Чергинькну-дзенькну,
ножом дворян чичикну, га? Пусть кровь
бежит, а я царицу обману —
ага? ага?
(Прыгает.)
Гайдук
Проходи, гагакало,
к чему это юродство? Видишь: барыня,
а с нею ещё и двенадцать дударей
идёт. Проходи, а то сейчас цапну.
В а х т а н г
А я всё равно что-то знаю. Га? А вот
и не скажу.
Входят дудари, играя.
5*
131
Ну, здравствуйте, повстанцы!
Так глядите: ножом господ
по горлу чик! — а дальше будет видно.
(От удовольствия кукарекает.)
О г е н и я
Да где ж он тут взялся?! Гайдуки,
гоните его! Скакуны — дорогу!
Ф и г е л ь
Куда это? — назад! Ведь я иду.
И ой дуду, дуду…
(Падает на канапе.)
Расхлёстанная, вся в шелесте и бряцании, вваливается барыня.
Барыня
(кричит)
Это ж Илиада!
(Переводит дыхание.)
…а из Лейпцига всё нету? Цыц,
дударики!
(К скакунам.)
Да прекратите там танцы!
Теперь вы не дударики,
а воины-ахейцы, — Илиада!
(Падает, схватившись за кресло. Её поддерживают.)
В а х т а н г
Ага? Ага? Убьём гада! Как?
А вот так!
(Замахивается.)
Гайдук
Ну-ну, а то цапну.
Барыня
Блаженненький?
Гайдук
Да кто его знает, откуда он
выпрыгнул или, может, по дороге
прибился.
Барыня
Пусти его! Пусть. Я всех
блаженненьких люблю. Монахов принимаю.
Они ж меня к небу вознесут,
по всем мирам прославят. Ах, события!..
И как это нам удалось наткнуться
на этого князька Херехевлидзе!
(Тоном, каким декрет читают.)
Самодержав…
Кто тут засмеялся, —
Огения? Как трон так неумело
устроить? Моё фамильное кресло, трон!
Огения подкладывает подушки.
Я вам покажу смех!
…самодержавие;
монархия; дворянство. Гайдуки!
Все выходы занять, не выпускать
никого!
Гайдуки становятся у дверей.
Так. Ведь я боюсь, — боюсь, —
боюсь я одна остаться!.. Боже,
скука какая!.. Неужели конец? Неужели
пришёл конец самодержавию? Вольность?
Голоты бунт? А как же без раба?!
Я без раба не могу!! Не представляю
смысла дворянской души,
красоты жизни своей как феодала.
Шакала — вот кого должна я
сама в себе любить. Кровожадного,
хитрющего шакала. Я! Чтоб Я
душила всех за горло. Душно!
(Млеет, её поддерживают.)
Сяду.
Устала я.
(Закрывает глаза.)
Вся философия
моя — это я.
(Тяжело дышит.)
О г е н и я
Не шумите… Заснула…
Выходите все, да потихоньку — цс!..
Все пятятся на цыпочках, вдруг Фигель начинает лаять на канапе.
Барыня
Ой, цуценко бедненькое, — обижают.
Дударь
Комедия!
Барыня
Дай лапку, цуцик.
Ну дай же! Что?
(Говорит в пространство.)
А вас удивляет нежность?
Ну, Боже мой, да к собаке я
разве когда была недобра? Быдло
или крепостные — то совсем другое.
И вообще…
(Нюхает из табакерки.)
Дудари
Слыхали? — «быдло». Ловко
поёт, а мы так боимся
и кашлянуть…
Гайдук
А ну-ка там замолчите!
Дудари
Чего орёшь?! Ведь вправду: что мы —
невольники, что ли? Отдай нам, барыня,
договорённое.
Барыня
Договорённое? Платёж вам?
А вот он…
Гайдуки поднимают кнутья наготове.
Барыня
(зловеще)
Империя — это плеть.
Моя родина — это деньги, денежки,
деньжата.
(Беззвучно хохочет, а потом вдруг безумно расширяет
веки.)
Так вы Давид Гурамешвили?
Чудесно. Это ж — Григорий Сковорода,
гражданин всего мира, старчик.
Знакомьтесь. Хха! Поэт грузинский, князь,
обиженных заступник и помещик,
и странствующий крестьянский наш философ.
…вина сюда, вина!..
Огения приносит вино.
Вознесём же
мы кубки за этот иконостасный
негласный наш союз. Вы не пьёте?
Не хотите? Вы говорите, что воля
этим крепостным нужна! Го-во-рите…
Вы не страшны. Замкнитесь лучше в душу
свою. Всё то, что делаете, —
у вас лишь наполовину. Земля!
голытьба! О, её боюсь. А вас…
(Истерически смеётся.)
