— Будь то вы его любите, будь то нет.
Нестор рассмеялся.
— Буду следить за всеми пауками отныне, — сказал шутливо, — и записывать, когда какой появится, раз уж вы так уверяете, добродийка. Хотя я и далёк от того, чтобы верить в такие поэтические сказки, то на основании вашего уверения, а может, и опыта в области мистицизма, буду ждать счастья. Всё же это приятно — слышать некое предсказание. Правда, Богдан? — спросил он и с этими словами наклонился ко мне.
Я посмотрел на него: его лицо, освещённое в ту минуту светом высокой лампы на веранде, показалось мне таким счастливым и довольным, что я, невольно увлечённый, ответил громко:
— Я бы хотел, чтобы и мне такое предсказали.
— Думаете, она его любит? — внезапно шепнула мне Маня, впервые за этот вечер обращаясь ко мне. И в ожидании моего ответа опустила голову на руку и склонилась вперёд в темноту.
— Да, хотя она капризная и своенравная натура, — был мой столь же негромкий ответ.
— Для меня она загадка.
— Для меня — нет, Маня. Она лишь бессознательно борется с влиянием его спокойного, но властного характера. Эти два характера предназначены друг для друга. Не находите? Она не хочет подчиниться его влиянию, но и не имеет твёрдого решения отстраниться от него, и пока до этого дойдёт, он её покорит. Напрасно только мучает себя и его. Однако он, хоть и мягок по натуре, твёрд, как камень. — Разве не так?
— Так, Богдан!
"Так, Богдан!" эхом прозвучало у меня в груди, словно тёплая волна оживила её.
Я не сказал ни слова, но когда на веранде наверху через полчаса задвигались к уходу, а мы оба внизу всё ещё не шевелились, я, сидя, сорвал, протянув руку через ажурные перила, белевшую в темноте розу и положил её девушке на колени. Она взяла её. Когда же поднялась и повернулась полностью к свету, упавшему на неё нежным потоком, её лицо показалось мне словно серебряным и взволнованным...
Я стоял ещё в тени возле неё. Никто сверху не обращал на нас внимания. Она стояла с глазами, устремлёнными на брата и девушку возле него, и словно забылась, наблюдая их.
— Пойдёмте, барышня, — сказал я спокойно вполголоса и обнял её едва ощутимо за плечи.
Она очнулась, я опустил руку, и в тот же миг сверху раздался голос моей матери:
— Богдан, мы уходим!!!
— Идём, мама! — откликнулся я и последовал за девушкой, которая медленно и спокойным шагом, с опущенной головой, поднималась всё выше вслед за братом и прочим обществом.
* * *
Спустя какое-то время, прогуливаясь после обеда у себя в саду, я невольно взглянул через белый забор в сад "Обринских". Там я увидел Нестора, узнав его по стройной фигуре и белой широкополой шляпе. Он стоял, насколько я мог видеть, возле цветника и, очевидно, кого-то ожидая из домашних, задумчиво рассматривал цветы или что-то другое.
— Нестор! — крикнул я ему. Он выпрямился и оглянулся.
— Здесь, дружище... я здесь! — окликнул я снова и подошёл ближе к забору. Через несколько минут он уже стоял возле меня.
— Что, ищешь, как в детстве, золотую мушку? — спросил я.
— Нет, — ответил он с улыбкой. — Я зашёл сюда, чтобы навестить девушек. Между тем слышу, что они все идут сегодня, и прямо сейчас, к твоей матери. Я жду здесь, пока они соберут свои зонтики, чтобы проводить их к вам.
— Верно. У моей матери сегодня что-то вроде "кофейного" вечера, потому что я слышал, что наследник моего отца вместе с женой придут к ней. А чтобы общество было живее, пригласила мать и соседей. Я сам вернулся домой совсем недавно, задержавшись у своего давнего школьного товарища, доктора Роттера, который здесь практикует, по какому-то делу, и узнал об этом в последнюю минуту. А твоя сестра теперь у Мариянов?
— Нет, мы договорились с сестрой, что вечером пойдём на прогулку в В., ведь теперь ещё лунно. До полудня она была занята, а после обеда, когда я шёл сюда, сказала, что закончит какую-то книгу, которую читает.
Я ничего не ответил и больше о ней не спрашивал. Однако, протягивая ему руку, добавил:
— Ты же зайдёшь, Нестор, к нам, хотя бы затем, чтобы подольше побыть с девушками.
— Приду... на время.
— Есть ли у тебя тоже какое-то дело, которое нужно завершить? — спросил я с ироничной улыбкой.
— Нет, — спокойно ответил он и снял своё золотое пенсне, чтобы протереть. — Я хотел бы лишь сегодня ещё немного проиграть кое-какие ноты на своём инструменте. Быть может, мы составим здесь квартет, так что нужно бы немного подготовиться. Но вот... — добавил он, оборачиваясь в сторону, откуда внезапно послышались голоса молодых девушек, — уже идут наши.
Я отвернулся.
— До свидания, Нестор, — сказал я с нажимом, отходя.
— До встречи, — рассеянно ответил он.
Полчаса спустя расположились у нас в цветнике, именно на том месте, где когда-то мать уговаривала маленького Нестора, панство Марияны с обеими девушками, Ириной и Наталией, а также Нестор. Между тем мать с помощью своей служанки и молодой жены наследника моего отца готовила под широкой грушей недалеко от цветника лёгкий вечерний чай.
