Эта горячка не покидала его и после возвращения в Дрогобыч. Мы видели, что в тот же день, как он приехал из Вены, он сразу же договорился со строителем и Бенедьо, а в понедельник, с началом недели, сам помчался в Борислав, чтобы лично проследить за закладкой новой фабрики. Будто что-то толкало, гнало его вперёд, чтобы как можно скорее завершить это дело, и потому он, хоть и неохотно, решил временно приостановить строительство своего роскошного дома, чтобы тем самым освободить больше средств и сил на как можно более скорое завершение нового прибыльного предприятия.
«Ведь мой дом, моё счастье, моя сила — всё равно будет строиться, будет расти к небесам! Нет, как раз успешное завершение этого дела станет одной из главных основ моего дома».
Такие воспоминания и такие мысли, переливающиеся в его голове тысячами оттенков, забавляли Леона во время быстрой поездки в Борислав. Сильное покачивание брички роскошно убаюкивало его, а его собственные мысли и мечты золотили перед ним весь мир.
Вот он уже проехал Губичи и, не доезжая до Борислава, велел кучеру остановиться на тракте. Вылез из брички и наперерез по лугу пошёл к реке, где должна была строиться фабрика. Но ещё прежде чем он подошёл к этому месту, услышал оттуда какой-то гомон. Оглянулся — и с немалым удивлением увидел большую толпу людей, столпившихся вокруг участка, с интересом разглядывающих всё вокруг. Это были в основном евреи — владельцы бориславских ям, хотя также хватало безработных рипников, еврейских женщин с детьми, мальчишек и прочего сброда. «Что за притча? — подумал Леон. — Что могло здесь случиться, что такая толпа собралась?»
Дело выяснилось очень просто. Едва толпа заметила его, как евреи-владельцы бросились к нему и засыпали вопросами: что это? как? действительно ли он строит паровую мельницу? откуда вдруг пришла ему в голову такая мысль? зачем он рискует очевидным убытком, ведь паровая мельница в Бориславе вряд ли принесёт ему доход?
Леон сильно растерялся от этих вопросов. Только теперь он вдруг осознал, что, распространяя слух о строительстве мельницы, он не отвлекает внимание людей от своего предприятия, а наоборот — только возбуждает их любопытство. Поэтому на все вопросы своих деловых «товарищей» он ответил лишь натянутой улыбкой, не зная пока, что сказать. Тут к нему подступили и рабочие, и женщины, и беднота — одни просили дать им работу на стройке, при мельнице, другие — благодарили за великое благо, которое он, мол, делает для бориславской бедноты, которой теперь, может, легче будет достать кусок хлеба. Леон растерялся ещё больше. Он понял, что теперь уже никак не ускользнуть от людского внимания.
— Но, добрые люди, — сказал он, немного опомнившись, — кто вам сказал, что здесь строится паровая мельница?
— А вот пан строитель, что сегодня утром приехал искать рабочих для новой стройки!
— Э, так пан строитель пошутил с вами! — сказал Леон. — Это не паровая мельница, а просто нефтяная! Где мне до паровой мельницы!
— А-а-а! — вырвалось из уст всех присутствующих как знак удивления и разочарования. Бедняки тут же начали расходиться, а евреи-владельцы как-то свободнее заговорили с Леоном, расспрашивая, зачем он строит новую нефтяную установку, будет ли она закупать нефть и воск, какое именно дело там будет производиться? Некоторые из самых любопытных даже спрашивали, не заключал ли он с кем-то контракт.
— Мы слышали, — говорили некоторые, — что там, в Вене, организуется большая «Erdwachs Exploіtatіons-Compagnie» (Компания по разработке земного воска). Вы, наверное, с ней связаны?
— В Вене? Компания по разр…? — удивлялся Леон. — Нет, я ни о какой такой компании не слышал и с ней в контакте не стою!
— Неужели такое возможно? — удивлялись и сами евреи. — Ведь вы же были в Вене, и чтобы, будучи там, не слышать даже о создании большой «Компании по разработке»?
— Да где там, — отмахивался Леон, — я был в Вене по частным делам, даже на биржу не заглядывал!
С трудом Леон отвязался от своих любопытных «товарищей». Правда, он пообещал с некоторыми ещё сегодня поговорить о закупке земного воска, который понадобится для новой установки. А избавившись от нежеланных гостей, он направился к участку, где уже нанятые рабочие ровняли землю, свозили камень и кирпич, а строитель с Бенедьо размечали план и ставили вешки, куда следовало копать фундамент. Стройку планировали завершить за месяц — как раз к тому времени, когда венские фабриканты пообещали прислать заказанные Шеффелем приборы.
Строитель был очень недоволен и всё ворчал себе под нос. Бенедьо только иногда улавливал отдельные слова, вроде «дурачок-жид», «мошенник», «пытается врать, да не умеет». Когда Леон подошёл ближе и громко поздоровался с рабочими: «Добрый день» и «Дай бог удачи», Бенедьо первым подошёл к нему.
— Пан, — сказал он, — правда ли, что вы пошутили, говоря, что здесь будет паровая мельница?
— А почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Да мы тут с паном строителем никак не могли сойтись по поводу плана. Я ведь уже работал на паровой мельнице в Перемышле и знаю, как она должна строиться. А тут, едва взглянул на план, сразу понял, что это нефтяная установка, а не мельница. Я и раньше так подозревал, ведь зачем вам ставить мельницу в такой глуши? А вот пан строитель ни в какую не хотел принимать этот план, говорил, что, наверное, ошибка, что надо подождать, пока он сам не сделает правильный план, подходящий под паровую мельницу…
— Ну конечно, это была шутка! — громко сказал Леон, стараясь снова прикрыть своё замешательство смехом. — Да разве я совсем с ума сошёл — строить паровую мельницу в Бориславе!
