ПИСЬМА
К М. КОВАЛИНСКОМУ
1
[Харьков, местный] 26 (27?) мая 1762 г. / 411 /
Salve, adolescens omnium dulcissime,
Pretiosissime mi Michaël!
Simul atque digressi sumus e concione, subito subiit animum raeum mira miseratio tui, mirumque desiderium, et egomet me ’επέπληξα, quod te non invitavi in musaeum meum, reliquorum socius ut esses, cum praesertim non sine dolore animi te esse apparet in praesentia tum ob alia, tum ob optimum avunculum tuum; quod ego eximiam tuam in propinquos interpretor pietatem. Sed ego non miror, te juvenculum saepe timore, semper pudore impediri, ne ad me ventites. Ego veteranus, quod saepe trepidem, egomet mihi valde displiceo, ignavum et mollem vocitans et objurgans. Crede mihi, mi anime, et hodie me timore puerili esse victum, quo minus auderem te invitare. О utinam pectus introspiceres! Sed quando ego tibi persuadebo me tua causa omnia contemnere, omnia vincere, ferreque paratum, quod aliquando succumbo, pensabimus ignaviam τη̃ ’ανβρία. Sed accipe, о carissime, verba die s. spiritus ex eodem: Πάντες η̃σαν προσκαρτερου̃ντες ‛ομοθυμαδόν τη̃ προσευχη̃ καί τη̃ δεήσει (Actorum, caput 2, 14).
Vale, mi anime!
Tuus Gregor[ius] S[abbin]
Здравствуй, самый приятный из всех юноша,
мой драгоценный Михаил!
Как только мы разошлись после собрания, мою душу внезапно охватила жалость к тебе и сильное желание увидеть тебя, и я стал сожалеть, что не пригласил тебя в мой музей, чтобы ты был в обществе других, особенно потому, что ты, очевидно, был несколько огорчён как по другим причинам, так и из-за твоего прекрасного дядюшки, что я объясняю исключительным чувством уважения, с которым ты относишься к своим близким. Но я не удивляюсь, что ты, юноша, удерживаешься от посещения меня то из-за страха, то из-за стеснительности. Что же я, старый, иногда опасаюсь, — за это я себя вовсе не хвалю, называя и браня себя ленивым и слабым. Поверь мне, душа моя, что и сегодня я поддался детскому страху, не решившись пригласить тебя. О, если бы ты мог заглянуть в моё сердце! Но когда мне удастся убедить тебя, что я готов ради тебя всем пренебречь, всё победить и всё перенести, тогда то, что иногда я проявляю слабость, постараюсь уравновесить мужеством. А вот тебе, мой дорогой, слова о дне Святого Духа, которые принадлежат ему же: "Все единодушно пребывали в благочестии и молитве" (Деян[ия], гл. 2, 14).
Будь здоров, душа моя!
Твой Григорий С[авич].
2
[Харьков, местный] 9 июля 1762 г. / 11 /
Desideratiss[ime] amice Michaël.
Discedis iam a nobis. Abi, igitur, quo te tua pietas et utilitas vocat: abi auspice Christo, eodem duce redibis. Faxit lesus, ut carissimos parentes tuos utraque parte valentes feliciterque agentes domi invenias, nihil turbae, omnia in tranquillo!
Custodiat gressus tuos cum optimo tuo fraterculo sublimis custos ille Israelis, ne quid inter eundum mali accidat in via. Domi autem sic recreaberis, ut tamen nimium otium fugias. Nam ’ενί πα̃σι μέτρον ’άριστον — In omnibus modus optimus.
Ex nimio nascitur satietas, ex satietate taedium, e taedio aegritudo animi, et quisquis ista parte laborat, sanus dicendus non est. Nullum autem tempus ineptum est ad bonarum literarum studium, et qui modice, sed perpetuo discit praesenti et venturae vitae pro futura, huic discendi non est labor, sed voluptas. Qui cogitat de doctrina, amat doctrinam, et qui amat, nunquam non discit, etiamsi in specie videatur otiosus. Qui vere amat rem aliquam, is praesentia rei amandae modice videtur delectari; at cum absens factus est, tum deraum acerrimum morsum amoris sentit. / 12 / Quorsum haec? Quia nisi toto pectore amaveris bonas literas, frustra fit omnis labor: alioquin amor in medio etiam otio inquirit meditaturque, et cum maxime abstrahitur, tum propensissime ad discendum fertur. Satis scio te amare studia, neque dico, ut tibi calcar addatur sponte plus quam satis currenti in studio literario, praesertim hoc feriarum tempore, sed ut cognoscas, quid sentiam, et sic sum homo, ut nulla mihi satietas sit garriendi cum amicis. Existima autem hominibus pietatis amantibus iucundissimos esse adolescentulos et pueros candidos felicique ingenio natos, quales Isocrates παι̃δας θεω̃ν, id est liberos deorum apellare solebat. Unde grates habeo optimo avunculo tuo πρωτοιερετ reverendissimo patri Petro, qui mihi occasio exstiterit sanciendae tecum amicitiae, quam mihi gratulor. Ne guid igitur nos in absentia desideres, visum est aliquot pias graeculas sententias seu μνημόσυνον, id est monumentum aliquod, adscribere. Quoties libebit mecum loqui, inspicies haec dicta, et sic mecum videberis confabulari, cogitans, qualibus de rebus amicus tuus sermones caedere gaudet. Prima itaque sententia haec esto: 220
1. Κάλλιστον ’εφόδιον A ’εν τω̃ γήρατι B ‛η σοφία id est: optimum viaticum in senectute σοφία sive παιδεία id est doctrina, nam senem hominem omnia deserunt / 21 / praeter doctrinam.
