Еда хороша, но что с того, если она не нравится твоему желудку... Неудивительно, что она вредит. Однако, если бы, мой Михаил, у нас было так много хороших людей, как хороших блюд! Но этого можно лишь желать, а иметь — это другое дело. Истинно добрый человек, то есть христианин, встречается реже белой вороны. Чтобы найти такого человека, тебе нужно будет много фонарей Диогена. Что же делать? Следует поддерживать связь с теми, кто лучше других, кто обычно считается просто добрым. Избирать нужно искренних, постоянных и простых. Про искреннюю душу говорят, что она не завистлива, не злобна, не подла. Простые — не глупые, но открытые, не лживые, не лукавые и не пустые, ибо таких людей я ненавижу больше Тартара. О, если бы у нас таких было поменьше! Но что делать, если этот мир, то есть большинство людей, состоит именно из таких?
"Мир — это ограда для глупцов и балаган пороков", как поёт наш Палингений.
Поэтому самым правильным я считаю заводить друзей мёртвых, то есть священные книги. Среди живых есть такие хитрые, ловкие и безчестные проходимцы, что они прямо в глаза обманывают юношу, вливая свой яд в невинную простоту и особенно нападая на простых — вокруг них у этих змей есть надежда на добычу. Ведь и собака не ест собачьего мяса. О, берегись таких! Сколько морального вреда нанесли мне посланцы дьявола, обманувшие меня! Как хитро они вкрадываются в доверие, так что лишь через пять лет ты это почувствуешь. Ах! Воспользуйся хоть моим опытом! Я тот моряк, который, выброшенный на берег во время кораблекрушения, других своих братьев, которых ждёт то же самое, неуверенным голосом предупреждает, каких сирен и чудовищ им следует остерегаться и куда направляться. Ведь другие потонули и отошли в вечность. Но, скажешь ты, я могу и сам стать рассудительным под ударами судьбы. О мой дорогой друг! Разве ты не знаешь, что многие терпят кораблекрушение, а спасаются лишь немногие — трое из ста? Можешь ли ты поручиться, что спасёшься? Если у тебя есть лекарство, неужели ты должен по своей воле принять яд? Достаточно беды, если ты по своей неосторожности его попробуешь.
Но звон зовёт меня в греческий класс. Поэтому, если тебе будет угодно поговорить в другой раз о том же самом, вскоре напиши мне. Так мы будем вести беседу о святых вещах, а тем временем и стиль будет вырабатываться.
Будь здоров!
Твой величайший друг Григ[орий] Савич.
23 ноября, из музея. 253
20
[Харьков, местный; 29 ноября 1762 г.] / 451 /
Φίλτατε φιλτάτων, Μιχαήλ γλύκιστε!
Quare non fuisti ’εν ται̃ς ‛εσπεριναι̃ς, De Sancto ’Ακακιω δτι̃χηρά pulcherrima sunt lecta, e quibus haec ‛έλαβον. "Дух не смущен, и ум чист". ‘Ο άδοραξας θυμ;ός καί νόος καθαρός. О felicitate ipsa fortunatiorem, quisquis haec sibi paravit! Quid enim suavius animo spurcis vulgaribusque cupiditatibus non turbato? Quid mente terrenis cogitationibus pura beatius, quae deum illum cernit? Palinginium tuum nugatorem unico verbulo impetravi, lege illum, tere, preme, versa, hauri ac satiare. Nutri divino suavissimoque tuo parvolum tuurn Jacobulum, ut aliquando sceptro potiatur. Gaude in deo, canta, ψάλλε, leambula, ut ego facio. "Житейское море..." etc. ’Εγώ προσώπω μέν άπών, τη̃ δε καπδία, tecum semper sum.
Vale ac gaude! Tui omnium amantissimus Greg[orius] Sab[bin].
Literulae tuae valde ingratae mihi, proinde nil scribere scilicet... 1 / 452 /
Драгоценнейший из драгоценнейших, сладчайший Михаил!
Почему не был ты на вечерне? Читалась чудесная стихира о святом Акакии, из которой я взял такое: ["Дух не смущен, и ум чист"]. О счастливейший, чем само счастье, тот, кто обеспечил себе это! Что приятнее души, которую не тревожат нечистоты и низкие страсти? Что блаженнее ума, очищенного от земных помыслов, который видит самого Бога? Твоего шутливого Палингения я достал для тебя без особых усилий. Читай его, вбей, черпай, переворачивай, выжимай и насыщайся, корми божественной и сладчайшей пищей твоего маленького Яшку, чтобы он когда-нибудь получил скипетр. Радуйся в Боге, пой под музыку, гуляй, как я делаю ["Житейское море..."] и проч. Телом я отсутствую, сердцем же всегда с тобой.
Будь здоров и весел! Твой величайший друг Григ[орий] Сав[ич].
