Вешать? Ха, это такая слабость, что я ему тут ничем не помогу. Если виноват, пусть отвечает.
Настя (отворачивается от неё плечом, к первой женщине). А знаете, там один человек из Непытова сидел с ним в одной камере, а теперь вышел. Так рассказывал моему мужу: «Передавал, — говорит, — из вашего села Задорожный: “Попросите там мою жену, чтобы меня хоть раз навестила. Пусть мне какой крейцер передаст, чистую рубашку принесёт. И пусть мне адвоката наймёт”».
Анна отходит на улицу и исчезает.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же без Анны. Парней и девушек собирается больше. Гомон.
Первая женщина. Негодница!
Вторая женщина. Поганая трава!
Настя. Без сердца она! И сразу это было видно. Ведь как его брали, так чтобы вам хоть слово сказала, хоть одну слезу уронила, как честной женщине положено! Где там!
Первая женщина. Интересно, кого она тут искала?
Настя. Так его, его! Своего жандарма.
Первая женщина. А он разве тут есть?
Настя. Сегодня я видела его в церкви. Значит, есть.
Вторая женщина. И мне кажется, что я его видела, как он шёл к войту.
Настя. Она, наверное, ждала его дома, а не дождавшись, пошла за ним по селу искать.
Вторая женщина. Ну, это бы уже было чересчур. Разве что весь стыд потеряла.
Настя. А вы думаете, что не потеряла? Вот увидите! Она тут ещё с ним и танцевать будет.
Женщины. Тьфу! Прочь, осина!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же, музыканты, потом войт.
Гомон среди молодёжи. Музыканты идут! Музыканты! Готовьте место для музыкантов! (Несколько парней выносят из сеней корчмы высокую скамью и ставят её снаружи у стены.) Вот так! Здесь будет хорошо!
Музыканты — три крестьянина, один со скрипкой, другой с басом, третий с решетом — входят, кланяются во все стороны, затем взбираются на скамью, где им тем временем поставили стулья. Они садятся и проводят смычками по струнам, пробуя их. Гомон кругом, смех, шутки. Сцена заполняется.
Войт (выходит из корчмы, грозно). А тут что? (Увидев музыкантов.) А вы что тут делаете? Кто вам позволил?
Музыканты (встают, снимают шапки, скрипач говорит). Пан начальник, нас позвали. Мы люди на заработке. Не наше дело спрашивать разрешения. Нас позвали, сказали, что можно.
Войт. Кто вас позвал?
Скрипач. Так парни, а кто ж ещё. Вон Андрух, да Олекса, да Степан.
Толпа стихает. Три парня выходят вперёд и кланяются войту.
Войт. А вам чего нужно?
Первый парень (кланяется). Так мы бы просили, пан начальник, чтобы вы позволили немного потанцевать. Сегодня отпущение, так уже в последний раз.
Войт (строго). А чей ты?
Парень. Так Василя Полуперечного, Олекса.
Войт. А был ты сегодня в церкви?
Парень. Так был, пан начальник.
Войт. А слышал ты, что батюшка приказывал?
Парень. Так слышал, пан начальник.
Войт. А приказывал он вам на музыку да на танцы в корчму ходить?
Парень. Так не говорил.
Войт. Ну, а вы так слушаете приказ?
Парень (чешет затылок и улыбается). Так кто бы его слушал, пан начальник! Наш батюшка старенький, разве он знает, что молодым нужно? Это уж как вы позволите… Это от вас зависит, а не от батюшки.
Другие парни. Так, так! Мы уже пана начальника просим позволить нам.
Войт. Не позволяю! Нельзя.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Шльома.
Шльома (выбегает из корчмы с бутылкой и рюмкой). Как это нельзя? Почему нельзя? (К парням.) Нет, нет, не бойтесь, пан начальник шутит. Почему бы нельзя? (Наливает рюмку.) Ну, пан начальник, дай вам бог здоровья!
Войт. Нет, Шльома, раз тебе сказано, что нельзя, значит, нельзя. А выпить выпью, потому что что-то меня в горле сушит (пьёт) и заплачу тебе, но танцев и музыки мне не должно быть.
Шльома. Но, пан начальник, вы не имеете права мне запрещать. Это мой заработок. У меня есть патент.
