Худая писарша подняла брови высоко вверх.
— Что же, Домника, не снилось тебе ничего?
— Эй, оставьте меня, пані писарко! Чтоб я его никогда не видела, чтоб он мне и не снился. Предпочла бы в землю провалиться, чем такого мужа иметь!
— Ну, так расскажи же! — настаивала пані писарева, уже начав тревожиться. Домника обещала ей в подарок, если приснится настоящий хозяин, подарить красивый рушник.
— Да что уж рассказывать! — ответила нахмуренно.— Мне приснился глупый Илия...
— Что-о?..
— Глупый Илия приснился мне! Ведь знаете его, рыжего парня от скота у пана! Он, чтоб его, приснился мне!
Пані писарева сильно удивилась. Это должно быть какое-то недоразумение. Эта умная, работящая девушка, эта — так сказать — хозяйка, не могла получить в мужья того глупого, простого парня. Хоть бы сам сон это указал и хоть как она всегда в сны верила, в этот раз не могла поверить.
— Может, ты не поняла хорошо сон, Домничка? Может, тебе приснилось несколько парней, а ты не запомнила как следует именно своего суженого?
— Клянусь богом, что нет! Я хорошо знаю, что это был Илия! — ответила с печалью и вздохнув Домника.
— Так как же он тебе снился? — с беспокойством расспрашивала пані писарева. Обещанный ей в подарок рушник уже казался потерянным. Домника рассказывала:
— Я была будто бы где-то в огороде. Не в панском, а в каком-то другом, чужом, и там было очень красиво и зелено. Через него вела одна узенькая тропинка.
Она, Домника, работала в огороде, будто пересаживала что-то. При этом приснилось ей, что взглянула на тропинку и подумала: "По этой тропинке хорошо босиком ходить. Она такая чистая и красивая, словно шёлковым веничком подметена".
— Вот это я себе подумала. И когда я это думаю, гляжу вдруг, а на тропинке стоит стакан с водой. А потом вижу, по тропинке идёт какой-то пан. Он не тронул стакана с водой и пошёл дальше.
"Этот тебе не подаст стакана", — подумала я, потому что всё об этом думала. И вдруг увидела я перед собой глупого Илию.
"Пей пиво", — говорит он мне и подал большую кружку пива, такую, на которых в городе носят по две, и которые я всегда для своего пана приносила. Я отвернулась от него и сказала: "Пей ты сам пиво: я не пью пива!" На это он говорит мне: "Сними крышку со стакана и посмотри, что там есть!"
"Ты лгун, Илия! — говорю я ему.— В кружках от пива нет воды!"
"Посмотри, прежде чем скажешь, что я лгун! — говорит он мне.— Разве я тебя много раз обманывал? Разве я тебя обманул, когда говорил, что у меня есть кусок поля под лесом возле Григория, отца Рахиры? (А поле у него есть, пані писарко, — добавила вскользь Домника). Разве я лгун?"
На это поднимаю я крышечку со стакана, а в нём — вода.
"Можешь выпить эту воду! — говорит он.— Она свежая и чистая, а потом пойдём в танец".
А я взяла стакан и выпила воду. Выпила до капли. Потом смотрю на него, а глупый смеётся:
"Ты хорошо сделала", — говорит. Когда я хотела его пожурить, смотрю, а его уже нет. На том месте, где он стоял, стоит лишь большая бочка с дождевой водой. Потом видела я ещё много-много стаканов, видела зелёные деревья в саду и другие вещи — и это было всё.
— А мужчину не видела больше ни одного? — спрашивала с тревогой писарша.— Вспомни! Во сне часто многое забывается!
— Скажите мне, что из этого выйдет? — спрашивала вместо всего девушка.
— Говорю... мужчину не видела больше ни одного? — повторила свой вопрос пані писарева.
— Нет, не видела никого больше! — печально ответила девушка. Она безпомощно смотрела на писаршу и молчала.
— Но ведь ты какого-то пана видела, Домничка!
Домничка насмешливо пожала плечами.
— Да что мне с того будет? Он мне не подал воды, значит, пан не посватается со мной!
Пані писарша приняла важный, благочестивый вид и сказала торжественно:
— Как бог даст, так и будет! Может, ты только на следующий год выйдешь замуж; сон ничего не значит, хоть бы тебе что ни снилось...
— А я всё же хотела бы знать, что из этого выйдет! — настаивала Домника на своём, глядя серьёзным пытливым взглядом писарше в лицо.— Что из этого выйдет?
На это ответила писарша:
— Нужно ещё раз на Благовещение поститься, тогда уже наверняка узнаешь, что тебя ждёт!
На такой ответ обрадованная Домника поцеловала писаршу в руку и ушла...
Две недели спустя послышался вечером в дворской кухне для челяди приглушённый плач, а скорее рыдание, то затихающее, то усиливающееся. Как раз в то время Марийка вошла на кухню. Искала Домнику. У неё было две красивые курицы на продажу, и, не желая везти их на базар на следующий день, пришла спросить, не купит ли их пані.
Услышав в сенях перед кухонными дверями внутри плач, остановилась. Что там случилось? Били кого-то? Кто-то плакал, словно сердце разрывалось... Казалось, там была всего одна-единственная особа. Она нажала на клямку и вошла внутрь. Кухня была слабо освещена. У стены, на длинной лавке, что тянулась от печи до дверей, лежал на животе во весь свой рост Илия и, подложив под лицо руки, горько плакал.
При входе он немного поднял голову и взглянул на неё. Увидев, что это чужая, снова зарыл лицо в плечи и, тяжело вздохнув, замолк.
— Добрый вечер, Илийко! — сказала Марийка в добром, несмелом тоне, остановившись посреди пекарни. — Нет ли тут Домники?