2. Σεμνός ’ερως ’αρετη̃ς C. Magnificus amor virtutis. Non possunt enim non veneratione prosequi eum, quem conspiciunt virtutis esse domicilium, ubi enim virtutis amor, ibi majestas sit oportet.
3. Φίλους ’έχων νομίξε θησαυρύς ’έχειν. — Amicos habens, puta thesauros habere (te). Nihil, inquit Seneca, aeque oblectaverit, quam fidelis amicitia.
4. Χαλεπά τά καλά — difficilia pulchra.
5. ’Ολίγη πρός κακότητα ‛οδός А 1. — Brevis ad nequitiam via. Sed accipe unam ex sacris literis; Paulus ad suum Timotheum epist. 1 cap. ultimo: ’Έστι δέ πορισμός А 2 μέγας ‛η ευσέβεια μετά αυταρκεία ς. — Est autem quaestus magnus pietas cum continentia. Pietatis est venerari deum et amare proximum; αυταρκεία dicitur latine aequitas animi, quae sortem suam boni consulit. Haec tibi erunt monumentum nostri; tu boni consule.
Vale, mi desideratissime, mi Michaël, cum optimo tuo fraterculo Gregorisco, provehat vos Christus in dies ad meliora virtutis incrementa!
Novus amicus tuus Greg[orius] Sk[ovoroda]
Iuli[i] 9, 1762 1.
А ’Εφόδιον ab ‛οδός via. Прим. автора.
B Τό γήρας, γήρατος — senectus. Прим. автора.
C Σεμνιός — gravis, ponderosus; ’έρως, ’έρωτος — desiderium amor. Прим. автора.
A 1 ’Ολίγος — brevis, parvus; κακότης, κακότητος — nequitia, malitia. Прим. автора.
A 2 Πορισμός — vectigal. Прим. автора.
Желанный друг мой Михаил!
Ты уже покидаешь нас. Что ж, отправляйся туда, куда зовёт тебя благочестие и польза; иди с Христом, с Ним же и возвращайся. Да пошлёт Иисус, чтобы ты застал своих самых дорогих родителей дома здоровыми и счастливыми; пусть они не знают никаких тревог и всё пребывает в мире!
Да хранит твои шаги и шаги милого братика твоего тот высокий страж Израиля, чтобы в пути не случилось никакого несчастья! Дома же отдыхай, но избегай чрезмерного безделья, ибо "во всём лучше всего соблюдать меру".
Излишества рождают пресыщение, пресыщение — скуку, скука же — уныние души, а кто страдает этим, того нельзя назвать здоровым. Нет времени, неподходящего для занятий полезными науками, и кто умеренно, но постоянно изучает предметы, полезные как в этой, так и в будущей жизни, для того учение — не труд, а радость. Кто думает о науке, тот любит её, а кто её любит, тот никогда не перестаёт учиться, хотя бы внешне он и казался праздным. Кто по-настоящему что-либо любит, тот, пока любимый предмет с ним, не ощущает, кажется, особого удовольствия, но как только этот предмет исчезает, он уже переживает жесточайшие муки любви. Почему так? Потому что, если не любить всей душой полезные науки, то всякий труд будет напрасен. Впрочем, любовь, даже в бездействии, исследует и размышляет, и чем больше отходит от занятий, тем сильнее стремится к ним. Мне хорошо известно, как ты любишь научные занятия, и я вовсе не хочу сказать, что тебя нужно подталкивать, так как ты более чем достаточно проявляешь усердие на ниве науки. Особенно такое побуждение неуместно теперь, во время каникул. Я пишу об этом лишь для того, чтобы ты знал, что я чувствую, а я человек, который никогда не может насытиться разговорами с друзьями. Заметь также, что людям, любящим благочестие, особенно приятны чистые душой юноши и отроки, от природы наделённые счастливыми способностями.