>
выплескивается на песок...
Бесноватый (к Сковороде)
Воду философии разливаешь на песок сухой, бесплодный?
Пора бы уже найти и < родючую землю > плодородную почву —
ты слышишь?
Ой гуц, гуци, сорочки куцы *.
<Сковорода
А именно?
Бесноватый
Ох, как же не люблю я объяснять!
Но придется объяснить. >
Солдат (напившись)
<Ты ч[уешь?] > <Или ты ч[уешь?] > Слышал?
<Идешь мне> <Идешь ко мне или нет?>
Ты идешь — скажи мне — или нет?
Бесноватый < (крикнет) > (с досадой крикнет)
Да иду! лечу!
И все ж... цари... (к Сковороде)
Сказать?
Я б первый их
Зари —
Зари —
Ух! только пусть народ зашевелится...
Сковорода,
ссучив меж бровей своих какую-то глубинную невыразимую
мысль,
свой гебель отложит
и долго смотрит < вслед > оборванному Бесноватому вслед,
< как будто еще>
еще и рукой < вверх > так, словно его завернуть хочет *.
<А он идет,> <тот, удаляясь >
А тот,
удаляясь,
<и долго > то и дело оборачивается назад,
и спотыкается, и плюется:
<У[х!]> зашевелиться <только дайте...>
только — *
дайте — *
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. 1, № 1196, арк. 8—12)
[XII. СКОВОРОДА И БЕСНОВАТЫЙ]
желтели старые штаны потертые,
обтянутые, военные).
Сковорода
Хочешь сказать этим,
<что знаешь> что ты знаешь в совершенстве мою творческую силу?
как и то:
в какой она направляется ход?
Да в какой же иной ход, как только в тот,
что мы его были бы должны все —
ты понимаешь? —
<все> решительно все ухватить! < — >
<Нет, об этом давай я лучше спою:
Царица, царица,—
от тебя все зло!>
Сковорода
<О! да у тебя, вижу, голос недюжинный?>
Но на что <намекаешь> ты своим пением
намекаешь —
никак не пойму.
Ведь восхваление царей
совсем не в моей натуре!
Бесноватый (вдруг разъярившись)
<Нат[ура] >
В натуре или не в натуре —
да это же только половина дела!
< Россия держится > России покорность держится
на чем?
на ременной царской батуре
<и как надо >
или как попроще сказать:
на длинном кнута ремне.
<И нам надо его выбить из рук тирана !>
А нельзя ли как-нибудь выбить ее из рук тирана?!
Вот куда наш ход, <направляется>
<Вот куда он направляется! > вот куда он направляется!
Сковорода
Сколько я встречал тебя за эти три месяца,
а, < признаться по правде, я> признаться,
не знал,
<что думки твои
касаются всего человечества. >
что мысли твои столь смелы
и что они связаны
с судьбой всего человечества.
Говори, <—я буду слушать,—> это мне интересно,—
я слушаю внимательно.
Человечество! Человечество!
Да доколе ж <оно будет страдать, я спрашиваю вас: о, доколе?>
ему еще страдать?
я спрашиваю вас: о доколе?
(И после паузы
обросшую голову на шее, как жернова, повернувши,
в струнные груди бьет рукою
и страшно пророчествует,
в свои обрывочные слова
мешая чужие, французские):
Наш ход, как тигр — неудержим разгон.
Земли тот тон демократии.
Са ир£! са ира!
А вы, что вы? Кого вы лю?
и землю мну и люд давлю,—
прокля!.. царя!.. тира!..
(И вдруг засмеется):
а Екатерина еще не сдохла?
— Ну иди же, иди! — подойдя, солдат на него крикнет
и звонкое ведро опустит в колодец...
— Ух! — испугается ведро
и, словно хватаясь за цямрины,
там где-то
в глубокой звонкой тиши
то в одну сторону глухо бухнет,
то в другую...
<Бесноватый> Солдат
(Водя веревкой ведро на глубине):
Здравствуйте, Григорий Савич!
Доски строгаете?
< А я вот> А мне вот — видите? — какая служба:
дважды в день вожу его на прогулку,
а потом снова на цепь сажаю.
<А это вот> <Пусть не говорит >
<А что ж с ним делать! >
Ну а что ж.
Пусть не говорит плохого против царицы.
