Особенно с тобой у меня выходит так, что я тогда больше люблю тебя и стремлюсь к твоей приятнейшей беседе, когда ты отсутствуешь, и когда без участия тела душа с душой безмолвно и бесплотно разговаривает и проводит время вместе. Тогда никакое расстояние и никакое пресыщение не уменьшают удовольствия, а напротив, увеличивают его, наслаждение всё более возрастает, ибо совсем иное положение и состояние у невидимого, чем у телесного и тленного. Эти размышления занимают немалое место среди тех, которыми я обычно смягчаю горести жизни. Ведь что может быть приятнее, слаще и животворнее, чем любовь? Разве не кажутся мне лишёнными солнца и даже мёртвыми те, кто лишён любви? И я нисколько не удивляюсь, что сам Бог называется любовью. Далее, хороша та любовь, которая истинна, крепка и вечна. Любовь никоим образом не может быть вечной и крепкой, если рождается от тленных вещей, то есть богатства и прочего. Крепкая и вечная любовь возникает из сродства вечных душ, которые соединяются добродетелью тех, кто её укрепляет, а не тех, кто её разрушает. Ибо как гнилое дерево не соединяется с другим гнилым деревом, так и между негодными людьми не возникает дружбы. Поэтому, если тебе дорога моя любовь, не бойся, что она пройдёт. Ибо пока ты почитаешь добродетель, дотоле и любовь возрастает, подобно тому как дерево незаметно с годами растёт и само становится сильнее, чем смерть. 307 Постоянно ты пред очами души моей, и о чём бы добром я ни думал, и что бы я ни делал, мне кажется, тебя я вижу лицом к лицу. Ты являешься мне, когда я остаюсь в одиночестве, ты мой спутник и товарищ, когда я среди людей. Когда я печалюсь — ты тотчас берёшь на себя часть скорби; если я чему-то радуюсь, ты также становишься участником радости, так что я не могу умереть, не взяв с собой образ твоей души, как тень уносит за собой тень, если только это разделение может причинить смерть, разрушающую тело, но делающую душу более свободной. Так, свободный от тела, я буду с тобой в памяти, в мысли, в молчаливой беседе: до такой степени любовь сильнее самой смерти. Эта моя любовь к тебе, что постоянно печётся о твоём благе, и теперь пусть скажет тебе что-нибудь такое, что послужило бы на пользу твоей душе и твоему телу. Но что же мне сказать тебе?
Рассказывают, что когда знаменитый мудрец Катон понял, что временно укрощённый Карфаген снова замышляет войну против Рима, он советовал римлянам начать новую войну против карфагенян; когда же римляне не слушались его совета, он всё же не переставал советовать. И когда в сенате ему нужно было высказать какое-нибудь мнение, он говорил: "Я думаю так: (и добавлял) всё же необходимо начать войну против Карфагена". И делал он так до тех пор, пока не убедил римлян, и Карфаген был сравнен с землёй, и Рим таким образом был избавлен от страха.
О драгоценнейший! Избегай общества дурных людей! Избегай их! Беги от них далеко! Помни это! Избавь меня от страха! Ах, как я боюсь! Отгони от меня, если любишь меня, страх и заботу, которые мучат, жгут и преследуют меня теперь, угнездившись в моём сердце. Я не успокоюсь, пока не услышу, что ты избегаешь злых людей более, чем ядовитых змей. Помни, что ты храм Божий. Сохрани тело в чистоте! А прежде всего сохрани душу! Сохрани не для мира, а для Христа, лучшего Господа твоего и моего. Ты сохранишь, если будешь бдителен. Будешь бдителен, если будешь трезв. Будешь трезв, если будешь молиться, проливать слёзы и избегать бездействия. Пусть не волнуют тебя дворцы, замки и храмы рукотворные, но, преклонив колена, возноси неустанно молитвы к Единому, что тело и душу хранит, нерукотворному храму Соломона. ["Да будут очи твои отверсты на храм сей... день и нощь"] и проч.
О, если бы можно было писать столько же, сколько и мыслить! Пусть Христос просветит своим светом эти лучшие твои склонности и руками чистоты, непреодолимой для дьявола и его слуг, да сохранит твоё тело в добром здравии. Аминь!
Весьма тебе преданный Григ[орий] Сав[ич].
12 июля, [из Белгорода]. 308
Жду твоих вожделенных писем. Напиши, что ты хочешь, что я сделал бы для тебя. Всё исполню, лишь бы было тебе на пользу и в моих силах. Но и ты желаешь лишь наилучшего, да и я, кажется, такой человек, что готов на всё святое. Об этом письме, кроме твоего хозяина, высокочтимого о. Бориса, никому не рассказывай. Ибо ты знаешь, как безмерно завистлива и лжива человеческая чернь.
Прощай! Будь здоров!
[Дорогому приятелю Михаилу Ивановичу, пану Ковалинскому, в Харькове; писано из Белгорода].
50
[К Харькову] 18 июля [1763 г.] / 1041 /
Desideratissime Michaël, gaude in domino!
