Джуры казака Швайки Страница 13

А здоровяк то обнимал Пилипа, то отталкивал его и хлопал широкой ладонью по плечу.

— Эй, живем, дружище! Ещё не раз загоняем татарам швайку под зад, а?

— Да постой, чертов бык! — отбивался Пилип. Наконец он вырвался из объятий и поднял люльку. — А как Лымарь?

— Да спасся. И ребят за собой вывел. Говорит, если бы ты не отвлёк на себя тех головорезов — не видать бы им Днепра. А ты сам как выбрался?

— Долгая история…

— Ладно, потом расскажешь. О, а это что за чертенята? Уж не из ада ли их прихватил, пока от татар убегал?

«Чертенята» тоже не сводили удивлённого взгляда с великана. Кто-то он им напоминал.Наконец один из них, Грицик, блеснул в улыбке белыми зубами.

— А я вас знаю, — сказал он. — Вы — Василь Байлемов, так ведь?

Василь ошарашенно уставился на ребят. Потом медленно сказал:

— Что-то не припомню среди таких замараш знакомых. Ну-ка, подойдите!

Не успели мальчишки опомниться, как уже уткнулись мордашками в воду. А Василь полоскал их, как бабы полощут бельё, провёл ладонью по лицу, стряхивая капли, и снова поставил их перед собой.

— Вот теперь другое дело, — сказал он. — Постой, ты ведь с Вороновки, не сын ли тётки Мокрины?

Санько только кивнул. Говорить не мог — всё откашливался от травы, попавшей в рот вместе с водой.

— А ты, парень, стой… Ты же сын Степана Кореня, не так ли?

— Так, — ответил Грицик.

— Так это же, поди, о вас рассказывали, что так напугали нашего пана Кобыльского, что тот аж за Переяславом остановился?

— Это они и есть, — подтвердил Пилип.

— Вот молодцы! А чего сюда забрели?

— Некуда им больше, — за парней ответил Пилип. — Знаешь ведь пана. Такие шутки он не прощает.

Василь задумчиво почесал затылок.

— Это да, знаю… Но ведь и у нас тут не мёд с маслом. Сегодня живём, а завтра татарин налетит. Или ещё какой лиходей.

— Некуда им больше, — повторил Пилип.

— Понимаю… — вздохнул Василь. Потом шутливо дал мальчишкам по затылку и сказал: — Ну, ладно, пусть остаются. Как-нибудь оно да будет.

Грицик аж подпрыгнул.

— Так ты… ты нас, значит… в казаки берёшь? — воскликнул он.

— Ну, это ещё надо заслужить…

С острова донёсся лёгкий ветерок. Пилип принюхался.

— Кулешом пахнет, — сообщил он.

— Им самым, проклятым, — согласился Василь. — Ничего другого парни готовить не умеют.

— Так чего же ты нас голодом моришь? — возмутился Пилип. — Эх ты, хозяин!

Чёлн-плоскодонка, зачерпывая воду бортами, направилась к острову. Чуть позади с довольным фырканьем плыл Витрик. Похоже, вечернее купание в тёплой днепровской воде ему нравилось.

— Хорошо, что ты нас нашёл, друже, — не унимался Василь. Он отталкивался шестом так, что неуклюжий чёлн мчался стрелой по сверкающей водной глади. — А то тут без тебя сам чёрт бы не справился.

В глубине острова пылал костёр. На рожнах кипел огромный котёл. Вокруг него сидело человек десять. Они с любопытством уставились на прибывших.

За деревьями послышалось громкое ржание. Витрик встряхнул гривой и пошёл туда.

— Ну, ребята, угадайте, кого я вам привёз? — спросил Василь и, не дожидаясь ответа, объявил: — Самого Швайку поймал, вот кого!

Те, что сидели у костра, вскочили на ноги и с уважительным удивлением окружили Швайку.

Но ещё больше поразились Санько с Грициком. Как? Целый день они с этим человеком прятались от татар, добирались до плавней — и не знали, кто он? Какой стыд!

Хотя, казалось, стыдно было не только им. У костра нахохлился дядька с огненной шевелюрой. Он лишь зыркнул на Швайку — и снова опустил голову.

— Что с тобой, Мацик? — обратился к нему Швайка. — Ума вроде не лишён, а схватили тебя как дитя. Или, может, не хотел в компанию?

Огневолосый Мацик тяжело вздохнул.

— Всё ждал, что мои вот-вот подойдут, — сказал он после паузы. — Думал, с ними уже и к вам примкну. А вот как вышло…

Кроме Мацика и Василя Байлемова, здесь были все взрослые вороновские парни. Левко Заярный, Володко Кривопичко, Перепичка с Одудом. Загоревшие, повзрослевшие — а ушли всего месяц назад. Видно, здесь им было лучше, чем дома.

Но Санько с Грициком лишь мельком взглянули на них и снова уставились на котёл с кулешом. Сколько же дней они не ели горячего!

Похоже, о том же думал и Швайка.

— Так вы что — гостей голодом будете морить? — спросил он.

Василь снял котёл с огня. Подмигнул Левку — тот метнулся в темноту. Вернулся с вяленым судаком. А Кривопичко вытащил из золы запечённую в глине дрофу.

— Неплохо вы тут живёте, — с завистью сказал Швайка.

