>
остряками <раз за ра[зом]> <играются>
<вгрызаются>
<в самое> грузлое солнце,
1 Пізніше цей уривок було перекреслено.— Ред.
словно из безвестия клипок
И в мировую просторонь шумно взмывает,
<и оттуда где-то впиваются в солнце,>
а оттуда <как будто назад> в сердце <мол> шум
<—назад> возвращается
остриями в самое солнце —
словно из безвестия клинки...
Сковорода
на землю упадёт,
целует цветы, травы гладит,
росой очи, как незрячие, протирает —
природа, как ты всего меня вокруг касаешься,—
<как> из безвестия клинки К
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. 1, № 1194, арк. 16—18)
[VII. СКОВОРОДА И БЕСНОВАТЫЙ]
лохмотьями,
как тогею,
покрыт,
в жёлтых, как иволга <офицерских> <военных>, в военных
штанах,
Он,
обросшую голову на шее повернувши
и видя, что где-то солдата ещё не видно,
в застучав грудь бьёт рукою
и страшно пророчествует:
Наш ход, как тигр
[• . .]
Сковорода <(отсунувши гембля)>
<(сметая> ладонью шершавые стружки с гембля
1 Пізніше автор цей уривок перекреслив.— Ред.
<обтёр[ши:]>
Ça ira! <Ça ira> То есть: всё вперёд! <и всё вперёд!> всё
вперёд! А откуда ты умеешь по-французски?
<Біснуватпй: Ха! А що — хіба тобі це дивно?>
[Бесноватый], распахнувши впервые своё <старое> манатье,
<причём> под которым жёлтые, как иволга, старые штаны <за[латанные]>
военные >
Бесноватый: По-франц[узски]? Я знаю и по-гречески. Вот. Будь
ласка. Пан — это значит по-гречески всё, атеос — бог. Значит
<бог это> всё, или же всё — э... это бог. Скучно тебе, я вижу,
с твоим на украинский лад переделанным пантеизмом. Ты уж бы
лучше пел: прокля цара тира
<По[тянется]> по[тянется] Бесноватый <вдруг> молча
руками к гемблю:
шуті, шиті, шум
шуті, шиті, шум
И вдруг спросит:
А Катери [на ещё не сдохла?]
Ну иди же, иди! — солдат на него ещё раз крикнет.
Прогулка кончилась — слышишь? —
и сам вперёд — с полным ведёрком — спешит.
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. 1, № 1194, арк. 19)
[VIII. СКОВОРОДА И БЕСНОВАТЫЙ]
<Миз1;ипі> <Mustum> Мивиіт — говорит он <сам себе>, — назову <я свой> свой трактат <песнь> о
<творческой природе> натуре человека <[песнь писаную]
по-латыни>,
<что по-латыни означает —
песнь о творческой ненасытности человека,
который природу <всю> хочет выпить, <всю>
и пьёт, и пьёт, и пьёт,
а с нею>
Mustum означает —
молодое вино.
Прпрода же,
мир весь —
словно выжатый сок из винограда,
и мы его пьём,
пьём...
А вместе с ним
впускаем в себя <и мы> <й> бога,
что весь разлился в природе <весь> везде:
<по всех <концах> усюдах и концах>
<Бога?> Бога?
<и Сковорода, перо> <обмакнув в чернила,
застынет, откинется на спинку кресла,
куда-то туда перед собой взглянет>
и Сковорода, перо <положив> отложив, встанет,
<и начинает спорить:
Так как же>
и начнёт ходить по келье, ходить взволнованно, сам с собою
спорить:
Если мы признаём бога,
<то тем самым> тем самым признаём, что мир <был
создан когда-то> конечен,
то есть: что он был создан когда-то.
А между тем это ведь не так,
совсем <не так> <правда> <непохоже>, философ
мой милый,
это не так!
<Итак, теперь дальше:>
Если мы признаём бога,
<то, значит, и Дух должны будем <должны>
так же <то должны поставить> ставить мы сверху,
то, стало быть, и Дух у нас будет>
то будет, значит, Дух поставлен у нас <будет> сверху,
а не Материя.
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. 1, № 1194, арк. 3)
<А <це> тим часом це не так>
<Совсем это не так,
философ мой милый, это не так!>
<А мы же знаем, что>
<А между тем>
<А этого ж и в мысли даже допускать нельзя!>
<Материя же> Но ведь Материя как раз и есть та сила, без которой
и сам Дух не может существовать.
