацепившись, не пускали.
"Ну может же снегопады вырубят фазу?" – молился я.
Но тут вспомнил, как конференция гордилась: единственный раз здесь выбило фазу во время ночной бомбежки во времена Второй мировой войны.
Зеленая сказочка
Девочка Яринка, бабушка Иринка, дедушка Богдусик
Жила-была девочка. Когда бабушка кормила её арбузиком, та каждый раз выедала всё зеленое, а красное не ела.
Никогда.
– Потому что я такое люблю! – капризничала она.
Так было много раз, пока однажды она не вышла во двор играть, где играл мальчик Данилко.
Он увидел её и... убежал!
Догнала его девочка и спрашивает:
– Почему ты убегаешь от меня?
А он весь дрожит и зубами цокает:
– А ты разве сама не видишь?
Удивилась девочка:
– А что мне видеть?
Он ничего не ответил, потому что убежал еще дальше.
Заскучала девочка и пошла домой.
А там как-то взглянула в зеркало – и ахнула!
Потому что увидела себя всю зеленую: и ручки, и ножки, и личико.
– И печёночка, и сердечко, наверное, тоже зеленые?.. – загрустила девочка.
Испугалась девочка.
Заплакала девочка:
– Неужели никто теперь не будет со мной играть и дружить?
Вышла она на улицу, а все прохожие вокруг смотрят на неё удивлённо-преудивленно:
– Откуда тут взялась такая зеленая-презеленая?
Загрустила она, стоит, не знает, что делать.
И тут идёт из школы храбрый первоклассник Климко.
Увидел он печальную девочку и спрашивает:
– Девочка, а почему ты такая... грустная?
– А ты разве сам не видишь?
– Не вижу! – сказал мальчик Климко.
Ведь он был очень добрый, и хотя увидел, что девочка совсем зелёная, решил ей об этом не говорить, ведь он же не зеркало.
– Ничего страшного, – сказал он ласково, – всё как-нибудь пройдёт, не грусти, девочка...
Пришла она домой, села и ждёт, когда всё пройдёт.
А оно и не проходит – ни на ней, ни в зеркале.
Вся зеленая.
А тут бабушка Ируся принесла свежего арбузика, порезала дольками и зовёт девочку:
– Садись, поедим вкусненького.
Зная, что девочка ест только зеленое, бабушка решила вырезать его и сварить в сахаре, чтобы получились вкусные-превкусные цукаты.
А девочка не знала этого и заплакала:
– Бабушка, не режь зеленое для меня, ведь видишь, какой зеленой я стала?
А бабушка:
– А я же тебе сколько раз говорила не есть зеленое, а ты не слушалась... Ой, что ж теперь делать, придёт мама, придёт папа и будут ругаться, что я недоглядела. Ой, пропали мы...
– Конечно, – сказала девочка и стала ещё зеленее, чем была.
И тут бабушка решила:
– Ой, выпью-ка я лучше кофе, может, что-то и придумаю.
Сели обе и думают.
А девочка спрашивает:
– Бабулечка, а кофе – это сестра арбуза?
Вдруг бабушка и говорит:
– Арбуза? Постой! Если ты вся позеленела, потому что ела только зелёную часть арбуза, то...
– ... То теперь нужно есть только красную, – живо выкрикнула девочка, – чтобы снова порозоветь!
Вот ест она красное и ест...
А не розовеет никак.
И выглянула она в окно.
И видит, что во двор вышел гулять мальчик Климко, и никого больше нет.
Тогда девочка тоже вышла гулять.
Играют они вдвоем игрушечными собачками и котиками, но видит Климко, что девочка всё равно грустит.
А он был очень добрый и всё время думал:
"Что же я могу сделать для такой хорошей девочки, чтобы она не грустила и не печалилась?"
Вот он взял и поцеловал её в зелёную щечку.
И та щечка от поцелуя вдруг зарделась, покраснела!
И потом вся девочка зарделась и порозовела.
Вся-превся.
И побежала домой, чтобы успокоить бабушку.
И что?
Бросила девочка навсегда есть зеленое из арбуза?
Наоборот!