О г е н и я
(тихо)
Ну что, Вахтанг, наелся родным краем?
Выбирайся же теперь. Ну, начинай.
В а х т а н г
(разными голосами)
Бонжур, мадам! Бонжур. Пятьсот?
Не смейтесь.
А сколько б вы хотели? Я? Да вы ж!
Светлейший граф, вы же знаете: собака —
уж лучше и нет.
Гайдук
А ну, отойди,
не приставай, а то как врежу!
Барыня
(молитвенно)
…люблю я игру, и тонкости жирные,
и рококо, и голубизну.
(Делает магические движения.)
Дударь
Вот так
комедия, ей-Богу!
В а х т а н г
…пятьсот? А эта,
например, Ди. Ну чем она не цуца?!
…ой сученька, так подойди ж, не бойся,
на крепостного меняемся, ничего
страшного в этом нет.
Гайдуки
Чума б тебя
взяла! А прочь отсюда, а то побьём.
О г е н и я
(тихо)
Ну-ка, Вахтанг, ещё.
В а х т а н г
…или вот та
безхвостая Буль (дай лапку, деточка!) —
не по вкусу разве?! Спрашиваете,
почему их так назвал? Очень просто:
ибо Ди и Буль, а вместе — Дибуль
получается. Га?
(Дударям.)
Чики ножом, чики!
Барыня
(тоном декрета)
…и среди собак отныне я бессмертна.
(Опомнившись.)
Это что — в экстаз я впала, в сон, в транс,
в видение?
(Кричит.)
О Боже мой, как скучно!..
В а х т а н г
Ух, весело!
(Подпрыгивает.)
Барыня
(корчится)
…Это мировая во мне
отозвалась печаль. Это та гуманность
за всех нас, за всех дворян, князей,
помещиков, служителей господних.
В а х т а н г
А придёт же смерть собаке, Господи
помилуй.
Дудари смеются.
Барыня
Смерть?
О г е н и я
Да прогоните нахала.
Что он здесь?!
(К Вахтангу.)
Эй ты! Зачем печаль
накликаешь на нашу барыню? — Барыня!
Не верь ему: ещё поживёшь, попьёшь,
поешь, вдоволь крепостными
натешишься.
Дударь
Натешишься, ого!
Барыня
(подозрительно)
Собаке? смерть? Интересно… Пан Фигель,
а где вы там! Идите послушайте,
что говорит этот святой.
Ф и г е л ь
(кривляясь)
Эй ты! чуприндра!
не звени, — цыц!
В а х т а н г
(закружившись)
В ночь я просверлю звон,
как цендибор, — вот заценька! Циндры же
отскакивают и цвёкают, аж кровь
там течёт…
Барыня
Ну вот. Теперь опять
какие-то слова. А я ведь суеверна,
хотя люблю Вольтера и Руссо.
Блаженненький? Но я уж больше не могу!
Не хочу конца! Предчувствие
гнетёт меня. И я уж слышу: скользко
спускаюсь вниз… и кто-то кинжал
вонзил мне в сердце — ой! Пожар!..
Кто-то поджёг!
(Оправившись.)
Чтоб его не было!
Гайдуки гонятся за Вахтангом.
В а х т а н г
Пожар опять, как тот цветин. Нагронжил
огонь грудьми, грундзюет грогонджур
и звонко гремит жадно. Джиг? Джигуха.
А пан джирчит! Пусть поскачет. Джиг?
Кто поджёг? — а дудки, угадай-ка.
(Убегает, Фигель лает вслед.)
Барыня
Ой цуценко! — старается!
(Кричит.)
Вина-а!
Огения подаёт ей.
Барыня
(к гайдукам)
Ну лайте ж и вы. Я буду думать,
что будто пан из Лейпцига вернулся
и я ему рассказываю.
(Открывает табакерку, но приступ смеха мешает
понюхать.)
Ох, смешно же!
Рассказываю, что я соседнего
помещика победила, да чем же?
(снова икота и смех). — Любовь, честное слово!..
(Вскакивает.)
А что ж, коли ты чужак! Анна
Ивановна, царица, вткнула тут
гусарский полк грузинский. Наломала
помещиков чужих, а нам как же?
Нам самим тут мало! Что ж. — Воюем!
Хотя могли бы ещё сторговаться.
Перед лицом такой опасности,
как бунт раба, могли бы ещё поладить,
да чёрт с ним! — породниться даже.
А вот теперь… боюсь я. Смеха?
(К гайдукам.)
Ну лайте ж, чего вы перестали!
Боюсь? Это Я боюсь? Да кто сказал?!
Да кто посмел такое подумать?! Криком
прогоним этот страх. Перейдём же
к стилю мы весёлому. Танцуйте!
