Джуры казака Швайки Страница 9

— Слушай, за нами, кажется, кто-то плывёт, — прошептал он. — Прячемся! — И ребята нырнули в нору, что была в копне сена. Позади послышался лёгкий плеск — будто кто-то грёб вёслами. Затем донеслись голоса. Точнее — тихая песня:

Ты ногай, и я ногай,

Оба мы ногайцы.

Ты попался Вырвизубу,

Я попался Швайке…

— Замолчи! — вдруг рявкнул сердитый голос. — И без тебя на душе кошки скребут.

— А я что? — смутился певец. — Я ж ничего... Что поют люди — то и я пою.

— Люди, люди, — передразнил его обладатель сердитого голоса. — Да плевал я на твоих людей!

— Да не дёргайся ты, Митро, — вмешался третий. — Наше дело маленькое. Что дадут — то и повезём. А откуда оно возьмётся — не наше дело.

Из тумана выплыли две лодки. В первой сидели трое. Вторая, пустая, была привязана сзади.

— Смотрите, куда гребёте! — раздражённо сказал тот, что сидел на носу. — Вон, чуть на копну не налетели.

Санько и Грицик затаили дыхание. Как хорошо, что догадались укрыться сеном и сухой травой! А то сейчас сидели бы перед чужаками — словно птенцы на ладони.

Передняя лодка резко свернула в сторону.

— Ну и развелось всякой дряни, — проворчал тот, что грёб вёслами. — То тебе коряга, то копна. Не проехать совсем.

— Дядь Митро, а что нам могут в лодки положить? — спросил тот, что пел. — Только не сердитесь, если что не так спрошу. Я ж первый раз с вами.

— Объясни ему, кум, раз уж оно такое набожное, — сказал тот, что сидел сзади. — А я пока вздремну.

— А что тут объяснять? — отозвался кум. — Делай, что велено, и всё. Делай, пока голову не отрубят.

— Что вы говорите, дядьку! Кто нам голову отрубит? Мы ж по панскому приказу плывём.

— Вот-вот. А тут тебе не паны. Здесь казаки хозяева. А у них свои порядки.

— Какие ещё свои?

— А такие: поймают с поличным — не будут разбираться, пан ты или не пан.

— Так что ж, дядьку… Мы что-то нехорошее делаем, да?

— А ты как думал? С добром по ночам не крадутся…

— А где ж остальные?

— Подались вдоль плавней. Схватят какого зеваку — и прощай. А мы его добычу повезём к барину.

Голоса всё удалялись, пока совсем не затихли. Лишь тогда мальчишки выбрались из укрытия.

— Странные какие-то люди, — сказал Санько. — А у меня в носу так защекотало — еле сдержался, чтоб не чихнуть.

— Хорошо, что не чихнул, — помрачнел Грицик. — А то пошли бы мы с тобой ко дну, раков кормить.

Санько поёжился от холода.

— Да уж, от таких лучше держаться подальше, — пробормотал он. — Как думаешь, Грицик, скоро будет Каменный остров?

Грицик пристально вгляделся в рассеивающуюся тьму.

— Уже должен бы быть, — наконец сказал он. — А вот какой он — Каменный или какой другой — кто ж его знает. Надо бы у кого-то спросить…

Легко старому Кибчику было советовать добраться до Каменного острова, а там найти Василия Байлемова. А как его найдёшь, если и спросить-то не у кого?

ВО ДВОРЕ РЫЖЕГО МАЦЫКА

Светало. Лёгкий ветерок понёс по течению полосы розового тумана. Надо было искать укрытие на день.

Ребята направили плот к песчаной косе. Грицик первым выбрался на берег и долго вглядывался в туманную даль.

— Ничего не разобрать, — наконец сказал он. — Пожалуй, Санько, пойдём в плавни. Может, кого и встретим. А нет — двинем в степь. Я слышал, напротив Каменного острова дубрава растёт. И дуб там — почти как наш Сторожевой.

Спрятав плот от посторонних глаз, друзья позавтракали и отправились в путь. Но день не задался. Почти до полудня бродили они по камышам, но находили лишь следы бобров и выдр. Человеческих не было. Дважды Грицик вытаскивал Санька из трясины, один раз Санько спасал Грицика.

— У нас болото как болото, — сказал Грицик, выжимая одежду. — Сразу видно, куда ступать. А тут… Я думал, что это полянка, а оно — глядь, и нету меня…

После обеда они дошли до длинного узкого острова между двумя озерцами. Там какой-то бородатый дядька вялит рыбу. Увидев ребят, он уставился на них, будто перед ним появился десяток утопленников.

— Свят, свят, — перекрестился он. — Всякой нечисти в этих болотах навидался, но детей — впервые.

Но найти ни Василия Байлемова, ни хотя бы вороневских казаков он не мог.

— Я тут недавно, — пояснил он. — Знаю только рыжего Мацюка. Только он живёт ближе к степи…

И махнул рукой в сторону камышей.

— Спасибо вам, — сказал Грицик. Ребята пошли в указанном направлении.

Но то ли махнул дядька неточно, то ли ребята сбились с пути, только из плавней они вышли, а Мацыка так и не нашли. Ни рыжего, ни какого иного.

Уже вечерело. Ребята остановились в нерешительности. Назад идти было страшновато — по плавням ночью не бродят. Но и в чистом степи ночевать не хотелось — не ровен час, проснёшься с татарским арканом на шее.

