Вещий Олег Страница 18

Сам взял лук, перекинул через плечо колчан со стрелами — отправился в лесок. Надо что-то добыть на завтрак. Когда вернулся назад с подстреленными утками, ни гостей, ни повозов уже не было. Подались, верно, большой дорогой, что пролегала под леском и вела в неведомые края. Оставили ему на столе каравай хлеба, миску лука, кусок копчёного окорока. Что за люди? И куда идут? Да помогут им боги за их щедрость. Вышел из хатки. По лестнице поднялся на сеновал переворошить сено, чтобы не отсырело. Взошёл на последнюю ступень и оглянулся. Что это? Заморгал глазами — чуть не упал. К Пересеченю, уже со стороны большой дороги, шла большая рать. Бычьи рога на варяжских шлемах, сверкают кольчуги... Это снова Олеговы захватчики! Вот они подходят к Пересеченю, вот разделяются на две части и начинают обходить град. Эх, гордый Превладе, думал, что отбился от этого упыря? Ещё не раз выйдешь с мечом на валы — не раз вспомнишь и пастуха Окомира, которого презрительно унизил. Эта мысль пронзила его лишь на миг. В следующую минуту он скатился с сеновала, оседлал своего гнедого конька и подался снова к Пересеченю. Кто, как не он, снова спасёт стольный град уличской земли!.. * * * Дорога была ровная, хорошо наезженная за лето, притрушенная соломой и сеном, что всё лето свозили во дворы хозяева. Под летним солнцем и тёплыми ливнями она выбелилась, словно свиток полотна, что разостлался по земле и теперь катил по себе круги больших колёс в высокое небо, ибо туда, казалось, вела эта дорога. Только орлы скользили в вышине да время от времени чертили небо журавлиные ключи. А дорога всё тянулась, вилась, упиралась и вела в какую-то беспредельность. Это была дорога её Судьбы, что вывела её из самой Преславы и бросила в эту беспредельность. Высокий длинношеий проводник этой валки ехал впереди, осматривался вокруг, щурил глаза на солнце, к чему-то словно принюхивался. А потом велел поворачивать то налево, то направо. Они всё дальше углублялись в лесные просторы, в рощи, всё чаще перебирались через ручейки и речки. И никто не знал, что теперь под кожаным шатром, где ехали две девочки, одна постарше, другая — совсем дитя, отроковица, всё больше витало надежд и ожиданий. Девчушка та с любопытством следила за тем парнем. Проводник напоминал ей птицу. И казалось, что он знает всё на свете. С ним не страшно. Путникам она говорила: — Смотрите, он так похож на аиста, правда? — Одни угодливо улыбались её словам, другие снисходительно кивали головами, чтобы сделать этой весёлоглазой девочке приятность. Лишь священник хмурил лоб. Негоже молодой девице засматриваться на юношей, да ещё и простолюдинов. Ведь Оленка не просто девушка. Она княжна, она внучка царя Симеона и едет сюда не на прогулку, а как невеста для князя, для владыки великой и богатой древлянской страны. — Обойдём тот городок, — сказал проводник. — Зачем обходить? Давайте зайдём и отдохнём! — капризно сказала Оленка. И вправду, сколько они едут — не зашли ни в один городок ни в тиверской, ни в уличской земле. Девушке ведь хочется наконец увидеть города в этой земле. Такие ли они, как на Дунае? Какие тут люди, какой у них язык, какие песни поют, как одеваются. Рассказывал тот купчина Синько, что всё здесь — как и в болгарской земле. Только больше простора, больше широких полей, зелёных долин, голубых рек и прохладных лесов... А зимой, говорил, землю застилают голубые снега. Оленка зажмуривала глаза, и перед ней тогда плыли зелёные долины и голубые снега. И вот теперь много дней они едут по этой земле. Ничего того она не видит. Вокруг пожелтевшая, сухая степь и орлы над оврагами. И леса золотисто-розовые. На горизонте холодно-синего неба время от времени вырастают высокие башни и тёмный пояс валов. То город? Но они почему-то упорно обходят их. Сейчас снова промолчал их проводник Лелека на её просьбу. Отец Гавриил тоже недовольно молчит. Неизвестно почему — то ли он недоволен ею, что разговаривает слишком много с простолюдином, то ли недоволен проводником. Оленка вздыхает, переводит взгляд на свою прислужницу Смилянку. Та лежит на мягких шкурах и дремлет. Ей до всего нет дела. Что есть, то и есть. Куда привезут — там и будет. От своей судьбы ей не уйти, потому что уже не раз убегала, да её возвращали назад. Хотели продать кочевникам-мадярам, да Оленка увидела её на торгах — взяла к себе в прислугу. Ехали, ехали ещё долго. Уже и вечерело. Сладко дремалось под прохладными звёздами. И тут дождь. Тучи плясали над землёй, прямо над их головами, будто хотели зацепиться за землю, чтобы остановить свой бешеный танец, но не могли. Дорога потекла мутной рекой. Кони месили грязь по колено, наконец остановились. — Вон там хижина есть под леском. Надо добраться туда, — сказал кому-то проводник. Добрались до той хатки уже на рассвете. Хозяин был бедный, хотя гостеприимно развёл для них костёр. Пошёл на охоту, а они тем временем снова пустились в путь. Солнце уже подсушило дорогу, дождевая вода прибила пыль. Хорошо дремалось под скрип повозок и спокойный топот копыт. И вдруг повозы их валки пустились в бешеный бег. Впереди летели на конях стражи с проводником во