Бессмертный Боже, какая весёлая, бодрая, свободная, живее молнии и быстрее Евра та часть наша, что называется божественной и которую Марон называет огнём чистого воздуха. Итак, по пословице: «где у кого болит, там он и руку держит», — скупой беспрестанно думает о деньгах, купец — о товарах, пахарь — о волах, воин — о оружии, — словом, что у кого болит или радует, то у каждого в голове и на языке. Моё же сердце, едва я пробудился, устремилось к своему сокровищу, и я начал рассуждать сам с собой так: мы, глупые и несчастные, негодуем, если кто-либо из нас, по обыкновенным понятиям, живёт в бедности или скромно, не имея никакого чина, тогда как одна лишь добродетель делает счастливым и сохраняет счастье. Что же, достиг ли ты, наконец, добродетели? Или ты уже пришёл к такому состоянию, что и к тебе могут относиться слова: «Вам дано разуметь таинства царства небесного»? Если нет, то где же цена потраченного времени? Обращаясь к самому себе с такими словами, я начал подводить итог времени: когда, для кого, на какие пустяки я тратил вещь, дороже всего. Я и теперь ещё не умею пользоваться временем, и даже то время, которое теперь в моём распоряжении, тратится на мелочи или, что ещё хуже, на печаль, или, что всего хуже, на грехи. На будущее мы надеемся, настоящим пренебрегаем: стремимся к тому, чего нет, и пренебрегаем тем, что есть, как будто прошедшее может возвратиться или ожидаемое непременно должно исполниться.
Когда я об этом размышлял, вспомнил греческий дистих, который я перевёл на латинский язык и выучил, когда был [в лаврЂ святого Сергия]. Поскольку этот дистих довольно изящен, мы переведём его здесь:
Τη̃ς ‛ώρας ’απόλαυε, διέρχεται πάντα τάχιστα:
‛Έν θέρος ’εξ ’ερίφου τραχύν ’έθηκε 5 τράγον.
Лови время, ведь всё быстро стареет:
Одно лето юное козлёнка превращает в косматого козла.
О, если бы, мой Михаил, мы так употребляли время, чтобы потом в смятении не молили напрасно о том, о чём глупцы обычно взывают: О, если бы Юпитер вернул мне прошедшие годы!
Правильно использовал время тот, кто познал, чего следует избегать и к чему стремиться. Ибо не может (мы читали сегодня с одним другом в учебнике), как говорит Платон в своей «Державе», «постоянно хранить добродетель тот, у кого нет твёрдых убеждений в том, к чему следует стремиться и чего избегать, ибо кто полезное считает бесполезным и наоборот, тот белое почитает чёрным». И горе таким! — восклицает пророк.
Напиши кратко, в трёх словах, как твоё здоровье, особенно душевное. Прыщ, что выскочил на лице, умоляю, не трогай и не ковыряй. Вчера я ужаснулся, случайно услышав, что для многих такие прыщи, казавшиеся незначительными, были смертельными именно потому, что их расковыривали.
Будь здоров, возлюбленнейший, с Грицем и прочими малютками!
Ваш наибольший друг Григор. Саввич.
Апрель.
44
[Харьков, местный; 11 мая 1763 г.] / 541 /
ΚΑΘ’ΩΣ ΓΕΓΡΑΠΤΑΙ
Toto diei tempore
In morte vita nostra nobis ducitur. 295
Ac quales innocens ovis,
Quam durus ille carnifex ferro petit,
Fusurus atrum sanguinem:
Ipsa obsecundat ducta nullis viribus,
Gutturque praebet cuspidi.
Sed ista cuncta vincit aucta caritas
Solius ejus robore,
Qui nos amore sempiterno amplexus est.
Nam certa stat sententia> 1. / 542 /
ΕΙΣ ΤΗΝ ΠΕΝΤΗΟΣΤΗΝ
О utinam nobis fluat in cor spiritus ille,
Quem doctor pueris miserat ille suis!
Spiritus ille novus, qui corda suo innovat igne:
Ille novas linguas, et nova facta creans.
Spiritus ille novus zephyrorum mitior aura,
Quis simul ac flarit, fit nova terra statim,
Tempora, coelorum motus et vita novatur;
Hora vetusta fugit, hora novata venit.
Iam nova facta patrant homines, nova dicta loquuntur.
Mox novus obtutus, corda pedesque novi.
Ac velut illa arbor, quae bruma mortua verno
Sole calente super fit paritura brevi.
Adspice nunc stolidi vulgi linguasque manusque
Atque pedes: quid vult? quid facit, aut quid ait?
Ambitiosa loquuntur ubique, loquuntur avara:
Haec nova verba putas? lingua vetusta quidem haec. / 551 /
Regnat ubique scelus luxusque et spurca cupido:
Haec nova facta putas? Facta vetusta quidem haec.
Sola petunt, quae sunt ventris carnisque caducae:
Haec nova corda putas? Corda vetusta quidem haec.
О miserere mei, mitis paraclete, venito!
Da nova corda mihi, verba manumque novam 1
Exime de specu vulgi miserabilis hujus:
Insere coelicolis, qua nova terra nitet.
Carissime Michaël!
