Шнадельский первым рванулся вперёд к Евгению, но в ту же секунду в его руке блеснул револьвер, дуло которого оказалось всего в нескольких дюймах от глаз Шнадельского.
– Прошу любезно: вот туда дорога! – сказал Евгений, держа револьвер в вытянутой руке.
Два господина, державшиеся сзади, выскочили из комнаты первыми, а за ними, пятясь, вышел и Шнадельский. Евгений запер за ними дверь. Затем взял со стола лампу и, постучав в дверь своей спальни, вошёл внутрь. В спальне горела свеча. Регины не было и следа. Лишь дверца, ведущая из спальни в маленькие сени, откуда другие двери выходили на крыльцо, показывала, куда она ушла. Евгений заглянул в сени, на крыльцо – Регины нигде не было.
LVI
Барана при этих событиях в квартире Евгения не было. Когда вся компания во главе со Стальским вышла из шинка, Баран шёл с ними. Но на улице его взял за плечо Шварц и тихо заговорил:
– Откуда, Баран?
– Был у Вагмана.
– Он дома?
– Дома.
– Один?
– Один.
– Что делает?
– Не знаю. Наверно, деньги считает. Послал меня на почту.
– На почту?
– Да. С вот этим письмом. Велел отправить с уведомлением и сразу вернуться.
– Давай сюда письмо! – шепнул Шварц.
– Но я должен отнести его на почту, – возразил Баран.
– Я отнесу сам. Давай!
– А квитанция?
– Отнесу Вагману. Мне всё равно нужно с ним поговорить.
– Ну, что ж, пожалуйста. Вот деньги на квитанцию.
– Не надо. Иди в шинок и возьми себе за них пива. Я сейчас приду.
– А вы за свои заплатите?
– Конечно. Иди и не беспокойся.
Баран пошёл в шинок. Шварц тоже заглянул туда и, забежав в нишу, где недавно сидела компания и где стояли ещё почти полные кружки пива, взглянул на письмо, так необычно попавшее к нему в руки. Письмо было адресовано графу Кшивотульскому.
– А это что? – прошептал Шварц и, недолго думая, разорвал конверт. В конверте оказалась бумага и расписка. На бумаге по-немецки было написано: "Платя мне деньги за известные бумаги, его сиятельство граф забыли у меня расписку. Посылаю её почтой. Вагман". А расписка, нотариально заверенная, подтверждала, что за проданные долговые бумаги, выданные на имя господина Брыкальского под залог его имения на сумму 70 000 гульденов, граф Кшивотульский выплатил их владельцу Вагману оговорённую сумму 50 000 гульденов. Получив эту сумму, Вагман передаёт бумаги графу и отказывается от всяких дальнейших прав на них. Дата стояла сегодняшняя.
Пробежав глазами письмо и расписку, Шварц присвистнул, спрятал бумаги в карман и пулей выскочил из шинка, помчавшись к квартире Евгения. Там он остановился в воротах и, выбрав себе совсем тёмное место между забором и штабелем дров, стоявшим во дворе, спрятался и начал ждать.
Сразу он услышал бешеный стук и крики с первого этажа. Потом стало тихо, затем мимо него тихо, как тень, проскользнула высокая женская фигура, вся в чёрном, с вуалью и в меху. С первого этажа доносились голоса, как будто в разгар ссоры. Потом снова крик, глухой удар тела о ступени,
затем топот шагов и бешеный визг Стальского:
– Вор! Отдай мою жену! Полиция! Сюда! На помощь! У меня украли жену!
– Да тише вы! Ш-ш! Не устраивайте скандал! – успокаивали Стальского его товарищи, которым было крайне неприятно, что они влезли в эту историю, начав подозревать в ней обычную выходку Стальского.
– Нет, не буду тихо! Не буду! – вопил Стальский, стоя во дворе. – Вот здесь буду стоять и не уйду. И буду кричать всю ночь, пока мне не вернут жену!
