— В том камне ещё моя последняя надежда! Глупый народ говорит, что эти сокровища заклятые! Что это значит? Лишь бы они были здесь, моя рука уже их добудет... не повредит никакое заклятие!
Это был Невеличкий. Проворный и хитрый бродяга успел в ту страшную ночь, закончившуюся разгромом Довбущуков, вырваться и убежать от стражников. В его голове тогда же возникла мысль пуститься на поиски сокровищ на свой страх и риск. И это дело занимало его целых пять лет.
Перекрестившись, он вынул небольшое топорик, торчавший за поясом сзади, взял в руки свою палку, снизу хорошо окованную, и стал карабкаться вверх по камню, чтобы добраться до первой щели, видневшейся снизу. Скала была крутая, камень сверху рыхлый, выветрившийся от непогоды, но Невеличкий с удивительной ловкостью преодолевал преграды.
И вот он после долгих трудов наверху... любопытно заглядывает в тёмную щель... ничего не видит... Стучит палкой по каменным стенам, палка не нащупывает ничего, кроме камня... Лезет сам в тёмную, изъеденную нору, но она совершенно пуста.
— Ну, ну, — бормочет немного разочарованный, но не обескураженный Невеличкий и начинает внимательнее осматривать всё вокруг. Вскоре он заметил вторую, меньшую, почти незаметную трещину над своей головой.
— Э, вот оно куда! — пробурчал он и снова с немалым трудом стал карабкаться вверх. И опять нашёл узкую, глубокую пещеру, но и эта оказалась пустой.
Невеличкий ещё не терял надежды. Он долго сидел на каменном помосте пещеры и внимательно осматривал все углы. Потом, высунув голову из пещеры, глянул вниз и затрепетал при первом взгляде.
По крутой, обрывистой скале, по которой он с большим трудом взобрался наверх, не так просто было спуститься вниз. Малейший неверный шаг грозил падением и смертью. Смелый опрышок, однако, не потерял мужества.
Как сильная щука, попавшая в сеть, мечется, чтобы найти дыру и вырваться на свободу, так бегали быстро глаза опрышка. Но всюду мрачно и грозно высились крутые стены, и нигде не было видно более удобного прохода.
Может быть, впервые за долгие годы пришла ему в этой опасности мысль о боге, и он, вздохнув от глубины сердца, поднял взор вверх, словно ожидая оттуда руки спасителя.
И как только поднял глаза, то уже долго их не опускал, а пристально стал рассматривать серую скалу и её изломанные крутые вершины.
— Вот оно! — радостно крикнул он. — Вылезу на самую вершину камня, а другим боком уж как-нибудь спущусь вниз.
И, сильно опершись на свою палку, с необычайной лёгкостью поднялся вверх и стал карабкаться по скале к самой вершине.
— Ах! — вырвалось невольно из его груди, и в этом одном возгласе излилось немалое разочарование. Другая сторона камня была ещё круче, ещё опаснее и недоступнее, чем первая. Но он и теперь не потерял мужества и снова стал внимательно осматриваться вокруг.
Продолговатая вершина камня была зубчатой и потрескавшейся и напоминала большой гребень с огромными каменными неровными зубцами. Вдоль этого гребня решил лезть Невеличкий до самого края и там искать тропинку вниз. Такой замысел кому-то другому показался бы невозможным, ведь подниматься на крутые иглы, имея по обе стороны глубокую пропасть, требовало немалой отваги и ловкости. Невеличкий не испугался, бросил вниз свою тяжёлую палку и пустился в страшный путь.
Наконец ему удалось добраться до последней вершины скального гребня. Лицо его прояснилось. Скала с этой стороны была, правда, крутая, но сильно потрескавшаяся и неровная, и он решился с помощью своего топорика спускаться вниз. Топором он высекал, где мог, большие выбоины в скале, чтобы крепко на них становиться, — и так медленно, но довольно безопасно начал спускаться.
Вдруг показалось ему, что камень, в который он ударил обухом, зашатался и глухо загудел. Это возбудило его любопытство. Он ещё раз сильнее ударил топором по камню, но этот удар чуть не стоил ему жизни. Камень, слабо державшийся на месте, под сильным ударом поддался и с громовым треском рухнул вниз, разбиваясь о скалу. Падая, он задел одну ногу Невеличкого, и хоть не повредил её сильно, но всё-таки чуть не сбил его с равновесия и не столкнул вниз. Это наверняка бы случилось, если бы Невеличкий в тот же миг ловко не откинулся в сторону и не прижался к выпуклой скале.
Когда миновала минута опасности, он снова поднялся и поглядел на место, откуда скатился камень. Каково же было его изумление, когда он увидел там тёмный, выходящий к солнцу вход в глубокую и довольно просторную пещеру.
— Вот где моя удача, вот где эти сокровища! — воскликнул Невеличкий и весь затрясся от радости.
Солнечные лучи медленно, будто боязливо, пробивались сквозь густую тьму, что царила в пещере издавна. Лишь через несколько минут Невеличкий смог различить некоторые крупные выбоины в скалах внутри пещеры. Но, кроме них, трудно было рассмотреть что-то ещё.
Постепенно внутри посветлело, и Невеличкий с трудом протиснулся в узкий вход в пещеру. Но, к своему большому разочарованию, вместо кучи золота он увидел посреди пещеры два человеческих скелета, покрытых сгнившими лохмотьями. Он снова затрепетал, словно голой рукой коснулся холодной змеи. Его ноги дрожали и не могли двинуться с места, а лицо, словно окаменевшее, немо глядело на скелеты. Больший скелет — это была женщина, как можно было понять по остаткам одежды и по длинным волосам, которые, хоть и истлевшие, всё ещё держались вместе. Жёлтые кости лица выглядели страшно, и Невеличкому казалось, что по этому костяному лицу время от времени пробегает демоническая усмешка насмешки и презрения.
