Джуры казака Швайки Страница 18

Раз за разом он оборачивался назад, и на его вытянутом лице отражался животный ужас. Несколько минут назад он заметил за собой тёмную движущуюся точку. И эта точка неотвратимо приближалась. Тишкевич ещё не различал лица того, кто его преследует, но почему-то был уверен — это Швайка. Ведь во всём Приднепровье не найдётся такого коня, который смог бы убежать от него. А ещё ордынцы говорили, будто Швайка — оборотень, и даже днём может обернуться волком.

Правда ли это, Тишкевич не знал. А вот то, что волки ему верно служат — в этом он успел убедиться на собственной шкуре…

— Да гони же ты, дохлятина! — заорал Тишкевич на коня, с которого и так уже клочьями слетала пена. Он снова оглянулся с ужасной догадкой, что преследователь уже обернулся волком. Но тот, как и прежде, мчался по его следу верхом. И, похоже, расстояние между ними ощутимо сократилось. Так что если ничего не случится, через какое-то время Швайка его догонит…

Ещё Тишкевич заметил, что за Швайкой несутся два всадника. Точнее, самих всадников не было видно — казалось, что по степи катятся два жеребёнка с узелками на спине.

«Среди казаков таких маленьких всадников нет, — мелькнула мысль. — Неужели это кто-то из ордынцев?»

Ордынцы, ордынцы…

Вдруг Тишкевич вспомнил то, что совершенно вылетело у него из головы. Где-то здесь, неподалёку, должен быть сторожевой отряд Ислам-бека — того самого, с которым у Тишкевича не раз были общие дела. И не просто где-то, а он, Тишкевич, даже догадывался, где именно.

Он начал незаметно описывать широкую дугу по степи. Повернул туда, где Ислам-бек обычно останавливался на ночлег.

Швайка, внимательно следивший за беглецом и почти его настигший, не сразу заметил манёвр. Зато мальчики, которые были всё ещё далеко позади, заметили круг, и Грицик, цокнув на коня, направился наперерез. На какой-то миг беглец и преследователь скрылись за оврагом. А когда ребята снова их увидели — беглец выбирался из мелкой, полностью замуленной речушки, а Швайка только подъезжал к ней.

К счастью, перед ребятами речушка уже врезалась в твёрдые берега, и пересечь её было несложно. Так что когда они подъехали к Швайке, Витрик только выбирался из топкой грязи.

— Вы? — в изумлении вскрикнул Швайка. — Что случилось?

— Ничего, — ответил Грицик. — Мы хотим помочь тебе.

— Убирайтесь отсюда! — рявкнул Швайка. — Ещё вас тут не хватало!

И снова помчался за Тишкевичем. Мгновение Грицик колебался. Затем решительно мотнул головой и ринулся следом. За ним пустился Санько — ему другого и не оставалось.

«Мы же не просто так гуляем, — рассуждал он про себя, словно споря с разъярённым Швайкой. — Может, мы и правда чем-то поможем Пилипу. Да и не оставаться же нам в степи одними…»

Наверное, то же самое подумал и Швайка, потому что через какое-то время махнул рукой, приглашая ребят следовать за ним.

Луна начала бледнеть. На востоке заалело небо. Вот-вот должны были подать голос первые птицы. А погоня всё продолжалась. Неутомимый Витрик снова догонял коня Тишкевича. На горизонте темно вырисовался высокий холм, и Тишкевич свернул к нему. Однако не поднялся на вершину, а обогнул холм снизу и скрылся в кустарнике.

Но такие хитрости были хорошо знакомы Швайке. Обычно беглец с другой стороны холма спешивался и поднимался наверх, где прятался и доставал лук — и тогда преследователю приходилось несладко. Сам Швайка столько раз проделывал такое, что и не сосчитать. И странно, но кто-то всегда попадался в такую примитивную ловушку.

Но теперь преследовали не его, а он — преследователь. Так что, добравшись до подножия, Швайка осторожно, почти ползком, начал подниматься. Он хотел первым достичь вершины. Не оглядываясь, махнул ребятам, чтобы держались позади.

Но за несколько шагов до верха Швайка выпрямился и зло топнул ногой. В просвете между кустами он увидел Тишкевича, который, как и прежде, подгонял своего коня. Тишкевич оказался хитрее: пока Швайка крался в гору, он вновь вырвался вперёд.

— Всё равно догоню, — пробормотал Швайка. — От Витрика ещё никто не уходил.

Но прежде чем подозвать верного коня, Швайка подошёл к восточному краю холма, выглянул из кустов — и из груди вырвался непроизвольный стон.

Вдали полыхали костры. Не было ни малейшего сомнения, кому они принадлежат. И Тишкевич направлялся прямо туда. Он уже был на полпути между холмом и татарским станом.

Вокруг костров началась суета. Несколько фигур вскочили на коней и поскакали навстречу Тишкевичу.

ВОРОЖБА САНЬКА

Швайка уже знал, что будет дальше. Сейчас татары окружат Тишкевича и отведут его к своему старшему. А тот не успеет и до ста сосчитать, как всё поймёт. Из лагеря вылетит два десятка всадников на свежих лошадях. И тогда Витрику придётся несладко.

Но думал он не о себе. За себя он тревожился меньше всего. Его беспокоила судьба этих двух глупышей, которые по наивности влезли в слишком взрослую игру. Лошади у них изнурённые и вряд ли выдержат такую гонку. А до восхода солнца татарские арканы уже могут затянуться у них на шеях…

Что же делать? Как им помочь?