Письма твои мне очень неприятны, поэтому не пиши, то есть... 254
21
[Харьков, местный; 1 декабря 1762 г.] / 481 /
’Υμω̃ν δέ μακάριοι οι ‛οφθαλμοί ‛ότι βλέπουσι, καί τά ώ̃τα ‛υμω̃ν ‛ότι ’ακοΰει(Mat[heus], cap. 13).
Тот, кто рожден и всем сердцем ищет, непременно найдёт и увидит то, что видеть дано не всяким, а только глазам блаженных, — то есть истину Божию, которая, будучи труднейшей для обретения, в то же время при созерцании — отрада превыше всех вещей. Видеть истину — есть глава всего: "разве бо сего (духа святого) ни деяние, ни слово", как сегодня было прочитано в антифонах, — всё либо начинается, либо завершается Им. Так искал Авраам, оставив землю свою; этим путём пошёл Исаак, которому Господь указал землю; то же сделали Иаков и его сыновья. Иметь в себе Духа Святого — значит не что иное, как видеть истину, единственную — Божию. Если её видел Аристотель и его последователи — они блаженны; если же нет — то они μωρόσοφοι (мудрецы безумные). Если мы дети Авраама и того же духа, что и он, докажем это делами подобными; ибо откуда станет ясно, что в нас есть дух праотцев, если не из плодов?
Что другие делают или ищут — пусть сами смотрят; я же твёрдо знаю, что целиком посвящён одному — исканию божественной истины. Не получится? Но непременно выйдет в конце концов. Сегодня слышал я в Евангелии: "Очи бо ею держастеся, да его не познают" — и всё же они узнали, хоть и были ослеплены глаза их. Какое усердие, какой труд не одолеет преград? / 482 / И как не сладко трудиться, если мы к этому рождены, если движимы духом Авраама? Ведь естественный порыв оттого становится ещё сильнее. Поэтому, вместе с Павлом хочется воскликнуть: διώκω δέ, ει καί καταλάβω (cap. 3 Ad philippicos). "Гоню же, аще и постигну, то есть особливо постигну" ’Αδελφοί и прочее. Если во мне нет ничего, кроме пыла сердца, или, словами евангелиста, ή καρδία ‛ημών καιομένη — и этому я радуюсь; ибо само это пламенеть всем сердцем есть дар Духа Святого, который, начав, непременно доведёт до того, что мы скажем: "Мы же откровенним лицем взираем на славу Божию". В этом живу, этим днём и ночью занимаюсь, в этом умереть, о мой драгоценнейший Михаил, решил; более того, я давно уже мёртв миру, чтобы когда-нибудь с Христом взойти в славу.
Тебя, кого достойно назвать потомком Авраама, я хочу видеть спутником и товарищем на этом пути, пустынном и всеми оставленном. А если и в тебе есть καρδία καιομένη (пылающее сердце), а она непременно должна быть, если ты тот, кем я тебя считаю, — отбрось всё, что есть заботы смертные, смой грязь из сердца; грязь — это всё земное; а всё видимое — земное. Если в груди твоей — истинный и праведный огонь, сгорит всё земное, чтобы однажды ты с чистым сердцем узрел Бога: τόν θεόν καί τήν ’αλήθειαν, которых видеть — блаженство очей. / 491 / Кто по-настоящему воспылал, тот хорошо начал; а хорошо начать — значит наполовину завершить. Так приучай себя, чтобы каждый день всё, что через чувства глаз или ушей войдёт в твою душу — не только из Св. Писания или других книг, но и из случайных событий, что увидишь или услышишь, — всё это, как жертву Богу, обдумывай, исследуй и, насколько возможно, обращай в спасительный сок.
У кого ум низкий, у тех даже лучшие писания и речи обращаются во зло, и Сам Христос становится преткновением. Но те, кто рождён от духа Авраамова, — для них Бог и из мёртвых и бесплодных камней воздвигает дивное и прекрасное потомство. Мимо тебя, к примеру, проходит пьяный: подумай — Бог дал тебе зрелище, чтобы на чужом несчастье познать, какое страшное зло пьянство: ах, беги! Идёшь мимо нищего, лежащего с гнилыми ногами или с лицом, вызывающим ужас, — рассуди так: этот или эта должны были быть распутными; таковы плоды похоти. О, блаженны те, кто может избежать этого зла! Увы, как драгоценны здоровье и целомудрие! Какая ангельская добродетель! И сколь немногим она близка! Стоишь в храме, слышишь, как почитают пояс Пресвятой Девы, слышишь, что её зоне приписывают божественную силу, что город, где она хранится, называют блаженным и защищённым от всех бед; так и размышляй: здесь непременно сокрыта тайна. Если уж магия ничем не помогает, то как может пояс, плотскому служащий, помочь? Манна? Что это? / 492 / Народ же всё это слушает, словно осёл — лиру.