Дудари начинают играть.
Да живее же! Да шуму, шуму, шу-
муштровано, да штрики-брики, шире!
Скакуны танцуют.
Огения! подмостишь ты мне,
мерзавка? Ах! чтоб я как на троне
была!.. Ну вот. И благовония, тмин
и ароматы кадите предо мною.
Хо-хо! Ещё один такой удар —
и барыня Дибуль бессмертна. Станьте,
ахейцы звонкоголосые,
провозгласите мне высокую славу, —
ведь я богиня, Паллада!
(К дударям.)
Громче,
а то всех вас заставлю, ну?
Дудари
Заставишь?
Владычица, мы уж не можем:
мы ведь двадцать вёрст везли тебя в карете,
песни горланя без конца. А тут в дуду
ещё наигрывать велела. Играй,
дударик, раз ты дурной. Дудукай —
пусть паны плюют. Охрипли мы!
Голодны мы — не играйся!
Барыня
Пан Фигель,
вы слышали? Раб мне выказывает
повиновенье, га!
(К дударям.)
Да не стоните, не войте,
крестьянской своей речью
не портите мне ясного стиля
античного. Произносите вот так.
(Басом.)
«…И Зевсу отдавала богиня
Паллада…» Ну?
Дудари
Голодны мы, устали,
хоть не дразни нас, ведь знаешь?
Ф и г е л ь
Танцуй! «И ой дуду, дуду…» Ты раб?
Ну так и делай. А мы — паны. Дворянству
не впервой «И ой дуду, дуду…»
Дудари
Вот не дразни нас, не дёргай! Барыня!
Не все мы тут дворовые крепостные:
вот я, вот этот, вон те два кожемяки —
мы вольные, фабрично-заводские,
так что ж ты нам — прикажешь?
(Сбиваются в кучу.)
Гайдуки
(замахиваясь)
Тихо!
Барыня
Стыдно,
ахейцы! Неужто славою
не напились, не насытились? Трою
разгромив, мы ведь вернулись
с трофеями…
(Вдруг.)
Огения! а где же
пленный юноша? Кому его
во дворе было передано?
(Ко всем.)
Ищите!
Чтоб сейчас он был тут! Вина!
Ей наливают в кубок.
О г е н и я
Пресветлая, премилостивая барыня,
а выслушай, что скажу тебе,
бессмертная.
Барыня
Ну?
Не гневайся: я роль
не выучила, потому и не знаю, как
по пьесе здесь отвечать.
Барыня
Пьесе?
Подлая! Я выбрала тебя
из девчат-крепостных, к покоям
приблизила, в свой дворянский театр
актрисой приняла, манерам, языку
французскому учила — ты же мне
на хитрости? дурить будешь? «Роль…»
(вдруг налетает на Фигеля, что подвернулся.)
Пленный! мой пленник! трофей
делся куда, — или ты оглохла?
О г е н и я
Боже…
трофей! трофей! о Боже мой… Бегу,
пресветлая, хотя впервые слышу
про наш трофей.
(Выходит.)
Барыня
Заиграйте, дудари!
Дудари играют.
Ну, хватит же… замолчите!
Дудари умолкают.
Илиада!
(Качается, её снова поддерживают.)
В а х т а н г
(выскочив)
Ага? ага? Убьём гада! Как?
А вот так.
(Замахивается.)
Гайдук
Ну-ну! А то цапну.
В а х т а н г
Пусти!
Барыня
Ты кто?
В а х т а н г
Я монах-ченчик,
я досаждай-отчай. Чергинькну-дзенькну,
ножом дворян чичикну, га? Пусть кровь
бежит, а я царицу обману —
ага? ага?
(Прыгает.)
Барыня
Уж и на царицу? Кто ж,
по-твоему, помещиков держит?
Кто титулы даёт, кто в пуговицы
облекает дворянство — ну?
В а х т а н г
Дворянство
облекает ножами и Зализняк.
То так, то этак, а всё ж навеки.
Барыня
(вскочив)
Это тот, что нас на правом берегу
Днепра!
В а х т а н г
Лу! а Умань!
Барыня
Пан Фигель,
а где вы там? Идите послушайте,
что говорит этот святой.
О г е н и я
(входит)
Премилостивая барыня,
пресветлая, а выслушай, что я
скажу тебе, бессмертная.
Барыня
Ну?
(Ко всем.)
Замолчите!
О г е н и я
Когда мы пригнали волов, которых обычно пасём в лесу от
протоки, что отделяет Симплегады, там один из наших пасту-
хов увидел двух юношей.
Барыня
Ты что же, снова прикидываешься? Знаешь, проклятая, чем
можно меня взять! Ненавижу я действительность! В жизни я играю,
а играя, не хочу просыпаться…