Увидим".
София целый день собиралась просить баронессу, но всё никак не решалась, и только после обеда, когда концертный час начал приближаться, её охватила смелость отчаяния, и она обратилась к баронессе:
– Madame, я хотела вас просить, нельзя ли мне пойти сегодня на концерт?
– Что? Куда? – спросила баронесса с удивлением, словно это были какие-то неслыханные в мире слова. Но София решилась не обращать внимания на "эти тона", возвращаться назад было поздно.
– Я прошу, не позволите ли мне пойти на концерт Зембрих, это последний концерт, я бы так хотела…
– Странно! А с кем же вы думаете идти?
– Если можно, я пошла бы… (А в самом деле, с кем же я пойду?) Тут одна дама собирается идти…
– Какая дама?
– Тут одна… Я с ней познакомилась в библиотеке.
– Какая-то таинственная знакомость… Этот концерт поздно должен кончиться?
– Думаю, в одиннадцать, не позже.
– А как же будут мои воды, порошки?
– Я всё приготовлю, оно будет тут, возле вас, я скоро вернусь.
– Ну, раньше конца концерта вы не вернётесь… – тон баронессы становился всё холоднее, София уже начала жалеть, что завела этот разговор.
– Ясновельможная пані, пан Туров! – внезапно раздался голос слуги, появившегося в дверях.
Лицо баронессы прояснилось.
– Проси, проси. Вы, Sophie, можете идти.
София стояла и не знала, радоваться ли ей или нет, ведь куда же, собственно, идти?
– Можете идти туда, на тот концерт… – сказала без внимания баронесса, не глядя на Софию.
София мгновенно вышла из комнаты. В своей комнате она остановилась и задумалась: "Что же я надену? Ах, что! Опять то самое траурное платье! Нечего долго собираться…" Действительно, сборы были недолгими. Вот София уже спускается широкими лестницами в парк. Сошла, встала на тропинку и снова задумалась: "Однако, и правда, с кем же я пойду? Неужели одна? Так ведь, одна. Что же делать, – на то я dame de compagnie. Не оставаться же мне дома. Пойду… хотя всё-таки это очень неловко… Нет, пойду. Здесь ведь никто меня не знает!" И София быстрым шагом направилась затемнённой дорожкой к курзалу. Там она поспешно купила билет, торопилась, потому что музыка уже слышалась, видно, концерт начался. Вот она и в концертном зале, зала небольшая, а людей немало, даже очень много: нарядные дамы, отполированные господа, разряженные дети. София взглянула на своё чёрное простое платье. Две дамы, соседки, переглянулись и тихо переговаривались между собой. София тоже посмотрела на их платья, что сияли и переливались модными passemanteries, – её охватила тоска…
– Простите, мадам! – кто-то тихо обратился к ней.
София вздрогнула… Это был тот самый молодой человек, которого она видела утром в библиотеке. Он протягивал ей носовой платок, который она положила рядом на пустой стул. София улыбнулась и взяла платок. Юноша сел возле неё на своё место, но больше ничего не сказал. На эстраде пели какой-то дуэт, дуэт был длинный, скучный, но весьма чувствительный, однако София того не замечала, потому что не слушала дуэт. Потом была какая-то оркестровая вещь, затем ария из "Тангейзера", – София слушала это безразлично. Когда на эстраду вышла певица, сама Зембрих, и запела "Si tu m'aimais!", София побледнела. Это её потрясло. Молнией мелькнули в мыслях воспоминания о прошлом блестящем житье. Вот она в родительском доме порхает "мотылёчком"… "Si tu m'aimais!"… Ах, это же она когда-то пела. Этот пев заворожил и князя, и его богатство, и все роскоши… Вот она в "розовом гнёздышке", весёлая, беззаботная… Когда это было? Ах, давно, давно! Нет, ещё в прошлом году… Воспоминания исчезли, какой-то туман застлал глаза, София низко наклонилась и прикрыла их платком.
– Простите, мадам, мне кажется, вам нехорошо? Может, воды? – раздался голос соседа.
– Ох, нет, спасибо. Это так, ничего… этот романс… ничего, ничего, уже прошло.
– Это уже последний номер. Ах, нет, ещё должна быть серенада. Вы останетесь?