Весь дом был на ногах. На крыльце, в окнах и сенях стояли люди, шептались, ахали и охали.
– Господин Стальский, – сказал Шварц, подходя к нему, – будьте любезны, успокойтесь. Вашей жены здесь нет.
– А вы откуда знаете?
– Потому что видел, как она отсюда вышла.
– Вышла! Как это возможно?
– Всё просто. Дом имеет два выхода. Вы вошли через передний, а она вышла через задний.
– Давно?
– Уже минут пятнадцать назад.
– И куда пошла?
– Не знаю.
– Наверно, домой, – добавил кто-то из компании. – А вы зря подняли шум.
– Зря? О нет! Я ничего не делаю зря. Своё я не упущу. Господа, прошу со мной! Может, ещё догоним её по дороге.
– Сложно будет, – сказал Шварц. – Она, скорее всего, села в проезжавшие сани и уехала.
– А я думаю, вам прежде всего нужно успокоиться, – сказал один из товарищей. – Успокоиться и обдумать всё как следует.
– Это же серьёзно. С адвокатом дело, – добавил другой.
– Я предлагаю: зайдём ещё на минутку в шинок, допьём пиво, а потом можно заглянуть к вам домой, проверить, дома ли ваша супруга.
Стальский не слишком обрадовался этому, но товарищи почти силой увели его с собой. Шнадельский тоже шёл с ними, но когда они дошли до тёмного места, где улица поворачивала, а фонаря не было, Шварц тайком дёрнул его за рукав. Тот оглянулся и остановился.
– Что там? – спросил он.
– Тсс! Отстанем от них! Иди сюда, в закуток! – прошептал Шварц.
– А что? Есть что-то интересное? – спросил Шнадельский.
– Конечно! Пойдём к Вагману.
– Зачем?
– Ну как зачем. Завтра – в Америку.
– Как так? У тебя есть что-то точное?
– Разумеется. Точно знаю, что у него есть деньги. И он один. И ждёт Барана, значит, дверь открыта. А даже если нет – на стук выйдет.
– Ну и что?
– Пойдём! По дороге расскажу. Там интересные дела!
И, взявшись под руки, они пошли в противоположную сторону, к дому Вагмана.
Надежда Шварца, что Вагман, ожидая возвращения Барана, оставит сени незапертыми, оправдалась. Более того, он забыл запереть дверь из сеней в свою комнату. Сидя за столом, погружённый в какие-то расчёты, он так был занят, что не думал о дверях. Когда щёлкнула защёлка, он, не оборачиваясь и не поднимая головы, спросил:
– Это вы, Баран?
– Я, – послышался не Баранов голос.
Вагман обернулся. Перед ним стоял Шнадельский. Лицо Вагмана побледнело, сердце на миг остановилось. Он понял, что дело плохо, и застыл.
– Вы... вы ко мне? – начал он, едва выдавливая слова. Но в ту секунду из-за плеча Шнадельского показался Шварц и бросился к Вагману. Тот попытался подняться с кресла, но Шнадельский одной рукой прижал его за плечо, а другой зажал рот. Вагман попытался крикнуть, протянул руки, чтобы оттолкнуть Шнадельского, но тут Шварц накинул ему на шею тонкий прочный шнурок и сжал изо всех сил. Вагман широко вытаращил глаза, голос замер в горле.
– Отпусти плечо! Тяни за шнур! – шептал Шварц. Шнадельский послушался. Когда они крепко натянули шнур – Шварц за один конец, Шнадельский за другой, – Вагман, сидя в кресле, яростно забил ногами. Они не отпускали, сжимали всё сильнее. Ещё несколько движений руками и ногами – и тишина.
– Мёртв! – прошептал Шнадельский, весь дрожа при виде страшного лица Вагмана.
– Нет, ещё жив! – шептал Шварц. – Помоги!
– Что ты хочешь сделать?
– Вот сюда его! На этот крюк. Будто сам повесился.
