— мы, может, и не доживём до того. А теперь остаётся нам подробно обсудить, когда и как это должно произойти.
Все побратимы, кроме Бенедя, Матия и Стасюры, сгрудились вокруг Андруся и тихим голосом начали оживлённое совещание. Матий сидел на припеке, бессмысленно держа в зубах давно погасшую трубку, Стасюра ковырял палкой землю, а Бенедьо сидел на лавке, опустив голову. Потом, спустя долгую паузу, он встал, рукавом утер две жгучие слёзы, что вот-вот собирались скатиться из глаз, и вышел наружу. Так он прощался со своими золотыми надеждами…
XXІ
Мортко, поверенный Германа, спал этой ночью крайне неспокойно. Плохие сны терзали его и сжимали сердце смертельной тревогой. То ему снилось, будто он падает стремглав с какой-то головокружительной скалы и видит под собой вздыбленные обрывы и пики; то казалось, что горит дом, а он, в удушливом дыму и ослепляющих языках пламени, лежит прикованный к постели с огромным камнем на груди, не в силах ни пошевелиться, ни закричать, ни даже свободно подумать. А когда в такой тревоге, весь дрожащий и обливаясь горячим потом, он проснулся, то и наяву у него всё плыло в голове, всякая мерзость лезла в мысли, и он никак не мог отделаться от своих собственных призраков. Упрямо вспоминался ему почему-то Иван Пивторак, которого он споил, обобрал и столкнул в глубокую яму; это воспоминание не давало покоя, словно кто-то холодной рукой сжимал ему горло, а коленом давил грудь. Напрасно Мортко сплёвывал, щипал себя за икру и шептал какие-то еврейские заклятия — ничто не могло развеять дурного состояния его духа. Не дожидаясь рассвета, он вскочил с постели, оделся и побежал к ямам. С тех пор как добыча воска стала главным занятием бориславской промышленности, а её быстрый рост приносил всё больше выгоды, наряду с дневной работой была введена и ночная. Рабочие чередовались: одна смена работала дневную «шахту», то есть 12 часов, а другая — ночную. Для дневных был один кассир, для ночных — другой. Мортко был дневным кассиром, и к его обязанностям входил высший надзор за ямами. Поэтому он, услужливый и верный своему господину, от которого получал за это хорошее жалованье, приходил к кошарам раньше начала дневной смены, чтобы, насколько возможно, присматривать и за ночными работами.
Особенно сегодня его надзор был крайне необходим. Большая масса озокерита, которую Герман обязался поставить «Товариществу эксплуатации», должна была быть готова с утра, ведь на полдень Герман назначил окончательный срок, в который должен был передать весь воск уполномоченным «Товарищества», после чего немедленно получить за него деньги — ведь по условиям контракта он не был обязан доставлять воск до места переработки. Поэтому Мортко пришлось изрядно побегать, накричаться и наволноваться: то рабочие делали не так, как надо, то забастовку устроили там, где следовало торопиться, то сломалась мельница, то потеряли ключ от склада — словом, всё как будто сговорилось сегодня вредить бедному Мортко, который охрип и весь вспотел, суетясь во все стороны и приводя всё в порядок.
Наконец казалось, что всё завершено: последняя недостающая до контрактного количества глыба воска была переплавлена, отформована, взвешена и подписана. Три огромных склада, крупнейших во всём Бориславе, были полны воска. Вот и затарахтели из Дрогобыча две роскошные кареты: в одной — Герман с Ван-Гехтом, во второй — два уполномоченных от «Товарищества эксплуатации». Герман сидел в своей повозке на мягком сиденье, как на иголках: так не терпелось ему и подталкивало его как можно быстрее сдать в чужие руки эти огромные сокровища, в которых теперь заключалась большая часть его состояния. С тех пор как началась добыча и эксплуатация, Борислав ещё не видел такого количества воска в одном месте. Бориславские евреи часто приходили посмотреть на эти огромные склады и с завистью глазели на нагромождённые в них богатства. Только один Герман почему-то не радовался этим огромным пирамидам восковых глыб; сегодня же впервые он взглянул на них с радостью — ведь был уверен, что уже через минуту все эти массы и глыбы превратятся в пачку банкнот, которая надёжно уляжется в его железный сейф марки Wertheim.
Примечания
1
1 Этот случай был предметом повести «Boa constrictor», напечатанной в 1878 г. в издательстве «Громадський друг», ч. II; «Дзвін» и «Молот».
2
2 Передместье (нем.).