– Нет, я пойду. Здесь так душно и… этот концерт такой длинный… – София встала.
– Позволите, мадам, проводить вас? – спросил юноша.
– Ах, ради меня вы должны бросить концерт!
– Мне что-то не хочется слушать эту серенаду. Если вы позволите…
– Я буду вам очень благодарна, если для вас…
– О мадам!..
София с молодым человеком вышли в парк. Ночь была необыкновенно ясная, тихая. Деревья, днём такие несчастные и больные, теперь казались изящными и стройными, словно фигуры русалок. Тонкие грациозные тени дрожали сеткой на голубовато-белой тропинке. Ветер вздыхал в кустах так робко, таинственно. Деревья шептали любовные слова тёмными верхушками. Издали раздавалось серебряное, пылкое, печальное щебетание соловья.
София шла тихим шагом рядом с юношей, её не успокаивала эта тихая, тёплая, словно чего-то жаждущая ночь. В голове роились мысли и грёзы, но уже не те, что застилали ей взгляд слезами там, в концертном зале. О чём она думала, о чём мечтала, сама бы не смогла сказать. Молча шла она рядом с юношей, улыбалась, прислушивалась к пению соловья. Si tu m'aimais! – слышалось ей в милом щебете, и не было это неприятно… Si tu m'aimais!
– Что же? Как вам теперь? – спросил юноша.
– О, хорошо, совсем хорошо!
– Простите, – может, это неприятный вопрос, – почему вы носите траур?
– Я – вдова, – тихо ответила София.
Юноша взглянул на неё, как ей показалось, как-то особенно, она опустила глаза и вздохнула.
Разговор прервался, как-то не клеился он этой ночью. Шаги Софии и юноши становились всё тише, – чем ближе к дому, тем тише. Ведь тот дом был темницей, а теперь София чувствовала, что темница эта покажется ещё теснее. Напрасно! София улыбалась и слушала соловья…
Ах, снова этот отель, снова эта темница.
– До свидания! – сказал юноша, войдя в длинные сени.
– До свидания! Большое спасибо вам, что проводили меня и отказались ради меня от серенады.
– Ах, мадам! – только произнёс юноша и исчез.
София посмотрела ему вслед и постояла ещё несколько минут в сенях. В её голове всё звучало то движение и тон, с какими юноша произнёс это: "Ах, мадам!" Из этих двух коротеньких слов возник целый клубок грёз. "Как странно, необычайно дрожал его голос… Неужели эти проводы – только так, пустое ухаживание, и всё?.. Ему любопытно, по ком я ношу траур… Как он взглянул тогда! О, не может быть, чтобы…" – вдруг София вздрогнула. В ночной тишине отчётливо загудело с городской башни: бов!.. это полночь. Вдруг исчезли все блестящие мечты. София провела рукой по лбу и направилась в свою комнату; тихо крадучись, миновала она дверь комнаты баронессы и пошла прямо к себе. Там стала перед зеркалом и начала раздеваться. Вдруг раздался резкий, раздражённый звонок – это баронесса звала Софию. София хорошо знала этот звонок, он потряс её, кровь прилила к лицу, но она даже не двинулась, чтобы пойти на него. "Не дождётся она, чтобы я бежала на её звонки!" – и София гордо подняла голову. Звонок прозвучал ещё раз, ещё резче, чем в первый. София стояла. Через несколько минут пришла служанка от баронессы.
– Ясновельможная пані просят вас к себе.
– Сейчас, – ответила София и пошла, должна была идти.
Баронесса лежала на кровати, возле неё на столике стояла свеча под абажуром, на полу валился брошенный журнал. Когда София вошла, баронесса на неё не взглянула, только дрогнула ресницами и подняла брови. София молча встала возле столика, баронесса всё не смотрела на неё, словно её в комнате и не было. Потом София заговорила:
– Я пришла…
– А, так, вы пришли. В самом деле, не ожидала я вас видеть сегодня вечером, однако имею ту честь.
– Я думала, вы спите, боялась вам помешать.
– В чём? Кажется, по моему звонку могли понять, что не сплю?
– Я не слышала, – ответила София тихо, опустив глаза.
