А Сталин же кино очень любил, однако слишком уж увлёкся другим его разновидом, более реалистичным: теперь все режиссёры и гримёры работали над подготовкой большого количества разнообразных двойников. Так что неудивительно, что на экраны вышел лишь один отечественный фильм – "Падение Берлина", где роль Сталина исполнял не он сам, а двухметровый двойник – актёр Дикий. Он так мастерски перевоплотился в тщедушного вождя (настоящий рост 1 метр 46 сантиметров без встроенных в сапоги четырнадцатисантиметровых скрытых каблуков), что за это его даже выпустили из заключения, где он находился десять лет. Зачем его там пытали? Чтобы как можно скорее придать вид нужной возрастной категории, чтобы достовернее воспринимался на экране. Вот почему он всё время об этом молчал.
– Вот скажи, – вождь мечтательно выпустил на Берию струю густого дыма из трубки, – если террорист переоденется двойником кого-то из охранников? И подкрадётся ко мне? А?
Берия сглотнул ком. Однако тут же от испуга вспомнил, что имеет заготовочку:
– Я позаботился об этом. Нашёл вам таких охранников, которых никто никогда не сможет понять и никогда не смогут подменить.
Вождь на это округлил глаза:
– Да ну? Где?
– Как языковеду вам скажу – я нашёл в горах Мегрелии такое село, где живёт племя горцев, которые имеют совершенно отдельный язык. Его никто на Земле не исследовал. Эти неграмотные люди могут общаться устно только между собой, а в соседних поселениях их не понимают вовсе. Если мы их всех перевезём в Москву и поставим на стражу первого эшелона, то ни один человек на планете по имени Земля не сможет войти с ними в языковой контакт, а тем более переодеться в кого-то двойником.
Сказал это и потерял дар речи, потому что впервые увидел, как глаза Сталина блеснули искренней детской радостью, словно какая-то глыба спала с души вождя.
Двойники были удобны ещё и тем, что, увеличив количество эскортов, практически исключили возможность отследить маршрут движения. Особенно Сталину нравились моменты, когда две кавалькады пересекались на перекрёстке и два вождя махали через окно ручкой друг другу.
Разумеется, была и опасность заговора двойников. А что, если кто-то из них станет убедительнее оригинала и захватит власть? Поэтому всех министров мучила неопределённость: никто и никогда точно не знал, с кем на самом деле имеет дело – с настоящим вождём или подставным – то какой же тут может быть заговор?
А если между дублёров возникнет заговор? Или простая забастовка – что тогда? Ведь различить их иногда не удавалось даже самому двойнику Берии. Такие забавы очень нравились Сталину, ведь именно они эффективно уменьшали возможность дворцового переворота.
Также благодаря дублёрам сильно возрос международный вес СССР – потому что вождь мог лично принимать в десять раз больше делегаций от братских народов. Теперь двойники делились на первую, вторую и третью категории – последние для совсем отдалённых африканских побратимов.
– Да им всё равно, – смеялся в усы вождь, – ты им вместо меня хоть Ленина покажи – не отличат.
Да и внутренняя экономическая ситуация значительно улучшалась – личные встречи Сталина с трудовыми коллективами страны в десять раз увеличились, что вызывало небывалый трудовой энтузиазм и рост производительности труда.
А вот для самых важных встреч Сталин привлекал самого Вольфа Мессинга. Тот проникал в души высоких собеседников, перемешивал их подсознание с сознанием, подслушивал все их мысли, а потом вслух выдавал их за свои, доводя всех до экстаза. А дальше навязывал им собственные
идеи о суггестивных способностях Вождя. А тот сквозь щёлочку радовался, что колдун для этого и усов не клеит, не надевает китель, не курит трубку, а спокойно сидит, кучерявый, босой в халате, маскируясь лишь при помощи гипноза.
В Кремле давали камерный концерт из отрывков пьес о Сталине, вот в МХАТе загримировали актёров Ливанова и Абрикосова под Сталина и Берию, посадили в авто, и вот оно заезжает в Спасские ворота, а майор ГАИ окаменел, увидев сквозь стекло этих двоих. С него потом подшучивали коллеги:
– Ну, ты чудик, да это ж актёры Ливанов с Абрикосовым!
Вот он дальше стоит на посту, а из Кремля выезжает авто, а в нём сидят уже настоящие, натуральные Сталин и Берия. Тут майор перегородил им дорогу, с широкой улыбкой сунулся в салон:
– Ну вы, бля, и артисты!
...Страсть к двойникам имела тайные корни. Дело в том, что Сталин и сам был дублёром самого себя. Ещё гениальные Ильф и Петров обратили внимание на громадное количество памятников коню Пржевальского, которых наставили по всей стране. Это был своеобразный намёк художников на стопроцентное сходство Сталина с Пржевальским, ведь, как уже упоминалось, выдающийся исследователь постоянно проходил через Гори – родное село вождя, часто останавливался в его доме. А когда на свет появился маленький Сосо, – то пожертвовал немалую сумму на образование юного Джугашвили. Вот так тот оказался не где-нибудь, а в церковной семинарии.
Поэтому этот осетин Джугашин (Джугаев) добавил себе суффикс "швили", вызвав улыбки у соседей, ведь больше нигде и никогда по всей Грузии не встречалось такой искусственной фамилии – Джугашвили. Причины для юмора были и другие, ведь "джуга" по-местному означает жужелица – остатки от металлопроизводства. В подтверждение тому есть факт, что псевдоним "Сталин" взят как противопоставление указанному термину.