— Аги! — невольно вскрикнул Невеличкий. Хотел отойти от этого зрелища, но ноги его не двигались с места.
Но спустя несколько минут его отвращение и страх прошли, и он снова стал осматривать пещеру. Но нигде не было следа спрятанных сокровищ. И Невеличкий уже хотел уйти, когда вдруг какой-то внутренний голос позвал его осмотреть трупы. Не без дрожи и отвращения он подошёл ближе к скелету женщины и слегка коснулся его ногой. Одежда, покрывавшая труп, рассыпалась и открыла голые белые рёбра, а между ними, на грудной кости, лежала старая книга, казалось, ещё не испорченная гнилью. Её старинная деревянная, обтянутая кожей обложка местами поблёскивала позолотой, а железная застёжка, что её замыкала, совсем проржавела.
— Ого, а это что? — воскликнул Невеличкий. И, несмотря на отвращение и страх, он потянулся рукой за книжкой, лежавшей на груди скелета. Осторожно взял её, боясь, чтобы она не рассыпалась от прикосновения. Но книга была цела. Деревянная обложка уберегла её от гнили. Невеличкий поднял её, а грудь скелета слегка дрогнула, будто из-под этой кости вырвался тяжёлый вздох. Не трогая второго трупа, Невеличкий поспешно выбрался из пещеры, медленно и осторожно спустился вниз, хотя теперь это было уже довольно легко.
Наконец он стал на землю. Тяжело вздохнул после карабканья по скале, затем сел внизу на траву и, успокоившись, начал рассматривать найденную книгу. Она была вся написана старинным письмом, которого он не умел читать ни слова. Сложив книгу, он положил её в свою торбу, нашёл свой топор, который бросил вниз с камня, ещё раз осмотрел камень с разных сторон и ушёл.
IV
АНДРЕЙ НА НОВОМ ПУТИ
Приключение с Довбущуками, случившееся в начале осени, для обоих Петриев закончилось короткой болезнью. Андрей почти не пострадал в здоровье и, выздоровев, попросил у отца разрешения поехать во Львов, чтобы записаться в университет и отдаться юридическим студиям. На это они с отцом согласились после нескольких разговоров, придя к убеждению, что юридические науки могут быть наиболее полезны для Андрея в его дальнейшей жизни. Он уехал во Львов как-то поспешно и неожиданно, так что даже забыл попрощаться с Олесей. И только в дороге он вспомнил о ней и одновременно почувствовал, что расстаётся с ней навсегда и что ничто, собственно, его к ней не привязывает.
Во Львове Андрей, по совету отца, заехал в гостиницу Куна, куда обычно приезжали русские священники, и при помощи гостиничного фактора начал искать себе холостяцкое жильё. После нескольких дней поисков он наконец нашёл подходящее и снял одну комнату с питанием и обслуживанием у госпожи Кралинской, вдовы чиновника, которая приняла его очень любезно и так расхвалила свой сдающийся внаём уголок, что он сразу согласился на скромную, впрочем, цену и в тот же день перенёс туда свои вещи из гостиницы. Немало хлопот стоило ему также оформление записи в университет, так что первые недели львовской жизни пролетели у него быстро и незаметно, словно во сне. Завтрак он получал каждое утро в своей комнате, туда же служанка приносила ему в час дня обед, в шесть часов полдник, а около восьми — небольшой ужин. Жизнь его таким образом складывалась размеренно и спокойно, как никогда прежде. Общественная жизнь университетской молодёжи в те времена была ещё очень слабо развита, и Андрей, хоть встретил среди студентов немало бывших гимназических товарищей, не спешил примыкать ни к какой компании, не вступил ни в одно академическое общество, а вместо этого в часы, свободные от университетских занятий, обычно сидел дома и пробовал вчитываться в юридические книги, соответствующие тем лекциям, что он слушал в университете, или выходил на прогулку по городу. Со своей хозяйкой он встречался редко, в её комнатах не бывал никогда и ничего не знал даже о том, живёт ли она одна или нет.
И вот где-то в середине ноября его внимание привлекла высокая статная дама, блондинка, с необычайно большими и блестящими глазами, в необычайно элегантном, хотя и не слишком богатом наряде, которую он встречал не раз на той же улице, где была его квартира, а однажды даже подметил, что она входила в тот же дом. У него не было привычки заговаривать со служанкой; впрочем, это была пожилая и вообще не слишком разговорчивая особа, а кроме того, его любопытство было не настолько велико, чтобы пересилить его робость перед женским полом. Но однажды случилось необычное. К часу дня служанка вошла в его комнату и сказала:
— Прошу вас, панич, госпожа советница приглашает к себе на обед.
Андрей ничего не ответил, даже как-то не удивился, просто встал и пошёл за служанкой в комнату госпожи советницы. Комнаты были красивые, светлые, просторные и, хоть немного, но со вкусом меблированные. Пройдя салон и ещё одну комнату, он оказался в столовой, где у накрытого и уже сервированного стола его встретила хозяйка дома, рядом с которой стояла молодая блондинка, привлёкшая его внимание на улице, в скромном, но очень элегантном домашнем платье.
— Моя дочь Дося! — сказала хозяйка дома, и Андрей вежливо поклонился молодой даме, при этом почувствовав, что сердце в его груди забилось необычно быстро.
Панна Дося слегка кивнула в его сторону и, указывая правой рукой на кресло у стола, справа от материного, а напротив своего, коротко сказала:
— Прошу садиться!
За обедом хозяйка дома очень учтиво расспрашивала Андрея, как ему живётся во Львове, доволен ли он квартирой и обслуживанием, и каким наукам он отдаётся.