Теперь и строитель, услышав эти слова, подошёл к Леону, который, всё ещё улыбаясь, оглядывался по сторонам.
— Пан Гаммершляг, — сказал строитель раздражённым, колким голосом, — кто же теперь из нас двоих окажется лжецом?
— Лжецом? — повторил Леон и отступил на шаг, смерив строителя надменным взглядом. Правда, под этой надменностью скрывалось всё-таки смятение, и Леон бы многое отдал, лишь бы строитель замолчал и не усугублял ситуацию. Но строитель и не думал замолкать.
— А так, лжецом, — сказал он. — Ведь вы же говорили мне вначале, что хотите строить здесь паровую мельницу?
— Я пошутил.
— Пошутили? Ну, я ещё не видел, чтобы кто-то шутил так серьёзно, как вы! Признаюсь, я вашей шутки не понял. Я из-за этой шутки и рабочих набрал, и поднял суматоху во всём Бориславе…
— Очень плохо! — сказал Леон.
— Конечно плохо, ведь теперь я перед всеми выгляжу обманщиком.
— Это ваше дело, не моё!
— Моё? Но ведь это ваше слово!
— Но я же дал вам план! Что вы за строитель, если не смогли отличить по плану мельницу от нефтяной установки?
Эти слова сильно задели строителя.
— Э, да что там ваш дурацкий план! Я на него и не смотрел!
— Ну, тогда сами виноваты! — отрезал Леон. — За что же вы берёте с меня деньги?
Ссора происходила громко и становилась всё более ожесточённой. Леон покраснел, как рак, а лицо строителя налилось кровью. Тем временем рабочие и некоторые прохожие, услышав перепалку между «господами», остановились и с интересом наблюдали за сценой.
— Господин, — кричал разъярённый строитель, — я ведь не затем сюда пришёл, чтобы слушать ваши грубости!
— И я не затем, чтобы слушать ваши глупости!
— Вы меня оскорбляете!
— Не слишком уж страшное преступление!
— Вы вредите моей репутации!
— А вы повредили моим интересам!
— Так? Тогда прошу оплатить мой труд, и я сегодня же возвращаюсь в Дрогобыч.
— Отлично! Будьте добры предъявить счёт, и не только за работу здесь, но и за дрогобычское строительство! Постараемся обойтись без такого гениального строителя! — И Леон гордо отвернулся в знак окончания разговора. А строитель, кипя от злости, швырнул то, что держал в руках, натянул шапку на уши, сплюнул и пошёл в сторону Борислава, сопровождаемый громким смехом рабочих.
Работа пошла дальше своим чередом. Леон долго ходил по участку, оглядываясь, тяжело дыша, пока не утихло его волнение. Лишь спустя какое-то время он подошёл к Бенедьо.
— Ну, что теперь будем делать? Строителя у нас нет.
— Если позволите, я сам поведу строительство по плану.
— Вы сами?
— А почему бы и нет? Тут нет ничего сложного. Через месяц всё будет готово.
— Ну, хорошо! Я вижу, вы человек честный и дельный. Стройте! Даже залог с вас не беру, а сам буду понемногу присматривать. А насчёт платы не переживайте — я не хочу вас обидеть!
Бенедьо, по правде говоря, даже обрадовался, что избавился от гордого строителя. А тут ещё неожиданная доброжелательность Гаммершляга, позволившего вести стройку без залога, и надежда на более высокую оплату — всё это будто озаряло перед ним мир, вызывало множество новых мыслей. Он с жаром принялся за дело, как за своё собственное, не обращая внимания на то, что другие рабочие смотрят на него косо и завистливо, а может, кто-то даже считает его подхалимом еврея. Но что ему до этого! Его занимало дело, ради которого, безусловно, стоило перетерпеть и каплю людской зависти!
VІ
Июнь подходил к концу. Начиналась сенокосная пора. Широкие, сырые подгорные луга зеленели и пышно цвели многоцветным густым травостоем. Как широкие озёра среди скалистых серых берегов, они волновались душистой зеленью, дышали свежестью, полной жизни. А кругом — серо, мертво, уныло! Распаханные холмы серели выжженными, сухими комьями; редкая рожь сжималась и жёлтела на солнце, не успев как следует зацвести. На овёс и надежды не было: он едва поднялся на пядь от земли и уже засох, пожелтел и склонился, будто опалённый огнём. Картофель жёлтел, не успев даже зацвести. Всё складывалось к тому, чтобы отнять у бедных хлебопашцев и последнюю крошку надежды. Предголодье, начавшееся в этом году слишком рано, теперь тянулось слишком долго, — уже миновал Петров пост, а в лесу ни грибов, ни ягод, ни черешен. Среди народа звучал непрекращающийся стон и плач. «Чёрнее чёрной земли» ходили люди по дорогам и полевым тропинкам, собирая горчицу, лебеду, щавель и всякую траву, выкапывая пырей, который сушили, толкли в порошок, мешали с отрубями и добытой за последние гроши мукой и пекли из этой смеси хлеб. Каждый день, каждое воскресенье по дорогам шли церковные процессии; со слезами в глазах, припав лицами к земле, народ умолял о дожде. Но небо стояло, словно замурованное, а солнце своим широким, бесстыдно сияющим лицом как будто насмехалось над слезами и молитвами бедного люда.
Среди народа начали распространяться болезни: заразные лихорадки, тиф и малярия.