– Не слышали!.. – протянула баронесса. – Будьте любезны, скажите, который теперь час?
– Час, – ответила София ещё тише.
– Поздно теперь заканчиваются концерты. Странно.
Взгляд Софии загорелся при этих словах. "Что она хотела сказать своим "странно"? Какое право имеет говорить такие слова и таким тоном?!"
Баронесса помолчала, затем снова заговорила:
– Сегодня вечером я убедилась, что концерты и исполнение долга не могут ужиться вместе. Что-нибудь одно.
– Но ведь вы сами позволили…
– Я сама, да, и что же с того?
София не знала, что на это ответить.
– Что с того, спрашиваю? Я позволила сама и теперь жалею. Вы мне сказали, что придёте, – не пришли; сказали, что зайдёте ко мне, – не зашли. Я ждала вас, не гасила свет, скучала, читала при свече, а всё это, как вы знаете, вредит моему здоровью, нервам и глазам. Ещё несколько таких вечеров…
– Это последний, будьте уверены.
Баронесса удивлённо посмотрела на Софию и подумала: "Как она это сказала? Ещё какие-то обиды строит! Ça me plaĩt!" – однако произнесла только:
– Дай-то бог! Можете идти.
София пошла, но не в свою комнату, а на веранду. Только что у неё была очень неприятная сцена, прежде она бы уже плакала, но теперь… теперь это её не задевало, она думала о другом, её озаряли другие мечты, другие надежды. "Какая чудесная ночь! – думала она. – И здесь бывают красивые ночи!" Она улыбнулась, бросила взгляд с тихой мечтой на широкую аллею, что словно река сияла в лунном свете.
Из дрожащей темноты доносилось пение соловья. София снова улыбнулась, видно, что-то вспомнила. "Si tu m'aimais!.."
Побледнел месяц, притих соловей, а София всё сидела на веранде в мечтах и смотрела на аллею, что едва розовела от ранней зари.
Примечания
Концерт Зембрих – Марцелла Зембріх (Sembrich) – сценический псевдоним Марцелины Коханской (1858 – 1935), знаменитой польской певицы (колоратурное сопрано). Кстати, родом она из села Вишнивчик Львовской области.
"Тангейзер" – опера немецкого композитора Рихарда Вагнера (Wagner, 1813 – 1883), впервые поставленная в 1845 г.
11
Вот и быстро сезон к концу. "Слава тебе господи! – думала София, идя за минеральной водой. – Кончится эта глупая курация, не буду здесь томиться!" Да, она радовалась, очень радовалась, однако… вдруг София загрустила и опустила голову, ей всё же жаль было отсюда уезжать, чего-то – кого-то жаль. Стояла в задумчивости и не заметила, как несессер выпал у неё из рук на землю. Она стояла и писала зонтиком по песку, печально подняв бровки.
– Ох! – вскрикнула она вдруг. Перед ней стоял молодой человек Станислав (она уже знала его имя по гостиничному списку), он подавал ей несессер. Она смущённо взяла его и вздохнула.
– Я, кажется, напугал вас? Простите великодушно! – сказал юноша.
– О нет, ничего, я просто… не ожидала. Спасибо.
– О мадам!.. Но куда же вы идёте?
– Я… так, на прогулку. – София ни за что не призналась бы, что идёт за покупкой для баронессы.
– Позволите составить вам компанию? – спросил Станислав.
– Почему бы нет, это, может быть, последний раз мы с вами встретимся… – сказала София, и в голосе её звучала грусть.
– Как? Почему в последний раз?
– Ведь скоро конец сезона, я уеду отсюда.
– Куда? В Россию?
– Нет, сначала поеду в Париж.
– Ах, я тоже собираюсь ехать отсюда в Париж! Может, как раз ещё увидимся.
Луч блеснул во взгляде Софии.
– А, если так, то конечно, даже наверняка.
– Где будет ваш дом в Париже?
– Да я ещё сама не знаю… это будет зависеть… – София умолкла.
– Я бы вам советовал остановиться на улице Rivoli.
– Ещё не знаю, – как получится.
– А скоро отъезжаете?
– Так вот, может, через неделю.
– Я тоже через неделю собираюсь уезжать.