— Потому что знаем, кто нас охраняет, — ответил Василь. — Ешьте, не стесняйтесь. Этого добра пока хватает.

Уговаривать не пришлось. Деревянные ложки застучали по котлу, как барабанные палочки.

После ужина начались расспросы. Левко интересовался Оксаной с тарасовского угла. Перепичку — передала ли мама с мальчишками что-то вкусное. У Василя близких не осталось, потому интересовался дальними. А таких — полдеревни…

Сначала Санько с Грициком отвечали бойко. Но потом языки начали заплетаться, головы падать на грудь.

В конце концов Швайка не выдержал:

— Ну чего вы к детям привязались? Пусть спят, будет ещё время поговорить.

А дальше мальчишки уже не помнили — куда их унесли и кто укрыл свиткой.

Посреди ночи Грицик проснулся. Они с Саньком лежали у самого берега на подстилке из сухой травы. Ветерок был лёгким, комаров почти не было. Костёр ещё горел, а казаки тихо переговаривались.

Огненный Мацик никак не мог успокоиться.

— Дурак, ну и дурак, — в который раз корил он себя. — Думал, что вот-вот подойдут мои яворовцы. А где их носит? Может, и их кто-то схватил, как меня…

— Мало нам татар, костью в горле стоят, — вздохнул Заярный. — Так ещё и свои, похоже, грабят.

— Какие ж они свои? — отмахнулся Перепичка. — Они хуже волков!

— Волков не трожь, — предостерёг его Швайка.

— Это ещё почему?

— Потому что зелёный ещё.

— Причём тут зелёность? Разве я не знаю, что хуже волка зверя нет? Если вцепится — не отстанет, пока всю отару не вырежет. Не так, что ли?

— Так, но не совсем, — пыхнул люлькой Швайка.

Вдруг Мацик его поддержал.

— Тимош, лучше бы ты помолчал, — сказал он. — Не такой уж страшный зверь, как его малюют. Кто меня спас? Волк.

А Грицику вдруг захотелось вмешаться в разговор взрослых. Конечно, не все волки страшные, особенно летом. Вот один — крался за ними долго — и не съел. Хуже волков те, кто только притворяется ими.

Грицик лежал у берега, смотрел на тусклую днепровскую гладь и вспоминал всякие ужастики про волков и оборотней. Так жутко стало, что хоть к костру перебирайся.

Но вставать не хотелось. Рядом мирно сопел Санько. Над ними мерцали звёзды. Время от времени край неба вспыхивал зарницами.

Грицик перевернулся на бок и сонно вздохнул. И тут его внимание привлёк плеск. Что-то кинулось в воду со стороны плавней и быстро поплыло к острову. Над водой виднелась лишь голова. От неё во все стороны разбегались серебристые усы, подсвеченные луной.

«Выдра, что ли? А может, оленёнок? Вот дурень. Тут же полно людей!»

Но это была не выдра и не оленёнок. Когда голова подплыла ближе, Грицик понял — это пёс.

— Цу-цу, — тихо позвал он. — Ну-ка… иди сюда…

Собачья голова повернулась к нему. Через миг из воды вышел…

…волк. Огромный волк. Он отряхнулся и сделал шаг к Грицику. Блеснули огромные клыки…

А казаки всё ещё беседовали у костра. И вдруг их подбросил в воздух пронизывающий вопль:

— Спасите!!!

ЭТО БЫЛ ТИШКЕВИЧ!

От неожиданности зверь отскочил. Похоже, такого вопля он ещё не слышал. На всякий случай махнул хвостом, будто говоря: «Ты чего, парень? Сам звал!»

Рядом вздрогнул и застонал Санько — его разбудили холодные брызги от волка.

А от костра уже мчались казаки. Впереди, выхватывая саблю, бежал Швайка. За ним с дубиной — огненный Мацик.

Но странность — зверь не испугался ни сабли, ни Мацика. Напротив — он приветливо замахал хвостом и облизнулся.

Казаки ещё не привыкли к темноте и ничего не видели.

— Что тут случилось? — спросил Швайка.

— Он… — пробормотал Грицик и ткнул пальцем. — Из воды вылез… Я думал, это пёс…

Грицик ждал, что Швайка сейчас поднимет саблю или гаркнет страшно. Но тот… спрятал саблю и распахнул руки,

будто встречал лучшего друга.

— Барвинку, — сказал он. — Братец мой серый!

И волк, этот громадный хищник, повёл себя, как щенок. Жалобно заскулил и бросился к Швайке в объятия. А так как был совсем не щенок — Швайка едва устоял.

— Барвинку, — ласково повторил он. Потом обратился к мальчишкам: — Волков, ребята, остерегайтесь. Но только не этого. Если, конечно, вы не татары.

Вперёд вышел рыжий Мацик. Присел перед волком и сказал:

— Так это ты спас мне жизнь? Спасибо, друже. Даже не знаю, как благодарить.

Он протянул руку, чтобы погладить, но в последний момент замер:

— А он мне руку не отгрызёт?

— Вряд ли, — сказал Швайка. — Но гладить я бы не советовал.

Но если уже  хочешь отблагодарить — найди чего нибудь вкусного.

Мацик вздохнул.

— Оно-то да… Только где ж я возьму вкусненького? Те звери всё подчистую отобрали.