Triduum est, quod parata est oda, a me promissa. Ego tamen, si possem, nullo die tecum non confabularer. Nunquam dormit leo ille diabolus, hinc et nobis nunquam non vigilandum. Sicuti autem ex improviso jaculo petit corpus hostis, ita spiritalis ille hostis nunquam desinit ejaculari in animam nostram cupiditatum ignitas sagittas iisque configere. Has extingues, si cogitaveris te omnia habere, quibus magnus, id est sanctus vir evadere possis. Quid est enim, quod crucieris? An quod non potas cum lurconibus? an quod in aulis principurn non ludis aleam? Quod non saltas? Quod castra non sequeris? Si haec miserrima admiraris, nondum quidquam sapis ac unus ex multis es. Nondum beatus es, si extra te quaeris bona ulla. Collige intra te cogitationes tuas ac intra te ipsura quaere vera bona. Fodi intra te puteum illius aquae, quae et tuam domum et vicinorum riget. Intra te ratio illa, fons, ut Plutarchus ait, tranquillitatis; hanc expurgare stude, non de lacunis porcorum hauriens, sed de sanctis libris sanctorum hominum. Ne te moveat vulgus volantia sectans per terras per maria, sed domi tuae manens, quae prava aut recta geruntur, vide. Quid tibi prosit sceptrum, aut palatium, aut aurum, si pretiosissimam animam tuam, hoc est te ipsurn, perdis et occidis? An non ex animi morbis nascuntur etiam corporei? Simulatque peccati cupiditas incendit animam tuam, scito eam ictam esse, imo mortuam. Quin tu curas, ut ejicias cupiditatem, mortem carissimae partis tui? Quid mente peregrinaris? Quid autem concupiscis, cum intra te habeas bona omnia, si sapis? / 1042 / Quid curris ad pocula? ad turbam, ad coetum improborum? Quid ibi boni esse perspicis? Reprime ac frena animae τάς ‛ορμάς ac rex esse jam nunc assuesce. О utinam mihi adsit ‛η του̃ πνεύματος μάχαιρα excinderem tibi avaritiam, 309 expungerem luxum et ebrietatis spiritum, configerem ambitionem, transverberarem κενοδοξίαν trajicerem mortis paupertatisque metum. О sanctissima sobrietas! о bona paupertas! о aeque anime! ut vos pauci norunt! Si nondum in peccato omnia mala esse vides, nondum sapis, nondum fidem theologicam possedisti. Crede tamen non videns. Si nondum perspicis totum paradisum esse in mordicus tenendis praeceptis dei servandisque, nondum gratiam, dei habes; crede tamen, et clama cum David: "Открій очы мои, и ураз[умЂю]" etc, donec perspecta indicibili in his sita utilitate dicas: "НаслЂдовах свидЂнія твоя вЂк за воздаянія". Haec quaere, hac...1. Vocat Virgilius. Haec si toto pectore quaeres, invenies...2 curam adhibueris? Quae haec est iniquitas? Noli te fallere. Christus dominus custodiat animam et corpus tuum a venenatis sociis, ab omni inquinamento, ab ignitis sagittis.
Vale, amicissime, et ad nos scribe! Aveo scire, quid agas.
Tuus christianus amicus Gregor[ius] Sab[bin].
Июль 18, из Белгорода.
Вожделеннейший Михаил, радуйся о Господе!
Уже три дня, как готова обещанная мною ода. Что до меня, то я не провёл бы ни одного дня без беседы с тобой. Никогда не спит этот лев — дьявол. Потому нам всегда следует бодрствовать. Как внезапным ударом поражает тело враг, так и этот духовный враг никогда не перестаёт бросать в нашу душу огненные стрелы страстей и поражать ими. Ты погасишь их, если подумаешь о том, что у тебя есть всё, благодаря чему ты можешь стать великим, то есть святым мужем. Что же тебя гложет? Не то ли, что ты не участвуешь в пьянстве с обжорами? Что в княжеских палатах не играешь в кости? Что ты не танцуешь? Что не пребываешь в войске? Если эти жалкие вещи увлекают тебя, то ты ещё не мудрый, а один из толпы. Ты ещё не блаженный, если вне себя ищешь каких-либо благ. Собери свои мысли и в самом себе ищи истинных благ. Копай внутри себя колодец той воды, которая орошает и твой дом, и соседские. Внутри тебя есть то основание, которое Плутарх называет источником покоя: постарайся этот источник очистить, черпая не из свиных луж, а из священных книг святых людей. Пусть не увлекает тебя толпа, что по морям и суше гонится за скоропреходящим, но, пребывая в своём доме, смотри, что делается худого и доброго. Чем тебе поможет скипетр, или дворец, или золото, если ты погубишь и убьёшь душу свою драгоценнейшую, то есть самого себя? Разве не из болезней души рождаются и телесные болезни? Как только греховная страсть охватит пламенем твою душу, знай, что она поражена и даже мертва. Почему же не заботишься о том, чтобы изгнать страсть — смерть твоей драгоценнейшей 310 добродетели? Зачем блуждаешь умом? Зачем стремишься желаниями, когда знаешь, что в себе имеешь все блага, если рассудителен? Зачем жаждешь пиров и толпы, собраний недостойных? Что видишь там доброго? Заглуши и укроти страсти своей души и уже теперь приучайся властвовать над ними. О, если бы у меня был духовный меч! Я бы уничтожил в тебе скупость, убил бы роскошь и дух невоздержанности, поразил бы честолюбие, сокрушил бы тщеславие, изгнал бы страх перед смертью и бедностью. О всесвятая трезвость! О добрая бедность! О спокойствие душевное! Как мало людей знают вас! Если ты ещё не видишь, что грех таит в себе все виды зла, ты ещё не мудр, не владеешь богословской верой. Однако верь, хоть и не видишь. Если ты ещё не видишь, что весь рай — это твёрдое хранение и соблюдение божьих заповедей, ты ещё не имеешь божией благодати; верь, однако, и восклицай вместе с Давидом: ["Открой очи мои, и ураз[умлю]" и проч., пока, поняв неизречённую, заключённую в них пользу, ты не скажешь: ["Наследовал свидетельства твои во век за воздаяния"]. Этого ищи, этого... зовёт Вергилий. Если ты этого всем сердцем будешь искать — найдёшь...