Hi versiculi quoniam visi sunt non injucundi, quique me hoc sacratissimo die, qui meta καί σκοπος omnium festorum est, pias res meditantem vel propter φιλαυτίαν, vel propter pias sententias adfecerunt, id est moverunt ad pietatem animum, hanc ob rem tibi quoque doctrinae. sed magis pietatis, quae sola beat, studioso nostroque amico communicare visum est. An si nauta suos / 552 / nauticos sermones nautae, mercator mercatori, militi miles libenter ‛ομιλίας suas communicat, pietatis 296 bonarumque literarum studiosus apud studiosum ac amicum mutus erit? Ach! non est ita! Tu interim perpende, non verborum, quae prope nulla est, elegantiam, sed utrum nos satis pie cogitavimus, vim sententiarum; et nucleum, non corticem degusta. Faxit suo tempore ’αγιώτατος ‛ο Παράκλητος ut vetusta et vulgaria fastidiens imo ipsius pietatis lacte relicto. Appetas nevum christoque viro dignum cibum, ut de te quoque id de Juda prophetatum possit usurpari: dentes ejus super lac.
Tibi faventissimus Gregor[ius] Sab[bin].
ПО ПИСАНИЮ
<Как поёт Давид: в тебе
Вся жизнь наша.
Ежедневно смерть угрожает нам.
И мы подобны невинной овечке,
Которую жестокий мясник
Собирается зарезать,
Пролить её тёмную кровь,
Она же сама содействует этому,
Подставляя горло под нож,
Хоть никто её к тому не принуждает.
Но всё это побеждает милосердие
Силою единственного Того,
Кто обнимает нас вечной любовью,
Ведь существует определённое утверждение...>
НА ДЕНЬ ПЯТИДЕСЯТНИЦЫ
О, если б в сердце вливался тот дух,
Который Учитель вложил в учеников Своих!
Тот новый дух, что сердца обновляет огнём,
Тот, что творит новые языки и новые деянья.
Он нежнее зефира дыханья,
Лишь повеет — и новая земля предстаёт,
Обновляются времена, движенье небес и сама жизнь.
Уходит старое, приходит обновлённый час.
Люди творят уже новые дела и произносят слова новые.
У них появляются новый взор, новые сердца и ноги.
Так дерево, мёртвое зимою, оживает,
Как только солнце весны его согреет с высот.
Но посмотри теперь, каковы речи, руки и ноги черни безумной.
Чего она хочет? Что делает и о чём говорит?
Слова её надменны, полны алчности.
Думаешь — это новые слова? Нет, это старая речь.
Всюду царят преступленье, роскошь и грязная похоть.
Думаешь — это новые дела? Нет, всё те же дела старые.
Люди заботятся лишь, чтоб угодить чреву и тленной плоти.
Думаешь — это новые сердца? Нет, это сердца старые.
О, сжалься, милосердный заступник! Приди!
Дай мне новое сердце, новые слова и новую руку!
Выведи из пещеры, где обитает несчастная чернь!
Прилучи меня к небожителям, где светится новая земля!
Возлюбленный Михаил!
Эти стихи показались мне не лишёнными приятности. Когда я в этот всесвятейший день, который есть цель и предвестник всех праздников, размышлял о священных вещах, эти стихи, быть может, из-за самолюбия или же под влиянием благочестивых мыслей, увлекли меня и пробудили душу к благочестию. Потому я решил сообщить о них и тебе, моему другу и ревнителю науки, а ещё более — ревнителю благочестия, что одно делает человека счастливым. Если моряк охотно делится своими морскими рассказами с моряком, купец с купцом, солдат с солдатом, то уж неужто сторонник благочестия и полезных наук будет молчалив с тем, кто занимается тем же самым и является его другом? О, так быть не может! Но ты обрати внимание не на изысканность слов, почти ничтожную, а на то, благочестиво ли мы мыслим, на силу выраженных мыслей и суди о вкусе не по скорлупе, а по ядру. Да устроит Всесвятейший заступник так, чтобы ты, отвергнув старое и грубое и оставив лишь молоко благочестия, возжелал новой пищи, достойной мужа-христианина, чтобы к тебе можно было отнести пророчество об Иуде: зубы его белее молока.
Всецело преданный тебе Григорий Саввич.
45
[Харьков, местный; вторая половина мая — нач. июня 1763 г.] / 991 /
Dilectissime omnium amice Michaël!
Post preces vespertinas valde aveo renovare hesternam deambulationem. Tu e templo egrediens aut ad me aut recta in hesterna tempe per humilia, quibus heri rediimus, loca sic lente ibis, ut te assequi ipse possim. Adducam mecum et magnam chori partem, id est meorum puerorum cantatorum. Accipiam et auctorem eundem, cujus ego genio vehementer delector. Nae ille sapienter juxtaque salse detrahit larvam suam blandissimae turpissimaeque meretrici, puta mundo huic. Sed ponamus eum esse talem, qualem vulgus aestimat. Attamen sapientis est e stercore aurum legere. An non Christus improbis паденіе, non ’ανάστασις? An non omnia pura puris? Sed 298 quid ego tibi hunc laudem? neque enim erimus similes ventosi illius ac stulta philosophia inflati scholastici, qui risit ’επίγραμμα, τό ’επίγραμμα... inscriptionem illam... Hoc solum dico: Nemo unquam salsius, plenius, utilius ob oculos posuit velatam mundi spurcitiem. Sane talibus, qualis tu es, bubonis lumina ingenerat. "Дажд премудрому вину..." etc. Illud Terentii videtur sucinde ingeminare: Ex aliis periculum facito, tibi quod ex usu siet. / 992 / Invitus finio. De hoc genere nocte dieque est disseredum.