Войт. Патент? Какой патент?
Шльома. Как какой? Цисарский патент, с печатью! Вот, смотрите! (Вытаскивает из-за пазухи бумагу, сложенную вдесятеро, и подаёт её войту.)
Войт (неловко разворачивая бумагу, осматривает её с разных сторон, явно не умея читать, а затем отдаёт еврею). Ну, если так, если у тебя есть патент, то другое дело. Это уже не моя власть.
Шльома. А видите? Разве я не говорил, что музыка будет? Ну, ребята, чего стоите? Беритесь за девушек! Глядите, как они, чтоб не сглазить, настроились танцевать. А вы, музыканты, выпьете?
Музыканты. Так нам так и положено.
Басист. Сам бог приказал.
Шльома (угощает их). Ну, пейте же, пейте, а играйте хорошо!
Музыканты. Это уже наше дело.
Войт. А помните, чтобы всё порядочно, без оскорбления божьего.
Шльома. Слышите, что пан начальник говорит? Без оскорблений божьих!
Войт. А как только солнце зайдёт, сразу прекратить и по домам разойтись. Я пришлю сюда присяжного, чтобы никто не смел...
Шльома. Зачем, пан начальник? Зачем присяжного трудить! Разве я сам не знаю, как положено? Как придёт время, я им сам скажу, что надо прекращать. Ну, ну, веселитесь! А вы, пан начальник, пойдёмте со мной, я вам хочу что-то очень хорошее сказать. (Тянет его в корчму.)
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же без войта и Шльомы.
Толпа расступается, освобождая место посередине. Старшие мужчины и женщины усаживаются то возле музыкантов, то у стены на скамьях, то на колодах. Дети взбираются на забор. Парни и девушки в две линии стоят кругом. Музыка начинает играть.
Один парень. Эй, погуляем сегодня! Пусть беда посмеётся! Ну-ка, музыканты, коломыйки! И такую зажигательную, чтоб аж ноги тряслись!
Музыканты играют коломыйки, несколько пар танцует. Через некоторое время музыканты прерывают, танцующие останавливаются.
Парень. А это что? Почему вы встали? Скрипач указывает смычком на улицу.
Гомон. Жандарм! Жандарм! Тот, что Миколу в тюрьму отправил!
Все стихли, на лицах видно беспокойство и даже страх.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же, Жандарм и Анна.
Жандарм (тянет Анну за руку). Ну пойдём же, пойдём! Чего тебе стесняться!
Анна. Побойся бога, Михайле! Пусти меня! Смотри, люди смотрят.
Жандарм. Ну и что, что смотрят? Кому интересно, пусть смотрит. А мне-то что? Я с людского взгляда не буду ни сытый, ни голодный.
Анна. Но стыдно. Лицо горит. Шепчутся, пальцем показывают.
Жандарм (грозно смотрит на неё). Анна, я думал, что ты умная женщина, а ты всё ещё глупости говоришь. После того, что случилось, ты ещё можешь обращать внимание на людские взгляды и шёпот! Тьфу, чисто бабская натура!
Анна. Михайле!..
Жандарм. Нет, не называй меня так! Не хочу тебя знать, ни видеть, если ты такая.
Анна. Михайле!..
Жандарм. Ну, так пойдёшь?
Анна. Господи, что же мне делать!..
Жандарм. И танцевать будешь со мной?
Анна (с ужасом). Здесь? При всех?
Жандарм. Ты опять за своё? Ни слова больше! Будешь или не будешь?
Анна (шепчет). Господи, дай мне силы! (Подаёт ему руку. Оба подходят к толпе перед корчмой.)
Жандарм. Слава Иисусу!
Крестьяне и крестьянки (кланяются). Слава навеки!
Жандарм. Я слышал тут недавно музыку, видел танец.
Парень. Ну а что? Нам нельзя?
Второй парень. Сегодня отпущение.
Третий парень. Нам пан начальник позволил.
Жандарм. Ну, ну, я ничего не говорю. Потанцуйте себе. Ну, музыканты, играйте! Пусть я услышу, как вы тут в Незванычах умеете. Может, и меня охота возьмёт с вами покрутиться. Позволите, ребята?