— Давай переберёмся вон к тем деревьям, — предложил Грицик, показывая на кучку зелени у края камышей. — Переночуем в ветвях, а утром видно будет.

Но до деревьев они не дошли. Внезапно со стороны степи донёсся стук копыт. Едва ребята успели спрятаться, как из камышей, вытянувшихся в степь длинным языком, показались пятеро всадников. Они остановились недалеко от мальчиков. Но даже с такого расстояния разглядеть их было трудно — на землю уже опустились сумерки.

Передний соскочил с коня и приказал:

— А теперь — переодеваться! — и щёлкнул зубом. — Вот зараза — опять разболелся…

Всадники спешились. Сняли верхнюю одежду, развязали саквы. А через минуту ребята от удивления моргали: перед ними были не путники, а татарские воины.

— Гляди-ка, Свирид, теперь тебя и родная мать не узнает, — расхохотался один. — Вылитый бусурман!

— Лучше бы на себя посмотрел, — огрызнулся Свирид.

— А что, я тоже такой, — согласился насмешник. — Пан умно придумал: если что — пусть нас между ногайцами ищут.

— Готовы? — спросил зубастый. — Ну, на коней! Вперёд!

И странные всадники стали растворяться в сумерках. Грицик недолго колебался. Он спрыгнул с дерева и сказал:

— Санько, пошли за ними!

— Та-а… — неуверенно возразил Санько. Почему-то эти люди вызывали у него страх. Почему — сам не знал.

— А вдруг это сам Швайка? — настаивал Грицик. — Забыл, как он переодевается в татарскую одежду?

— Не-е…

— Тогда бегом! Может, и нас с собой возьмёт!

Ребята кинулись следом. И вовремя: камыши уже скрыли последнего всадника. Пришлось держать направление на шум копыт, чваканье по болотной жиже.

Шли не оглядываясь. И не заметили, как за ними, крадучись, шёл волк. Тот самый, из-за которого они пересели на плот.

Вскоре шорох утих. Зато послышались крики, топот, возня. Ещё шаг — и перед ребятами открылась поляна с куренём посередине. Возле куреня горел костёр. Его свет освещал рыжего человека со связанными руками. Четверо всадников шарили в курене и камышах. Пятый стоял перед пленником и размахивал кнутом.

— Где твоё меховое добро, мерзавец? — допрашивал он.

— Нет у меня никакого меха, — ответил связанный. — Ещё не успел натаскать…

— Врёшь!

Кнут свистнул в воздухе. Связанный инстинктивно отпрянул. На лице его проступила тёмная полоса.

— Скажешь теперь?

Пленник словно не слышал. Он мрачно следил за вознёй. Из куреня выносили вяленую рыбу, птицу. Один выкатил бочонок мёда.

— Славно потрудился лентяй, — сказал хромой незнакомец.

— Да ну, это не труд, — с пренебрежением ответил другой. — Любой сможет. А мех где?

— Нашёл! — раздался радостный возглас.

Из-за куреня вынырнул ещё один. В руках — охапка бобровых и выдровых шкур. Он остановился между костром и ребятами, которые прятались у камышей, и рассмеялся:

— Вот эту добычу сам пан не упустит!

— Это вам даром не пройдёт, — сквозь зубы сказал пленник. — Ещё вспомните рыжего Мацюка…

— Молчи! — гаркнул тот, что махал кнутом. Затем подошёл к находке, провёл рукой по шкурам и приказал: — Вяленое мясо и мёд — к реке. Кумовья, должно быть, уже приплыли. Шкуры — на коней!

— А с этим что? — кивнул тот, кто нашёл мех, на пленного.

— Камень на шею — и в воду!

Пленник вёл себя странно: не плакал, не умолял, не становился на колени. Он поднял голову — и из его уст сорвался странный свист. Будто подзывал зверя.

Незваные гости удивлённо уставились на него.

— Гляди-ка, насвистывает, — сказал хромой. — Каневский соловей, не иначе.

— Да он с ума сошёл, — догадался другой. — От страха.

Но рыжий Мацык будто их не слышал. Упрямо свистел одну и ту же мелодию:

— Фью… фиу… фью…

Даже хлёст кнута не остановил этот свист. Он продолжал, смотря в сторону мальчиков. Грицик съёжился: неужели видит? А если видит — то и грабители могут!

Что это были грабители, Грицик уже не сомневался. От таких — бежать.

Но и Мацыку надо как-то помочь. Только как?

Грабители тем временем дотаскали добычу. Хромой затолкал мех в мешок и привязал к седлу. Рядом — ещё четыре коня, они тревожно топтались.

Вдруг один из них встряхнул головой и громко заржал. В тот же миг из камышей на него бросилось серое и длинное. В свете костра блеснули глаза, сверкнули зубы. Конь встал на дыбы — поздно: волк вцепился в горло. Остальные кони с громким ржанием сорвались и рванули в темноту.

Грабители остолбенели. Хромой выронил мешок и завопил:

— Оборотень!

Будто громом поразило. Никто не мог оторвать глаз от зверя. Первым очнулся старший.

— Чёрт побери! — выругался он. — За мной, трусы!

Спешенные всадники выхватили сабли и ринулись следом.

Но волка уже не было.