— Пусть её черти рвут! — выругался парень, не поднимая лица с рук.
— Эй боже, Илийко, да что же с вами такое? — воскликнула с испугом Марийка, подходя ближе к парню.— Чем Домника вам виновата?
— Чем она мне виновата? — ответил он, поднимая голову.— Она надо мной посмеялась! Я сватал её, а она меня отвергла! Теперь надо мной все смеются!
При этих словах он снова уронил голову на руки и громко зарыдал.
Марийка молчала мгновение, серьёзно глядя на парня, потом села недалеко от него на стул и задумалась.
Это дело её задело.
Илия был сиротой. Не очень уже молод, хоть моложе Домники, и не слишком-то умён. В армии не служил, потому что его не взяли. Имел два морга земли. Всегда был в услужении и немного накопил денег, не был пьяницей и не крал, и, если подумать, был совсем порядочный парень.
Ума у него было не так уж много, но у кого его чрезмерно много, тому не всегда жене хорошо. Сам не знает, чего от жены требовать. Она любила Домнику и желала бы ей всего хорошего, как родной сестре. Почувствовала, что в этом деле на неё ложится некая обязанность, и что на всё это нельзя не обратить внимания.
— Когда вы сватали Домничку, Илия? — спросила серьёзно, придвигаясь ближе к парню, совсем позабыв то, ради чего, собственно, пришла.
— Сегодня утром! — ответил парень.— Она рассмеялась мне в лицо и сказала, что не наелась дурацких грибов, чтобы выйти за меня. Прошу вас, милая Мария,— добавил он искренне,— разве я дурак? Если бы я был дурак, никто бы меня не держал на службе. Здесь я уже больше года, и не только здесь, я служил в другом месте. У батюшки. Там у меня весь скот был под присмотром. Я накопил денег, у меня есть хорошие вещи, два тулупа, два сердака, я хочу построить дом, а она мне говорит: "Иди, дурак, иди! Я ещё не наелась дурацких грибов, чтобы за тебя пойти! Посватай Григорьеву Рахиру, ведь её огород граничит с твоим полем!" Вот что она мне сказала!
Он одним движением сел прямо на лавке, ударил себя со всей силы по ногам и вздохнул из глубины сердца:
— Такой стыд!
Потом почти диким движением почесал голову, своё рыжее волосы. Был глубоко тронут, почти подавлен.
— Да это ж вы в гадючье гнездо сунулись! — ненавистно воскликнула Мария, которая уже тогда с Григорием и его сестрой не очень-то в ладу жила.— Григорий пропил бы ваше поле прежде, чем вы женились бы. Каждый из них шатается по людям, как злая напасть, и творит только зло. Рахира крадёт, как её отец. Не нужна такая!
— Но Домника не лучше их всех. Я день и ночь носил её в душе, я любил её так, что только бог знает, а она меня не хочет. Разве я ей что злое сделал? Пусть кто скажет, что я ей что злое сделал!
— А где же она? Я бы с ней поговорила! — сказала поспешно Мария.
— Да где-то вертится там по дому!
— Я с ней поговорю! — утешала его Мария.— Не печальтесь! Девушка, как воск, тает, когда парень сватается! Она тоже не из великого рода, да и уже в летах! Сегодня она вас отвергла, сегодня она не ела дурацких грибов, но через неделю она всё обдумает, и вы пойдёте к батюшке и дадите на запрестольную. Не горюйте, сынок, не горюйте! Я с Домничкой хорошо живу, а вы хороший парень, то я вас выручу, как смогу.
— Ой, милая, вы ничего не сделаете! — снова запричитал парень.— Она меня не хочет! "Иди, дурак, иди!" — сказала мне и глумила меня; и теперь знают об этом чуть ли не все в селе и смеются надо мной! Ой, если бы вы спасли меня, если бы научили её уму-разуму.
Говорил отчаянным голосом и, будто бы никого не было в доме, снова бросился на лавку и, зарыв лицо в старый кожушок, что лежал перед ним на лавке, простонал из самой груди.
Марийка утешала, как могла, стала близко к плачущему и уговаривала, обещала, пока и впрямь жалобы и вздохи не стихли, а затем вышла из дома, чтобы, как сказала, "научить девушку уму-разуму".
Две недели спустя изменила Домника свои мысли насчёт сватовства Илии. То ли разумные слова Марийки, которая искренне любила и восхищалась черноокой девушкой, так на неё подействовали, что она решила иначе, то ли её просьбы и увещевания тронули сердце? Никто этого не знал.
Она ходила целую неделю с нахмуренным лицом, бранила Илию ежеминутно за всякую мелочь, а под конец встала перед паней и объявила ей о своём решении.
— Я выхожу замуж! — сказала с сердитым лицом и с опущенными вниз глазами. Пані удивилась.
— Ты, Домника? За кого?
— За Илью! — ответила решительным тоном, не поднимая глаз.
— За Илью? — воскликнула пані изумлённо, а потом ласково добавила: — А будет ли это хорошо, Домничка? Та пожала плечами.
— Не знаю! — ответила.— Но выходит так, что он должен быть моим мужем. Он не даёт мне покоя! День и ночь не даёт мне покоя! Он, видно, будет моей судьбой!
Пані убеждала её, что он ей не пара, что моложе её, напоминала о его глуповатости и лени, что временами достигала огромных размеров, но девушка стояла на своём.
— Я этого не боюсь! — был её единственный ответ на все упрёки.
Илия был самым счастливым человеком на божьем свете, тем временем Домника находилась в странном настроении. То бранила жениха в самых грубых выражениях, то тайком плакала, а то снова бывала разговорчива и весела и шила свадебную рубашку.