Ведь на воздух опира[ются] птицы. Он — тверже железа.
Материю нельзя ни нарушить, ни разрушить.
Материя — вечна.
<Цу, вправду> Вправду.
<Разве можно вообразит[ь] <сказать> <говорить>, что
от сознания
Материя? а не наоборот?
<Ощущенье, разум, сознание —
разве ж они могут <могут они> быть творцами
<природы>
натуры?>
Ощущенье, сознание, разум —
откуда ж <сами> они могут взяться, если не будет тела?
Об этом <ж это> ещё хорошо Декарт сказал.
<Разве ж может <своё> собственное «я» охватить <весьма>
всё:
начало, смысл, порядок, первопричину?>
И столь, казалось бы, духовное, как воздух, <однако>
а глянь — <всё>
птицы, летая, на нём опираются.
Отчего воздух, выходит, твёрже железа.
<А как у[мрёт]> Ну а когда <умрёт> с человеком <умирает
его то «я»> то «я» умрёт —
то значит и самого мира уж нет?
О нет, ты неправ, Иммануил Кант,
и я с тобою тут <совсем> не согласен [:
Материя — вечна.]
Сковорода <обмочит> <обмакнув> снова сядет в кресло,
обмочит снова перо в чернило и начнёт писать.
<Но> Тут утренний ветер <раздувши> <под[няв]>, подняв занавеску ,
в открытое окно влетит,
<и помешает написанное> долу
сдует листки со стола <написанные ещё вчера>
и <понаснёсши> понаносит по углам
<и поперевёртывает их,>, смешает меж собою
(ЦДАМЛМ, ф. 464, № 1194, арк. 4)
Бога? — <не[ожиданно]> в раскрытое окно <переспрошает>
спросит ветер.
Бога? — <в> в саду <с удивлением> насмешливо орехи
зашумят.
<Бога? — затрясётся, сдерживая смех, занавеска> <смехом
надуется оконная занавеска> <надует щёки
оконная занавеска> <от смеха затрепещет зара-
веска>
Бога[?] падм[е] <надм[е] щёки>
<что> <и вдруг>
Бога? — <сдерживая смех, надуется> оконная занавеска.
Бога? — <и белым смехом <надуется> <надуется>
<рванётся>
<надуется> оконная занавеска,
<что вдруг брызнет прямо в глаз Сковороды>
<и вдруг брызнет белым смехом тут>
и вдруг
так здесь она брызнет белым смехом,
<и что-то мелко язычком своим тут залопочет>
<и зачастит, не в силах с[держаться]>
что ай* Сковорода отклонится удивлённо!
<Он,
перо отложив, встанет,
этот ещё мне ветер>
А со стола, как сумасшедшие,
<написаные> листочки бумаги <разлет[ятся]>
полетят
<на стульчик, на> <вниз на д[зиглик]> на лавку, что
служит кроватью,
<на лавку ту дубовую, что служила кроватью>
на шаховку, на лавку, что служит в келье кроватью, на кувшин
с водой...
Внизу листа помечены звёздочкой ещё два варианта отрывка:
"Бога? — шаля
<смех сдерживая> лукаво <надуется> <оконная>
занавеска на окне надуется".
"Сковорода повернёт задумчивую свою голову к окну
И кинется Сковорода их подбирать:
этот ещё мне ветер! <— аж сердито>
<и точно гляди: > тень пустая,
Пустун, <и точно> сказать бы — тень пустая,
а вот такое вытворяет.
<Поднимет снова> Надует <здесь> снова ветер занавеску,
упрётся <голуб[ыми]> локтями <о> об лутку
и <к>, пристально взглянув на Сковороду,
медленно головою покачает:
— Эх ты! А ещё филос[оф!] 1
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. 1, № 1194, арк. 2)
[. . . . .]
<вскочит> и кинется скорее подбирать их и положит:
вот это уж мне не нравится, ветер.
Ах, как не нравится[ся!]
<Ах> <да> ты ж... Сама, <ка[к]> сказать бы, тень
пустая,
а вот такое <с людьми> со мной вытворяешь.
<—Как это «тень пустая»!>
И засмеётся ветер тут на эти слова
и пустит занавеску <в трепетливый танец>
<трепетать>,
словно знамя, метаться.