Чтобы скрыть эту тайну, на родину он отправил целую группу учёных-биографов, которые разыскали каждого, кто хоть немного знал что-то о детстве вождя.
Вождь сидел, мрачно перебирая эти письменные свидетельства; отобрав ненужные, швырнул в камин. Берия одобрительно кивнул на это.
– Понаписывали, – вздохнул Сталин. – Послушай, кацо, может, всех их... – он красноречиво кивнул трубкой на огонь, пожиравший бумаги.
– Всех этих учёных? – осмелился уточнить Берия, и Сталин утвердительно пыхнул трубкой.
– И всех этих земляков, – он посмотрел на бумаги, оставшиеся на столе, а потом швырнул в костёр и их. – Тоже мне, каждый пишет, что я играл на берегу речки в лапту. Будто не было других игр?
После этого всех опрошенных односельчан уничтожили вместе с семьями, а весь чеченский народ был депортирован прочь за пределы Кавказа. Когда, одинокой, умерла Сталинова мать, то вождь даже не приехал на её похороны, чтобы не возобновить местную память о себе.
Так кто же он на самом деле, этот загадочный горец?
Дело с двойниками зашло так далеко, что часто он путал себя с самим собой. Бывало, что ему даже приходила мысль: "А что, если мама родила двойню, а одного сына у неё украли в роддоме? И потом мы жили и воспитывались отдельно, как это бывает в индийских фильмах. А что, если существует ещё один настоящий я?"
Стал он до того двойниковатым, что всматривался в Серго Орджоникидзе, словно в зеркало, – так тот был похож на вождя.
– Слушай, Серго, сбрей усы, друг.
Тот не сбрил, и даже не понял, что же произошло, когда его не стало...
...Политбюро пристально наблюдало сквозь щёлочку, как голый вождь, словно дитя, вдохновенно боролся с четырьмя Истомилиными. Это было, как играть в жмурки, только с незавязанными глазами. Во время утех он не снимал своих сапог (Берия тщательно это контролировал), и не потому, что это выглядело очень сексуально, и не потому, что имел в них скрытые четырнадцатисантиметровые тайные каблуки, а потому, что на ногах у него пальцы давно срослись в копыта. Такие же, как и у коня Пржевальского.
И каждый раз искренне радовался, когда во время коитус-контроля удавалось выявить среди девушек настоящую, что подтверждало анкетирование комиссии, даря невыразимую радость немолодому уже человеку. Был неподдельно рад, весь такой генералиссимый.
– Как вы их отличаете, хозяин? – допытывался Берия.
– Главное, что я их не расспрашиваю, – улыбнулся дымом в усы вождь.
...Вспоминает Берия:
"Вот взять Горького, когда он вернулся в СССР, поставив предварительное условие, что здесь будет запрещён Достоевский – слишком уж стремился бывший Пешков стать самым большим русским писателем, – то Ягода, который досконально знал все слабости прозаика (имел с ним общее детство в Нижнем Новгороде), перегримировал его, словно Деда Мороза, в толстовскую бороду и запускал в московскую толпу. Хождение в народ – то было давнее любимое развлечение Горького, только теперь он не босиковал (возраст не позволял), а чинно странствовал по забегаловкам, выведывая чаяния простого люда, записывая материал для будущего шедевра.
Множество персонажей он собрал, не догадываясь даже, что все они были переодетые сексоты. Даже сам Ягода не упускал случая загримироваться, скажем, в ремесленника и, изменив интонацию, внушать писателю новые творческие идеи – писателя даже не насторожило то, что все эти собеседники неоднократно намекали: а неплохо бы, чтобы кто-то написал романяку о Сталине, потому что очень уж народ жаждет такого художественного произведения; и чтобы назвать его, например, "Отец".
– Вы же уже "Мать" создали? – рассуждали все они вслух, опрокинув очередную чарку. – Так чего же ждать?
Делали это так ловко, что буревестник революции не распознавал подставных чекистов, потому что был захвачен новой идеей – общим образом простого московского люда, который постепенно укладывался в текст. А тогда Ягода перешёл к другим намёкам: уговорил Горького посетить Соловки, где за решёткой находились деятели, которые не хотели творить образ великого вождя. Однако и тут Горький не понял намёка. Более того, даже тогда, когда его сын погиб в автомобильной катастрофе – так ничего и не осознал. Возил Ягода Горького и на Беломорканал, строившийся тоже несогласными. Писатель и тут не догадался, что в случае отказа он тоже окажется здесь.
Правда, бывали и другие варианты: Булгакова всячески уговаривали написать пьесу о молодом вожде, но тот упирался, несмотря даже на бесплатный морфий. Странно, но убедило его обещание новой печатной портативки и трёхкомнатной квартиры. Жена очень на этом настаивала, и как только Булгаков сотворил "Батум" – неудачную пьесу о Сталине, она тут же затарахтела на тот свет от якобы почечной болезни".
...Берия очень боялся Сталина, потому что был человек, которого он боялся ещё больше – личный начальник вождевой охраны тов. Власюк. Этот страх и заставил министра действовать, чтобы найти способ подставить охранника.
Ликвидировать Сталина было очень непросто, ведь всю еду проверяли несколько институтов мясо-плодо-овоще-фрукто-питания.