– Что ты делаешь? – всплеснула руками бабушка.
Ведь увидела, как девочка снова уплетает ту зелёную арбузную мякоть, что предназначалась для варки цукатов.
И с ужасом увидела, как девочка снова-преснова превратилась из розовенькой в зеленую...
– Зачем ты это сделала? – вскрикнула бабушка.
Но внучка её уже не слышала.
Она со всех ног бежала во двор к Климко, чтобы он снова поцеловал её и превратил в розовенькую.
Клинтор!
(мини-апокриф цикла "Прощай, суржик!")
То, что этот Клинтор скочил налево на Налевинскую, виноват не он, а совсем противоположный президент Бздельцин. Во кайф! – и только ради того, чтобы когда-то тот самый аеролог Нотердамус точно предсказал Третью мировую войну с точностью до дня, а именно 21 августа 1998 года, и не соврал. Потому что именно в этот день Клинтор самолично взял и выпустил сто двадцать штук ракет одновременно по двум суверенным государствам Востока без предварительного объявления причин. Тут надо быстренько во всём разобраться, пока не началась ядерная зима, а то будет уже не до того, чтобы выяснять причины.
Некоторым кажется, что всё началось со взрывов в двух посольствах Клинтора в Африке. Но никто не задумался, почему же он ракеты запустил не в эти страны, а в совершенно другие, арабские. Где тут логика? А начинается она с того, что её нет. То есть взорвать посольства могли ни те, ни другие, а неизвестные. Которым кровь из носа нужно было поссорить Клинтора с мусульманами. И начали они этот процесс года два-три назад, когда вдруг Клинтору стали попадаться в постель разные дамочки из секретариата. Причём совсем недоказательные в смысле секса. До такой степени их было много, что они добились своего – жена Клинтора наконец перестала его допускать к себе:
– Ты ещё занесёшь какую-нибудь заразу в семью. Или ещё что. А я женщина молодая, здоровая, на фига оно мне надо, эти хламидии.
До того дошло, что ему уже и в ядрах тесно стало, что там, как говорится, начали пищать дети. Не говоря уже про всю его страну, которая вдруг придумала именно в этот момент "виагру", или как она там называется, но суть которой в том, что проглоти пилюлю и стучи сколько хочешь. И вот все вокруг стучат, пресса, теле, радио тоже полны этим, а он один как дурак сидит и молча терпит.
И тут, вроде бы случайно, появляется в Белом доме какая-то практиканточка из дружественной страны – в чем она собиралась практиковаться, уже не тайна, а тогда был ещё вопрос. Потому что сунулась она сначала к министру обороны попрактиковать его, кстати, со своей подружкой; ну той, что умеет включать магнитофоны. Но их там обоих быстро отшили, потому что раскусили. Пока скандал не решился тем, что она там по всем коридорам власти хвостом крутила так, что пока её не заметил Клинтор.
Хотя этот хвост ему в дочки годился, если не во внучки. Ну он, видимо, уже совсем потерял голову. Что взял, того хвоста и отшвырнул. Й, й, й... и так продолжалось восемнадцать целых месяцев, что по-нашему полтора года. Как она заявила, что он её всё это время насиловал, поэтому она каждый акт, как доказательство, собирала пятна спермы. Можно подумать! Какая практика может так долго длиться? Это ж тебе Белый дом, а не высшее учебное заведение, чтобы такие длинные семестры практиковать. И за это дарила ему галстуки на шею, только чтобы он её оттуда домой по месту жительства не отправил и практикантство продолжал, которое заключалось в том, что она каждый разговор и секс с ним записывала на плёнку. Фокус не в этом, а в том, что государству денег на гандон не хватало? Ты же президент, чикнул себе, завязал в узелок и в унитаз кинь. Нет, ему надо разбрызгиваться, как маленькому.
И где были в этот момент его пресловутые ФБР и ЦРУ? Свечку они держали, вместо того чтобы? Для чего они вообще там существуют, если любая практикантка с челюстью боксера хвостом закрутит голову первому лицу государства?
Вот тут и начинается разгадка самой главной загадки.
Потому что он ей безмерно доверял.