Эх ты ж, Сковорода!
А ещё философ зовёшься.
<Раз ты> <Да ты ж пойми> <Так пойми же ты>
Пустун-то я пустун,
но ты пойми и то,
<раз я> что раз я тень,
<то, выходит,> при мне <есть и тело>
то при мне, выходит, где-то ж должно быть и тело?
<ибо отчего же и тени падать>
И Сковорода
<как ужаленный начнёт по хате>
<в> <рукою схватится> <голову здесь схватит>
<и, на минутку застынув, вдруг вскрикнет:>
здесь на минутку, будто прислушиваясь к чему-то,
<непо[рушно]> застынет,
неподвижным на одном месте станет,
а потом облегчённо вздо[х]нёт
и скажет:
— Так вот оно что!
Тень — и та даже <материальное> тело своё имеет.
<А что уж говорить про воздух, на который>
<Ведь на нём птицы, опира[ясь, летают]>
<И та> <Так значит мысль моя правильна:
Сначала Материя — а после уж сознание.
Ох, как же я рад этому открытию>
А я <всё> ещё всё про бога? —
И Сковор[ода] начнёт по келье ходить, сам с собою
споря[сь]
<Сперва есть она, сия Материя> <Сперва Материя в
природе есть> Сперва Материя главная в природе,
а не Дух!
<Ох, как же я рад <сему утвержденью> <твоему
утвержденью, >
ветер, >
как же я рад!
<А ну ещё мне что-нибудь скажи, ми[лый ветро]вий, пойду
к тебе, освежусь>
И Сковорода,
<положив> накрыв листочки тяжёлой книгой,
ускоренно идёт в сад.
А там —
там птицы утро обсыпают.
•]
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. 1, № 1194, арк. 1)
Начало и конец — <это одно и то же>
<От зерна колос — в зерно и возвращается.
Ведь мир не имеет ни начала, ни конца>
Ибо <Ибо во-первых> начало и конец — в единой точке
сходятся.
<А во-вторых:> от зерна же колос — в зерно и возвращается
<И> там, где <он> мир будто бы <конч[ается]>
<приходит к
своему концу>
Там он <только> лишь <только> <начинается>
<омолаживается> рождается.
Так? <Понятно?> Понятно?
Ну, значит, теперь дальше:
•]
[• •]
О всеблаженная!
И всеблаженная сразу где-то <услышит> <отзовётся> услышит
мятой <пахуче отзовётся>
мятой <рутой>, шалфеем да и любистком душисто
отзовётся,
<и что> Сковороде
такой муст
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. і, № і 194, арк. 10)
♦ * *
[IX. СКОВОРОДА И БЕСНОВАТЫЙ]
СКОВОРОДА
ALLEGRO GIOCOSO *
СКУКА ПАНТЕИЗМА
...Три месяца промчались,
словно корабли весёлые в море —
всеми цветами процветай и,
добрым кладом переполнены.
Три месяца пустынь Китаевская и в ней Сковорода
как будто плыли —
меж садами урожаистыми,
среди криничного <услізз[я]> опушка,
на поле полном, где волна волну льёт и останавливаться не хочет.
С ранья,
лишь только небо начнёт наливаться,
и ветер зелёный отчалит в даль —
уже Сковорода
встаёт из досветной <раздумья>
дремоты *
и снова садится <к столу> писать *
и в сад идёт.
Там птицы утро обсыпают,
клюют-клюют — не доклюются
и <клюкано коленятся> сладко поют, — сон рассказывают.
А солнце <, как Архимедова спираль,> <как Архимедова
спираль>
<во все концы> везде во все концы
<как Архимедова спираль> разрисовалось
•<разрисовалось>
и мировую просторонь слепучим колет.
<Луч его> *
Слепучего переворачиваются концы
<что остриём повернулись к сердцу солнца> *
и остриями прямо в <сердце>
солнце *
<в сердце солнца вгрызаются вязко
из <словно из> безвестия клинки...>
Сковорода
на землю упадёт,
целует цветы, травы гладит,
росой очи, как незрячие, протирал —
природа! <как>
как ты всего меня вокруг <околешь!>
наполнила *
<из безвестия клинки>
щедро, щедротно! *
<тут наведши> <наведя
из безвестия клинки...