Так же скучно
что, честное слово, возьму
да и пойду в ласкальщики к барыне.
Х р и с а н ф
Ну-ну! мужлан! прикуси язык...
Разболтался.
(Снимает со стены икону.)
О г е н и я
Да это он так... Болен
на голову.
Х р и с а н ф
Разве что так. Пойду же.
Огения, подай-ка свечку, слышишь?
(К Люциперу.)
Будь смирен. И власти покоряйся.
Святое писание говорит:
Облекись в нового человека, созданного по Богу в правде
(эн дикеосини) и преподобии истины (эн осиотини тис алифтиас —
по-гречески). Понял?
Огения подает свечу.
Люципер
Твоя мне эта гречка — как соль к сельди.
Х р и с а н ф
А ты как думал? Вот подожди — ещё не так я развернусь.
И насади господь Бог рай во Едеме на востоках и введе туда
человека, которого создал. Это — рай сладости, парадиос тис
трифис — по-гречески.
Люципер
Авжеж. Сказочка о том, как пан в Германию приехал,
а барыня с монахами завела сладости. Слыхал, слыхал!
(Поёт.)
А-а, гойда,
чужая мать — плутовка,
а наша — боярыня,
ходит в жупане...
Хрисанф выходит.
О г е н и я
(грозно)
Люципер! Хочешь ли, чтоб нас
заметили? И откуда эта веселость?
Будь осторожен — ведь ты знаешь, во сколько...
Люципер
(весело)
Во сколько?
В одежде крестьянина кто во мне
отгадаeт атамана?
О г е н и я
Говори: какая тревога?
Зачем пришёл?
Люципер
Между гайдамаками
неспокойно.
О г е н и я
(язвительно)
Что ж! мы, значит, мягкотелые —
всякую сволочь принимаем — так?
А эта сволочь вас же и потопит.
Люципер
Вот уж потопит!
О г е н и я
Ну а как,
по-твоему: чего с Правобережья
бежали вы сюда? Чего, всё время
колеблясь, не можете решиться
на главное: отбор! Чего, дразня
господ, спите? Почему не дадите
решительного удара? Или каши
вам на животок положить? подуть,
да пошептать, да трижды сплюнуть —
так вот какие вы гайдамаки?
Л ю ц и п е р
Стой,
не кричи, а расскажи ясней:
какой отбор? что это за основа,
на чём нам надо встать?
О г е н и я
Латы!
Единство! Суть! Проверка!
Люципер
Дивно же как:
Проверка. Суть. Единство. Латы.
О г е н и я
Зачем же
ты всё наоборот перевернул? Смотри,
как дерево растёт: сначала корень
(глубоко в земле), потом ствол, вершина,
а над всем — и листья. Среди листьев
прячутся: то хитрая омела,
то галица, плесень, то гнёзда. Так вот:
коли уж ты перевернул, начнём
с твоего конца. Не позволяй, чтоб гнёзда
заводили твои сообщники;
не позволяй, чтоб дармоеды хитро
прятались в твоём войске. Скуй
для каждого руль, и пусть каждый
сам за себя ведёт, стремится, идёт.
Вот это и есть проверка.
Люципер
Что-то любопытное.
Люципер
Вступая в село, она привал
у мельницы устроила. С гайдуками
безумствовала и плясала, всех
бранить в лицо не забывала, дударей
особенно. И дудари тут же взбесились
и начали кричать, но кнутьями
она их усмирила, и те,
покорясь, впряглись в карету
и довезли гладкую аж до села.
Теперь вот там, у мельниц,— слышишь,
что делается?.. Так не спеши: твоя
помещица прежде, чем опьянеет,
сюда никак не дойдёт...
О г е н и я
Откуда ты
так точно всё это знаешь?
Люципер
Из лесу
выходя, я был встречен
и смехом, и свистом. Остановился.
«Ну что, сходил по нужде?» — Оглянулся:
не видно ведь никого. «Ребята, гляньте!
Наш Сатана ещё и озирается,
словно он не тот…» — и снова хохот
обрушил кто-то, так что гайдуки
катались, падая, как свиньи,—
и долго ещё хрюкали, тряслись
в конвульсиях и шлёпали себя сзади,
никак не в силах отдышаться:
«А? а он ещё и косится,
вон Сатана, так Сатана!» — И дрожь
их корчила… и от смеха до рева
их кидало, и так по многу раз.
«Ой Боже мой!» — стонали. «Боже!» — звали.