Парни. О, просим, просим!
Музыка играет. Жандарм, послушав немного, берёт Анну за руку и уходит с ней в корчму.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же без Жандарма и Анны.
Первая женщина. И правда пошла с ним.
Вторая женщина. Видно, что ей сначала неловко было. Немного сопротивлялась.
Настя. Ещё не привыкла, кума. Но привыкнет быстро. Он её приучит.
Вторая женщина. И страшный же! А страшнее всего, когда улыбается. Так эти зубищи белые и большие выставит, что, кажется, вот-вот укусит.
Музыка, танцы. Через минуту Жандарм и Анна выходят из корчмы, берутся за руки и тоже пускаются в танец.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Те же, Жандарм и Анна танцуют. Постепенно танцующие пары расступаются. На всех лицах возмущение. Жандарм и Анна остаются одни.
Жандарм (заметив это, останавливается, грозно). А это что? (Оглядывается кругом.) Почему не танцуете?
Парни (кланяются, лукаво). Нам хватит.
Жандарм. Как так? Не хотите больше?
Один парень. Нет. Утомились.
Жандарм. Ребята, это вы из-за меня?
Парень. Может, и так.
Жандарм. Что? Вы смеете мне такой стыд делать?
Парень (смелее). А пан смеют нам такой стыд делать?
Жандарм. Какой?
Парень. Танцевать с такой женщиной.
Жандарм. С какой?
Парень. Сами лучше знаете, с какой. Мы с ней не танцуем.
Жандарм. А я с ней танцую. Вы мне не смеете стыд делать. Я цисарский слуга.
Парень. Мы все цисарские. А к танцу вы нас не принудите.
Жандарм (мягче). А может, и принужу. (Кричит.) Еврей! Эй, Шльома!
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Те же и Шльома, за ним войт.
Шльома (с подносом в руке). Что вам нужно, пан постенфирер?
Жандарм. Ведро горилки и полбочки пива для всей общины, за мой счёт, понимаешь? И сейчас же!
Парень. Вы, пан жандарм, зря не тратьтесь! Мы вашей горилки и вашего пива пить не будем и в танец с этой женщиной не пойдём. Мы ни вам, ни ей чести не умаляем. Что у вас есть, то ваше, но танцевать с вами мы не можем. Пан начальник может запретить нам дальше веселиться, тогда мы разойдёмся. Эй, ребята, девушки, пойдём домой!
Войт (становится посередине). Гов, гов! А тут что случилось?
Парень (кланяется). Ничего, пан начальник. Потанцевали да и домой идём.
Войт. Так быстро?
Парень. Ведь батюшка строго запрещал.
Войт. Ты, шут гороховый! Мне это будешь напоминать? Скажи тому, у кого носа нет, а не мне. Ты думаешь, я такой дурак и не вижу, что тут делается?
Парень. Ну, так чего же пан начальник спрашиваете?
Войт. Молчи, дурень! Ребята, стыдно вам такое делать! Пан жандарм сегодня ваш гость, вы сами его пригласили — не бойтесь, я видел через окно! Ну, а теперь такой скандал ему устраиваете? Фу, так некрасиво.
Парень. А нам полагается с такой вместе танцевать?
Войт. Анна порядочная хозяйка! Чего вы от неё хотите?
Парень. Мужа вешать собираются, а она тут будет танцевать. Это так порядочная хозяйка поступает?
Войт. Не слушайте, дети! Это ложь, её мужа ещё не судили, ещё не известно, виновен ли он, а без суда никого не вешают. А если пан жандарм не стыдится вести её в танец, то и вы не имеете права её сторониться. Ну, ну, не фыркайте, а радуйтесь, что вам позволено веселиться. А вы, пан жандарм, не сердитесь на ребят. Сами видите, они это не со зла. Ну, музыканты, ну, играйте!
Музыканты играют; медленно, вяло начинаются танцы. Через некоторое время Жандарм с Анной снова пускаются в танец. Вдруг на полтакта музыка обрывается, пары, кроме Жандарма и Анны, застывают на месте.
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Те же, через минуту Микола.
Музыкан ты и часть танцующих замечают Миколу, ещё до того, как он появился на сцене.