Джуры казака Швайки Страница 11

Он выбрал вербу, ствол которой рос немного под углом и был настолько толстым, что даже двое взрослых, взявшись за руки, не смогли бы его обхватить. Грицик разбежался и ловко, словно белка, побежал по наклоненному стволу. Но на четвёртом шаге его нога внезапно провалилась в какую-то пустоту. Над деревом взвилась туча пыли. От неожиданности Грицик замахал руками и свалился на землю.

— Лучше лезь по ветке, — посоветовал Санько. — Вон она, почти до самой земли наклонилась…

Но Грицик не из тех, кто отступается от задуманного. Он почесал ушибленное место и отошёл на несколько шагов, чтобы снова с разбега взобраться на ствол.

И тут случилось невероятное. Верба громко чихнула, а потом сердито, человеческим голосом, спросила:

— Ты что, не видишь, куда лезешь?

ПЕРВЫЙ БОЙ ДУРНОЙ СИЛЫ

Десяток солдат пана Кобыльского уныло тащились вдоль Вороновского леса. Они получили приказ от своего господина собрать скот и спрятать его где-то в дебрях. Ходили слухи, что ногайцы вот-вот нападут на Посулье.

Впрочем, и так уже было понятно, что они приближаются. Об этом свидетельствовали чёрные дымовые столбы на горизонте. Кто их зажигал — простым поселенцам теперь было неведомо.

Раньше, конечно, все знали: то были дозоры и княжеские разведчики. Но теперь, когда князья обмелели и ослабели, дозоры исчезли — а дымы всё равно поднимались к небу, предупреждая об опасности.

Хотя бывало и наоборот — татары налетали почти одновременно с появлением дымов. Пока крестьянин разглядывает дым да чешет затылок, прикидывая, куда бы на этот раз податься — татары уже тут как тут.

А бывало, что и татара ещё и следа не видно, а среди крестьян уже ползут слухи: дескать, завтра на рассвете они будут. И, что удивительно, слухи почти всегда сбывались. Но кто их пускал, откуда брались — никто не знал.

И вот такие слухи поползли теперь вдоль Сулы. Потому пан Кобыльский велел своим слугам как можно надёжнее спрятать скот. А после — сразу возвращаться в Канивцы.

Среди слуг ковылял на дряхлом коне Демко. Солдатом он стал неожиданно даже для самого себя. После того как его, связанного и окровавленного, пригнали из Вороновки, Демко несколько дней таскал для укрепления канивецкого городища толстенные брёвна. Обычно он заменял сразу троих. Его сила и привлекла внимательное око пана Кобыльского. Вот пан и решил взять Демка в свою вооружённую охрану. Мол, при случае такой и от десятка татар отбиться сумеет.

Сначала ему выдали самую большую саблю. Но и она оказалась легковата для Демковой руки. Не сабля, а пёрышко с петушиного хвоста. Да и махал он ею так яростно, что, переломав пополам сабли пятерым противникам, сломал и свою. За это его отвели в конюшню, всыпали за порчу панского оружия и велели вооружиться самому. Нашёл Демко где-то добротный обломок дубины, такой, что не каждый и удержит одной рукой, обпалил её в огне — и теперь от его оружия все сабли отскакивали, как горох от стены. А дубине хоть бы хны.

А вот с конём Дурной Силе не повезло. Он был лишайный, слеповат на один глаз и такой старый, что, казалось, забыл, как скакать рысью. Но другого коня пан не дал.

— На коня, — сказал он, — надо самому заработать.

Сейчас Демков конь еле переступал старыми ногами. Но, как ни странно, почти всё время держался впереди. Храбрые панские солдаты без слов пропускали Демка вперёд. Уж слишком настойчивыми были слухи о татарском нашествии. И едва перед ними открывалась лужайка, как они останавливались — будто по делу. И старший среди них, Куролуп, временно заменявший Тишкевича, говорил уже не с насмешкой, а скорее с мольбой:

— Эй, парень, пойди погляди, что там впереди. У тебя же... глаза зоркие.

И панские слуги жались к лесу, пока Демко не махнёт рукой: мол, всё спокойно.

Панское стадо под Вороновкой искать долго не пришлось. Оно паслось там же, где и всегда.

Бугай Петрик, завидев всадников, грозно зарычал, и Демко снова оказался впереди.

Стадо пас старик Николай. Двое других пастухов прятались поодаль.

— Как там мой дед? — спросил Демко. — Оправился?

— Да вроде немного очухался, — ответил Николай. — А ты чего к этим псам прибился?

— А я, дед, теперь и сам... солдат, — с гордостью объяснил Демко. — Пан взял меня на службу.

— Тьфу, — буркнул Николай. — Так ты теперь своих бить будешь? Хорош внук у Кибчика, ничего не скажешь!

— Не буду я никого бить, — сказал Демко.

— Будешь, — уверенно отрезал дед. — Под панскую дудку и не такие плясали.

— Эй, вы там что шепчетесь? — заорал Куролуп. — А ну, старик, иди сюда! Живо, пока кнута не схлопотал!