И кто-то один тоненько хихикал,
и каждый раз под икоту всё ниже
он голос опускал, ниже — ик! —
и вот замолк и этот. «Ну что, может, хватит?
Ну и намучил проклятый Сатана!
Бери ж своего невольника и айда!» —
Подъехала карета, что была
в тени под лесом чуть подальше,
рукой пухлой махнула барыня —
все тронулись... Тогда я понял:
я Сатану обязан заменить,
обязан прикрыть крепостного,
что где-то ушёл по нужде и не вернулся.
Когда ж ему бежать, как не теперь?!
«Да иди же, иди! Возьми же верёвку
в руки!» —
И я дёрнул, за мною потянулся
связанный, с завязанными глазами,
чернейший, совершенно чёрный пленник. Знаешь
помещика Херехевлидзе?
О г е н и я
Тьфу!
пока что приходится знать. Анна
Ивановна умела царствовать:
гусарский полк грузинский благами
одарила: что ни гусар — то и помещик,
где не гусар, то князь...
Люципер
...так вот этого
помещика слугу — Вахтанга — она себе забрала. Надо бы
его спасти и переправить к повстанцам.
Огения приводит Вахтанга. У него глаза завязаны, руки за спиной скручены.
О г е н и я
Я привела тебя сюда поспешно,
знаешь ли зачем? Пусть ржут
скакуны во дворе; пусть пьяное барство
пляшет, празднуя свою
дворянскую усобную победу
над твоим несчастным господином;
я, по правде признаться,
забочусь лишь о тебе. Стой
вот здесь, иди! Скажи: желаешь воли?
знаешь ли ты слова: бороться! жить!?
В а х т а н г
Ну-ну, веди меня, мучь, допрашивай:
раз я теперь ничто, раз я теперь
ничтожный раб, покорность, прах и порох
у ног твоих, — души ж серого, бей:
Вахтанг тебе когда-нибудь за это отплатит,
ох, как же он отплатит!
О г е н и я
Успокойся,
невольник: серого я душить
и не думаю. Тебя зовут Вахтанг?
Держись, Вахтанг, ты будешь на свободе!
В а х т а н г
Хоть не издевайся, убей скорее, — бей!
Вот грудь я без страха подставляю:
воткни клинок, наведи нож —
пусть знаю, что ваша отчизна
меня гнетёт: чужак я меж вас,
ненавистный, чужой…
О г е н и я
Да ну же, не надо
убиваться. В твоих словах отчаянье, —
обрати его в мужество. Мудрость
угнетённых ты покажи! — красу
несломленной силы! Дай нам смысла
и разума, а не растерянность
детскую! Кинь свою кровоточивость,
отвергни родной край и будь твёрдым,
держись, Вахтанг, ты будешь на свободе!
В а х т а н г
Ты женщина или ехидна? Хха!
Отвергнуть родной край. А чем питаться,
чем дышать я стану, грезить,
гордиться, когда уж солнце края
любимого не ослепит
несчастного меня чужеземца?
О г е н и я
Клинья
острейшие торчат в твоей душе.
Смешон! Ржавчина стекает вместо крови,
и плачешь ты: ах родное! ах чужое!
Ослеплённый! Гордись же борьбою, —
против кого? Против своих господ,
против чужих господ, что снова вот… слышишь?
За окном музыка.
В а х т а н г
Против своих господ… Да я давно
их проклятых проклял! Твоих я мстительно
ненавижу, как и тебя, змею,
гадюку, — о! я ещё восстану, встану
и окрашу кровью ваш сытый сон. Не я —
так тысячи таких, как я, — а вольны
мы будем от вас! Мы поднимем
гнев!..
О г е н и я
Вот наконец ты прорвался
и по-настоящему заговорил! Позволь
теперь мне в твои слова о солнце,
о родном крае — не верить. Ржавчина
то всё была, а не источник мести
настоящей. Плевок злобы —
это ещё не тот гнев, что ты сознательно
здесь высказал: не я — так тысячи
таких, как я, восстанут, грозно встанут
и кроваво по миру прорастут.
В а х т а н г
Не притворяйся ласковой. Жестокая!
Ну вот же ты меня взяла. Ликуй
и торжествуй, что я тебе сдался.
Пусть так. Пусть я буду раб,
оплёванный, осмеянный тобою, —
ненависти моей всё равно
не вырвешь ножом из сердца! Гонимый
в Грузии, на Украине, — везде,
я буду всюду первым правдоискателем,
я рассеку пополам весь мир!
Ах, мир весь — угнетатели и гнаные,
и другие когда-то сложат
братскую общину!