И оба подняли Вагмана, затем Шварц завязал оба конца шнура на крюке, вбитом высоко в стену – когда-то там висела большая картина – и, подтянув тело вверх, отпустили его висеть. Вагман ещё подёргал ногами, потом голова свесилась на грудь – всё.
– А теперь быстро за деньгами! Дверь заперта?
– Нет! – с испугом сказал Шнадельский, видя, что она распахнута настежь.
– Запри!
Пока Шнадельский запирал дверь, Шварц обыскивал карманы Вагмана, чтобы найти ключи от сейфа. Нашёл и открыл сейф. Деньги лежали кучей – банкноты, золотые и серебряные монеты – чистые 50 000, полученные сегодня от Кшивотульского. Шварц сгреб их в небольшой мешочек, лежавший тут же, и сунул в карман.
– С нас хватит! – радостно сказал он.
– А больше наличных нет? – спросил Шнадельский, просматривая ящик стола.
– Нет. Векселя, бумаги – чёрт с ними, это не для нас. Пошли!
И оба вышли. На выходе они заперли на ключ дверь комнаты Вагмана, а ключ бросили обратно внутрь, отжав нижнюю половину не слишком прочной двери. Потом вышли на улицу, где никого не было. Снег падал густо; высоко над городом в вершинах деревьев гудел ветер. Город спал.
– Куда теперь? – спросил Шнадельский, стуча зубами от страха.
– Пойдём в шинок, к нашим! – сказал Шварц.
– К ним? Нет, не могу. Я весь дрожу. У меня, наверное, лица нет. Сразу узнают.
– Тьфу! Мямля ты! – сказал Шварц. – Ну, ладно, тогда останься на улице! Я зайду сам. Надо, чтобы нас сейчас видели в шинке. Это отвлечёт от нас подозрения, хотя бы на первое время.
И они пошли по улице, пробираясь по глубокому снегу, которым за вечер покрылась земля. Перед шинком Шнадельский остался снаружи, а Шварц вошёл внутрь.
– Господин Стальский здесь? – спросил он у шинкаря.
– Нет. Вот только что вышел с господами.
– Ну, и поспешил. А я их ищу.
– Пошёл домой. Можете его ещё догнать.
В этот момент, оглянувшись, Шварц увидел Барана, дремавшего над недопитой кружкой пива. Он подошёл к нему и, потрясши за плечо, крикнул:
– Эй, Баран! Вставай!
– А! – крикнул сквозь сон Баран и начал протирать глаза.
– Ты здесь спишь? Думаешь, тут тебе место? Вставай, домой!
– А что такое? – спросил спросонья Баран.
– Пора тарабанить по городу. Забыл? – пошутил Шварц.
– Тарабанить? Ага-га! А я и забыл. Хорошо, хорошо.
И, чешась в затылке, он вышел из шинка. Шварц рассмеялся.
– Ещё и вправду готов пойти тарабанить! – весело сказал он, обращаясь к шинкарю. – Так комиссар меня ещё и оштрафует за то, что я его подбил.
– Ха-ха-ха, – смеялся шинкарь. – А я подтвержу, что всё так и было.
Шварц, тоже засмеявшись и пожелав шинкарю доброй ночи, вышел на улицу.
Шнадельский стоял на улице и громко стучал зубами.
– Что, тебе ещё не лучше? – шепнул ему Шварц.
– Нет. Всё нутро будто кипит. Ну что, их нет?
– Нет. Все пошли к Стальскому. Пойдём и мы!
– Не могу! Ни за что не могу.
– Ну, тогда пойдём в другой шинок. Возьмём отдельную комнату. Выпьешь, согреешься. Или полежишь немного.
– Нет, не лягу. Мне страшно.
– Ну, не будь ребёнком! Что за капризы! Возьми себя в руки. Всё прошло отлично.
– Ты... ты обманул меня, – неуверенно сказал Шнадельский. – Я думал, что это будет так...