главе, их руки уже лежали на поясах с мечами, готовые в любую минуту выхватить их из ножен. Что случилось? Волчья стая? Дикие тарпаны? Туры? Кто-то гнался за их валкой. Оленка прильнула к щелям своего кожаного шатра, пыталась что-то разглядеть. Но видела только выпученные лошадиные морды заднего повоза, на котором ехал отец Гавриил со слугами. И вдруг стражи, что мчали впереди, остановились. Перед ними стояли какие-то неизвестные ратники с обнажёнными мечами. Некоторые из них были похожи на их охранников — в шлемах и кольчугах, некоторые на шлемах имели толстые бычьи рога. — Куда и зачем? Зачем и куда? — кричали им. Их проводник спрятал меч в ножны. Со своими надо разговаривать без оружия. Лицо его было приветным, улыбчивым. — Ба, так это же свои, а мы думали какие-то ордынцы! — смеялся он. — Это ж, видите, повозы купчины Синька. Из Преславы... — А какой товар у вас? Золото, серебро? — допытывался старший. — Да какое золото... так, себе... Люди... — пробормотал и купчина, сошедший со своего воза. У него во валке всего три повоза — и товара никакого. Что скажет? Но кто перед ними? Враги или друзья? Впрочем, здесь варяжские вои вперемешку со славянскими ратниками. Наверное, киевское воинство... И от испуга запутался в словах купчина. Тогда старший — это был сотник с бунчуком при седле — подъехал к первому повозу, заглянул под шатёр. На него с любопытством смотрели две пары девичьих глаз. Одежда на девушках была непростая, багряница и бархат. В шатре были расстелены ковры и шкуры, на них стояла серебряная посуда. — Ого, тут ромейский товар! Вот купчина! А там кто? — Сотник кинулся ко второму повозу, где ехал священник со своими слугами-монахами. — Ой, тут ромейские лазутчики. Ну и купчина ж... — взволнованно усмехался в усы сотник. Синько и его стражи стали доказывать, что это вовсе не лазутчики, не пройдохи, что они едут в древлянскую землю по зову княгини Ярки... — В древлянскую землю? К княгине? И к князю? Видать, князю тот товарец везёте! — Сотник кивнул головой к первому повозу. — Что-то тут я не пойму. Заворачивай-ка, парень, свои повозы в Киев. Пусть там воевода и князь разберутся. А здесь нельзя. Тут война началась — осадили град Пересечень. — Мы не ведали ничего о войне, — лепетал купчина Синько. А сам косил глазом на своих стражей, на киевских ратников, словно считал, сколько их тут. А их было немало — не одолеть своими силами. Потому миролюбиво согласился: — Коли велишь в Киев, пойдём. Мы люди маленькие. Мы против воли вельмож не идём. Оленка удивилась: таким болтливым и льстивым она ещё не видела купчину Синька! Испугался этих киевских вояк? Высунулась из шатра, ухватилась руками за край повоза и сердито крикнула: — Не хочу в Киев! Должна быть в Искоростене. Я невеста древлянского князя. А ну прочь с дороги! — крикнула сотнику. В ту же минуту она с удивлением заметила, как побледнел купчина, как скривились губы их доброго проводника. И тогда догадалась, что сказала не то, что погубила их, а может, и себя... Сотник от её слов только рот раззявил. Вот какая пташка угодила в его силки, видать, с золотыми крылышками. Может, она и княжеского рода? — А ты княжна? — спросил он её. — А тебе что с того? — сердито оборвала его. — Да ничего. Расскажешь обо всём нашему князю. Ха-ха-ха! — искренне рассмеялся, вспомнив, как он подбирал киевских невест для Олега и его варягов. Тогда он, сотник Деревяка, получил добрую милость от киевского владыки. А эта золотая пташка, наверное, и не ведает, в какую золотую клетку может влететь!.. — А возьмите-ка всех стражей и этого купчину в железо. Да бросьте на повоз. В Киеве найдётся для них поруб! Вскрикнули девушки. Дробно перекрестился священник. Судьба человеческая всегда держит человека на волоске от величия или смерти... Потолкались, посмеялись на перекрёстке двух дорог. Повернули направо. Эта дорога и привела их на другой день к граду Киеву. Наконец Оленка могла утолить своё любопытство. Деревяка рассказывал ей: — Вот это уж переехали Стугну... А то была река Желянь... Вон слева наша большая река Лыбедь... Лесной дорогой поднялись к валам. За ними стоял княжий двор. Оленка от нетерпения даже раскраснелась: о чём же станет говорить с ней киевский владыка? Но в Киеве Олега не было. Надо ждать, пока вернётся из-под Пересеченя. Вернулся лишь через две недели. * * * Он сидел против них на лавке в гриднице, внимательно слушал льстивое бормотание Деревяки и ещё внимательнее взвешивал добычу киевского сотника, которая и вправду была немалой. Чем больше рассказывал Деревяка, тем напряжённее становился Олег. Оленка и сама начала прислушиваться к словам этого степного вояки. И что же она услышала? Что он, сотник, их отбил, что он, сотник, с ними сражался, что он побил их проводника и стражей!.. Какая ложь... Разве она была слепой? Не выдержала, всплеснула в ладоши, подошла к Деревяке и оттолкнула его плечом. — Всё это неправда, великий владыка! — В её глазах засверкали синие слёзы. — Не верь ему... он всё это придумал, чтобы получить от тебя больше мзды... Никакой битвы не было! — Неправда? А что было правдой? — возмутился Деревяка, аж его чёрный ус дёрнулся вверх.