О г е н и я
Друг! Брат!
Вот это и есть тот истинный родной край,
вот это и есть та наша отчизна
угнетённых, не проклинай меня,
не проклинай: мы же родные, проснись!
В а х т а н г
Опять мне эта ласковость… Я —
как потерянный. Не верить? И сам же
падаю в речь твою и верю. Ох,
не мучь меня, — убей, смилуйся, госпожа!
О г е н и я
Вахтанг, Вахтанг, неужто по голосу
не слышишь? Мы же одинаково с тобою
ненавидим ярмо… Морозы! Ночь!
Вспомни ту ночь, как нас гоняли,
как босыми… да по снегу… во дворе
под смех господ. Как кнутьями сек.
За окном музыка.
В а х т а н г
Кровосек да люперкалии?
Я отомщу за них на пузатых!
Но кто же ты сама?
О г е н и я
Так Люперка,
или волчьего помещичьего бога
справляли день. И ждали твоего
хозяина Херехевлидзе. Сисхли! —
принёс ты такую весть, что «кровь»
по-нашему значит.
В а х т а н г
(в припадке ярости)
Сисхли! Кровь!
За то, что снова грызутся? за собственность?
за титулы? за княжеские амбиции? Пусть
грызутся, пусть перегрызутся
прожорливые, авось скорее скинем!..
Но кто же ты? — скажи мне. Гоняли ведь
не нас одних из челяди.
О г е н и я
(подсказывая)
Тот миг,
как грозно Сковорода явился,
помнишь?
В а х т а н г
Ты с криком: «Заступись!» —
рванулась…
О г е н и я
(радостно)
Вспомнил! Давай я сниму
с твоих глаз позорную повязку, ну…
(Развязывает глаза.)
Теперь вот глянь: какая же я барыня?
В а х т а н г
Ох!
Огения… неужто Огения?
Скажи, это сон или наяву… Ученица
Сковороды Огения мне
повстречалась опять. Так дай же — взгляну.
Голос барыня
…ищите же! убью!
В а х т а н г
Ты слышала крик?
(Бежит к окну.)
Вон она — вся пьяная! От зверя
спаси меня, спаси!
О г е н и я
Погоди.
Крепостная я (уже идут?), крепостная,
и теряться не привыкла.
Голос
…засеку!
О г е н и я
Сделаем так… постой, — что ж придумать…
Да не волнуйся… ага! Вон на гвоздике
видишь подрясник? Живо же!
Возьмём
и скуфью тоже. Но… давай
я развяжу тебе сначала руки.
Да где ж тот нож?! Уже идут? Идут?
Тогда сама разгрызу зубами! —
…ну вот и всё.
В а х т а н г
Ой, благодарю. Век
я этой услуги не забуду !
О г е н и я
Хочешь ли, чтобы этот дворянский зверь
набросился? На ж, надевай… И слушай,
что я скажу: как только ворвутся,
прикинешься святым да юродивым.
В а х т а н г
Чтоб уничтожить господ, отныне я
пойду на всё! О месть, о месть! Вмиг
переменюсь, — я искривлюсь,
как скорпион…
О г е н и я
…ты знаешь путь, дорогу
на Миргород? Да ну! такой, как ты,
чтоб не нашёл тропы в овраг? Так вот:
ты передай отважным козакам.
Люциперу скажи: пусть помнит
ту ошибку, что Зализняк Максим…
В а х т а н г
…что Зализняк?
О г е н и я
Скакуны и пан Фигель:
молчи!
С шумом распахиваются двери.
Фигель
(пьяно пританцовывая)
…и ой дед бабу ещё и рыжую,
и ой дуду да ой дуду… — Дорогу!
Не видите, кто идёт?
(Размахивает саблей.)
О г е н и я
Конечно!
Дорогу там, дорогу!
(Закрывает собой Вахтанга.)
Гайдуки
1. Вот, ей-Богу,
жизнь! Танцуй, пока танцуется!
Нам барщину делать не надо. Кто мы?
Скакуны! Дворовые казаки!
Мы гайдуки шляхетские.
2. Чем мы, впрямь,
не гайдуки?! За пана? Бей! Гурра!
…а тут его как рубанул — так нехрист
перевернулся, аж чавкнул.
3. Ну а я
по-другому стрелял: в сенях девку
подметив, да как рванул её
в уголок…
(Заметив Вахтанга.)
Погоди, а кто ж это затаился?
В а х т а н г
А кто же? Я монах-ченчик,
я досаждай-отчаянник.