— А где сегодня панна Обринская? — неожиданно обратился добродий Мариян исключительно ко мне. — Мне словно чего-то не хватает, когда её нет среди нас. Так привык к ней. Не правда ли? — повернулся он к своей жене. И, не дожидаясь моего ответа, обратился так же к Нестору: — Почему вы оставили сегодня свою добрую сестрицу дома, доктор?
— Доктор сам случайно попал к нам, — поспешил я ответить вместо него, заметив внезапный румянец смущения на лице моей матери.
— Выходя из дому, я не знал, что буду сегодня здесь. К тому же Маня решила сегодня закончить какую-то книгу, а вечером мы условились пойти на прогулку в В...ку, — теперь уже ответил Нестор.
— В В...ку? Правда? — радостно воскликнула молодая Ирина. — Не взяли бы и нас с собой? Мы там ещё не были. Правда, мама? — И, сказав это, девушка взглянула на мать, словно прося разрешения присоединиться к обоим.
— Пожалуйста, — любезно кивнул Нестор.
— Но сперва пусть панна Обринская появится здесь среди нас, — внезапно заявил добродий Мариян. — Вы ведь не будете против, добродийка? — добавил он сердечно, обращаясь к моей матери, не имея ни малейшего представления, на какой болезненной почве он оказался в эту минуту этими словами.
— Да, прошу, конечно! Панна Обринская и так у меня редкая гостья, — ответила мать, избегая моего взгляда. Я почувствовал при её словах, как, подобно тому, как минуту назад её, меня залил румянец смущения.
— Так идите и приведите нам сестрицу, — настаивал старый добродий. — Книгу пусть оставит на завтра. Скажите, что всё общество просит её прийти. Скажите, что для обычной гармонии недостаёт одного звука.
— Но попросите с очень тёплым приветом от нас, — тепло вмешалась Наталка, делая особый акцент на слове "очень". — Панна Маня впечатлительна, особенно если не в настроении и не чувствует правды и искренности в обращённых к ней словах. Даже способна на маленькую забастовку, хоть бы и самой от этого страдать. Такая она, — обратилась она к моей матери, словно оправдывая отсутствующую девушку. — Порой, — продолжала она, обращаясь ко всем сиянием своих светлых глаз, — когда она бывает не в духе и недоступна, я шучу, что это её шляхетская кровь мутится. А чтобы вернуть её в хорошее настроение, уверяю, что герб Обринских, который, мол, скрывается на её ногтях, при её расстройстве бледнеет и превращает её в простую смертную. Поэтому, доктор, — добавила она, обращаясь исключительно к Нестору, — попросите вашу сестру тепло: если у неё нет желания появиться среди нас, тогда, уверена, она отложит книгу и придёт.
— Вы из рода дворян, пан доктор? — обратился молодой священник к Нестору, который сидел молча и довольствовался слушанием девушки.
— Да, — спокойно ответил Нестор. — Но наш диплом дворянства утратился со смертью деда. Мой отец отнёсся равнодушно к его восстановлению, мы, его сыновья, также не предпринимали никаких шагов в этом направлении, и пока что всё это спит до сегодняшнего дня глубоким сном.
— Какая жалость! — искренне воскликнула пани Мариян. — Каждый народ гордится своей знатью, лишь украинец будто насильно отстраняется от этого венца человеческих украшений, словно это пустяк — иметь знатных предков и чувствовать в себе дворянскую кровь. Я не говорю, — добавила она, — чтобы делать из этого в жизни нечто первостепенное, ставить это выше других духовных ценностей или тех, что добыты трудом и наукой, отдаляться резко от трудящегося низшего сословия или интеллигента-пролетария, как бывало когда-то. Но чтобы так уступать власти мужицтва, или скорее демократизма, который и без того является у нас сильнейшей силой, мне кажется, это не совсем разумно и на будущее нездорово. Как бы то ни было, — продолжала она, — должны мы задуматься, не стоило бы признать и беречь как ценность силу дворянства не только духа, но и имени, то есть поддерживать бессмертие памяти тех предков, которые своими героическими поступками принесли славу и блеск своему роду. Не так ли, пан доктор? — обратилась она с мягкой, как бы просящей улыбкой к Нестору. — Вы должны постараться о восстановлении вашего утраченного герба, должны поставить это себе первой задачей. Вы, молодые, вступаете в жизнь, вам это окупится.
— Посмотрю, — лаконично ответил Нестор. — Пока что я занят наукой и должен довольствоваться ореолом собственных скромных достижений в труде и науке.
— А они прекрасны, и доктор Обринский может ими гордиться, — с нажимом вмешался добродий Мариян, который, казалось, не вполне разделял мнение своей жены. — Но, боже мой, — добавил он, — мы вас задерживаем, доктор, тогда как вы уже должны были бы поспешить за сестрой. Когда вернётесь, продолжим разговор.
Нестор поднялся и легко поклонился обществу.
— Постой, Нестор! — внезапно крикнул я и в ту же минуту поднялся вслед за ним со своего места. — Эта задача принадлежит мне, добрый друг. Люди, которые носят на своих ногтях герб дворянства, как панна Обринская, о чём только что сказала панна Наталка, обладают, наряду с хорошими и плохими настроениями, также большой амбицией и едва ли захотят появиться там, где не прозвучит приглашающий голос хозяина. Поэтому прошу любезных гостей разрешить мне на время удалиться, чтобы исполнить задачу, которая в первую очередь принадлежит хозяину дома.
— Отлично, отлично! — воскликнул добродий Мариян, и вслед за ним другие.