Когда дед подошёл, Куролуп поковырялся в зубах, сплюнул и сказал:

— Так вот, старик, надо спрятать панский скот. Или не слышал, что татары идут?

— Да слышал…

— Вот и прячь. И стереги. Если что — без головы останешься. Понял?

— А что тут не понять…

— Место подходящее найдёшь?

— Найду. Если через ту ложбину пройти, потом по мосткам до Жабьего острова — там и чёрт не сыщет.

— Правда говорит? — обратился Куролуп к Демку.

Тот кивнул.

Но коровы явно не спешили на Жабий остров. Им и тут было неплохо. Старшие делали вид, что не могут оторваться от травы, а молодняк пытался бегать наперегонки с лошадьми пастухов.

— А, чтоб вас! — ругался Куролуп любимым ругательством пана Кобыльского. — Так мы и до татар не управимся! Эй, поможем этим лентяям!

Но и слугам было нелегко справиться с быками. Они больше уворачивались от рогов Петрика, чем гнали стадо. В конце концов, Петрик всё понял, выдвинулся вперёд, глухо замычал — и коровы послушно пошли за ним.

— Ну, теперь легче, — сказал Куролуп, вытирая потное лицо шапкой.

— А вот и нет, — возразил дед Николай. Он приложил ладонь ко лбу и стал всматриваться вдаль. — Кажется, эти бусурмане уже тут…

И действительно, вскоре по ту сторону лугов появились всадники на низкорослых юрких лошадках. Было их человек двадцать.

— Куда?! — рявкнул Куролуп на солдат, уже поворачивавших коней в обратную сторону. — Ко мне, черти!

Солдаты нехотя подъехали.

Демко прошептал старику, который стал разбирать мостки:

— Бегите, дед… Скажите в селе, что татары рядом.

— Так уже знают, — ответил Николай, стеганул коня и скрылся в лесу.

А Демко пошёл к солдатам. Как-то так вышло, что он снова оказался впереди.

Татары разошлись полукругом, но не нападали. То ли ждали, то ли опасались.

— Держимся! — подбадривал Куролуп. — Чего в кусты таращитесь? Не видите — они и нас боятся!

На всякий случай он велел сгруппироваться у мостков. А потом сказал Демку:

— Ты, парень, вперёд. А мы с боков прикроем.

Татары медленно приближались. Слева и справа засвистели стрелы.

Один из степняков закричал на ломаном языке:

— Сдавайтесь! Кто сдастся — Мустафа-бек дарует жизнь!

— Знаем, как вы дарите, — буркнул сквозь зубы один из слуг, Варивон. — Аркан на шею — и в Крым.

Демко с благодарностью посмотрел на него. Всё же, может, и вправду храбрые у него новые товарищи, хоть и осторожные. Ну и что, что они за его спиной? Они-то знают, что если он замашет своей дубиной, то подойти к нему никто не осмелится. Даже своих зацепить может. Так пусть он машет, а друзья — прикрывают…

— Ну что, кто тут не трус?! — крикнул Демко и взмахнул своей дубиной.

— Глядите! — воскликнул кто-то за его спиной.

Слева из леса выскочили ещё два десятка татар. Они замерли, переглянулись с отрядом Мустафы-бека — и с визгом бросились в атаку.

Позади Демка кто-то вскрикнул от ужаса, зазвучал топот копыт. Демко оглянулся. Панские солдаты, хлеща коней, галопом неслись через узкую перемычку. Первым, как положено, был Куролуп.

Демко хотел развернуть своего коня — но тот только покачал головой и остался стоять. А дальше Демке было уже не до лошади. Татары окружили его с трёх сторон. Но подступать боялись — дубина свистела в воздухе так, что даже кони вставали на дыбы. Один из татар потянулся к луку, но Мустафа-бек рявкнул, и тот убрал его за спину.

Мустафе был нужен этот богатырь живым. За такого в Кафе можно выручить больше, чем за пятерых пленников.

— Сдавайся! — крикнул он.

Но Демко слышал только свист своей дубины. Видел, как кони пугаются её взмахов.

— Страшно?! — закричал он. — Ну, кто первый?

Но первых не находилось. Никто не хотел лезть на смерть.

Вместо этого в воздух взвились арканы. Первые три он легко отбил. Два обмотались вокруг дубины — он дёрнул их, и два татарина вылетели из седел. Но замахнуться вновь не успел. Шестой аркан обвил ему шею. В глазах потемнело, и он рухнул под ноги коню. А тот, как и прежде, стоял неподвижно, глядя на столбы дыма, один за другим поднимавшиеся над Сулой.

ЧЕЛОВЕК ИЗ ДУПЛА

Мальчишки оцепенели. Они знали про нечистую силу и оборотней, но чтобы верба заговорила человеческим голосом — такого ещё не слышали.

Но верба не замолкла. Она снова зачихала. И дочихалась до того, что от неё отвалилась кора, и перед глазами ребят открылось большое дупло. А в дупле была голова. У неё было смуглое лицо и чёрные усы, сплошь покрытые пылью.

— Апчхи! — сказала голова.