И вдруг лицо Швайки просветлело. Свистом он подозвал Витрика. Потом вскочил в седло и, не скрываясь, выехал на вершину холма. Там остановился, будто впервые увидел татарский стан. Да, он не ошибался: десятки степняков лихорадочно седлали своих коней… Затем он резко развернул Витрика, съехал с холма и крикнул ребятам, стоявшим у шиповника:

— Слезайте с коней! Быстро, чтоб вас черти побрали!

Сам тоже спрыгнул с Витрика. На ходу достал из кармана щепку и вплёл её в гриву коня. Потом похлопал его по мокрому крупу и велел:

— К Кудьме, Витрик! Гони к деду!

Витрик коротко заржал и поскакал прочь. Татарские лошадёнки сначала сопротивлялись — дорога назад их не привлекала. Но Швайка так отхлестал одну, затем другую свернутым арканом, что они, словно выпущенные из пращи, понеслись следом за Витриком.

— А как же мы?! — вскрикнул Грицик.

Но Швайка уже направлялся к кустам, спускавшимся с холма.

— За мной! — велел он. — Держитесь тени! Не шаркайте ногами по траве!

Он что-то лихорадочно искал. Наконец указал на глубокую вымойну под кустом и приказал:

— Прячьтесь сюда! Пригните ветки и не высовывайтесь. Вот так.

Сам же осторожно, чтобы не сломать веток, раздвинул колючий боярышник, скользнул внутрь и замер.

Мальчики ничего не понимали. Почему Швайка отказался от погони? Зачем отправил лошадей, а их спрятал под куст?

Острый камешек больно уколол Санька в бок. Он заёрзал, пытаясь сменить позу, но Швайка шикнул, и тот снова застыл.

Издали донёсся гул десятков копыт. Ещё миг — и из-за холма вылетели татары. Первый пронзительно вскрикнул и показал вдаль, где виднелись три расплывчатые точки. Завыли, заголосили степняки и понеслись в галоп. Они пронеслись мимо вымойны то слева, то справа, и копыта одного из коней врезались в землю прямо перед носом Грицика.

И снова всё стихло. Будто ничего и не было. Мальчики уже хотели подняться, но сердитый шёпот Швайки заставил их снова уткнуться лицом в землю.

— Рано ещё, — сказал он, а немного погодя добавил: — Ну и влипли мы, ребята. Эх, всыпал бы я вам хорошенько! Где вы только на мою голову свалились?

Грицик виновато шмыгнул носом. А Санько будто и не слышал.

— А зачем мы отпустили коней? — спросил он.

— А затем, — сердито ответил Швайка. — Потому что всё равно не ускакали бы. У них кони свежие. А пока будут гоняться за нашими — может, что и придумаем… Цс-с…

На вершину холма выехали с десяток всадников. Среди них виднелся Тишкевич. Он тяжело дышал — видно, не отошёл ещё от погони.

Всадники некоторое время вглядывались в степь.

— Хорошо идут, — одобрительно промолвил толстый, коренастый татарин в круглой шапке. — Хорошо.

«Ислам-бек, — догадался Швайка. — Да, это точно он — хитрый, как лис, осторожный, как куница… В который раз мы с ним уже встречаемся? В третий, кажется…»

Да, в третий. Впервые они встретились года три назад, когда татары осадили Переяслав. Тогда Швайка возглавил отряд из пятидесяти храбрецов и пробрался к стану степняков. Шуму они наделали знатного! Ислам-бека спасли быстрые ноги и болото, где он просидел до рассвета. Швайке в голову не пришло искать его там — ведь известно, что татары болот боятся больше всего.

Второй раз они пересеклись прошлой осенью у Перекопа. Тогда и у самого Швайки оказались «быстрые ноги». Но спасли его не они, а верные друзья.

А теперь — третья встреча. Что она принесёт?

Рука невольно потянулась к луку. Но тут же замерла. Если бы он, Пилип Швайка, был один — Тишкевич с Ислам-беком уже лежали бы трупами. А дальше — как будет. Но сейчас он не один. За спиной — двое беззащитных мальчишек.

«Выберемся — возьму добрую лозину и так их отшлёпаю, что неделю сидеть не смогут», — зло подумал Швайка.

А Ислам-бек с Тишкевичем даже не догадывались, что были в полушаге от смерти. Ислам-бек поглаживал выбритый подбородок и не отрываясь смотрел вслед погоне.

«Только бы догнали, — молился Тишкевич. — Только бы догнали!»

— Не догонят — семь шкур сдеру, — хищно улыбнулся Ислам-бек. — А ты как спасся?

Тишкевич презрительно махнул рукой.

— Из-за кулеша те болваны обо всём забыли, — сказал он. — И коней оставили без охраны.

«Вот уж точно — болваны», — подумал Швайка.

— Мог бы и остаться, — заметил Ислам-бек. — Мало, что ли, мы тебе платим?

— Не мог, — возразил Тишкевич. Держался он независимо, почти на равных с беком. Похоже, он был не просто татарским лазутчиком. — Швайка вот-вот должен был вернуться. И ещё один, который тоже меня в лицо знает.

Ислам-бек скрипнул зубами.

— Развелось их в плавнях, как комаров, — сказал он. — Думаешь, один Швайка нас потрепал? Как бы не так! Ещё четыре такие ватаги были.