<Сами скажите > Да и вы сами скажите:
Разве <ж> нельзя тихо, смирно <жить?> жить?
Так нет же... *
Ох и люблю ж я ваши песни про это <тихое смирное > мирное
житие!
Приду когда-нибудь — послушаю.
Ну вытягивайся, вытягивайся...
Бесноватый
<1. Так вот чем ты зачаровал моего тюремщика?
2. А я и не знал. 3. (покачав головою):
4. В гармонии пребываешь?
В расслабляющей молитве к натуре? >
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. 1, № 1196, арк. 15—17)
[XIII. СКОВОРОДА И БЕСНОВАТЫЙ]
...Нахопится тут Бесноватый,
что так разумно завсегда глядит,
и <про> что-то чужою речью < спросит > непонятное
спросит.
Он
<оброслову> обросшую голову свою на шее, как жернова,
повернувши,
откинувши < гордо лохмотья, словно тогу>
лохмотья гордые, словно тогу,
он, глядя куда-то <туда в веки> туда, в безвесть,
в века,
[2] в черные груди струнно бьет рукою
[1] рыканьем горло клокочущее раздирает,
[3] и страшно пророчествует.
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. 1, № 1196, арк. 18)
[XIV. СКОВОРОДА И БЕСНОВАТЫЙ]
целует цветы, травы гладит,
росой очи, словно незрячие, протирает —
природа, как ты меня всего наполнила
щедро-щедротно!
Навей душе моей покой,
и мир, и благодать, и любовь.
Я большего не пожелаю,
о всеблаженная!
И всеблаженная сразу где-то услышит,
и Сковороде
такой мир в сердце войдет,
что он от радости и бегает, и плачет,
и каждое дерево встречает,
бабочке и букашке благодарит —
за все, за все!
<Руки попросят работы >
Неспокойные руки работы попросят.
<Он> Гебель свой под навесом отыскав,
он < доски > ясеневые доски стружет и гебелит
<аж пока придет > <аж пока зевая придет
послушник плотник >
< послушнику в работе помогает >
ш-шьть! — <а ель-то какая,— гей> а ясенина-то какая
<— вот глянь >
ш-шьть! — <да еще и золотым> <да еще и густо золотым>
да вся <в жилках > в разводах.
Доски <—шуті> лысые, аж шутые,
<а на>
< словно узоры шитые> <по ним чистые [узоры шитые] >
и только золотятся узоры шитые
шутые, шитые, ш-шьть!
Ш-шьть! Ш-шьть!
< Встретится > Нахопится тут Бесноватый,
что так разумно завсегда глядит
<и про Вольтера спросит > <и про Залізняка Максима
спросит>
А Екатерина еще не сдохла?
— Ну иди ж, иди! — солдат на него крикнет
и звонкое ведро опустит в колодец...
Тем временем звон из-за тополей
позовет пустынь на обедню.
И бога грозный устав
идут вычитывать монахи хмурые —
один за одним,
подле ограды"
молча.
< Доски > А доски лысые, аж шутые —
< ш-шьть ш-шьть > ш-шьть! ш-шьть!
<ясеневая —какая вот, гляди,—ш-шьть! ш-шьть!>
<ш-шьть!> А ясеневые ж доски — ш-шьть!
<Ш-шьть! — Да вся-таки в жилках, в разводах! >
Да <по ней все> все по ней жилки да разводы!
ш-шьть!
Доски лысые, аж шутые,
< Золотятся > Золотом по ним узоры шитые
<пгуті, шуті, ш-шіть! >
ш-шьть! <ш-шьть! > <ш-шьть!>
А ясеневые ж доски какие вот — ш-шьть!
да все ж полосы да разводы,— ш-шьть!
И остановится Сковорода
(не может не остановиться!) —
он видит, как они уже прямо перед самым храмом
оглядываются и меж собой жестоко осуждают,
что гость отца Иустина,
как и тот Бесноватый,
к храму невхожий.
И горько станет на душе.
Вместо гармонии пойдут вздохи,
и думы тяжелые унесут
в поле, на край света...
Поле, поле!
Какое оно круглое!
Какое оно простое и совершенное —
поле!
За кругом круг течет,
за гору гора забегает.
Вот тут,
тут настоящий ключ к душе.
Счастье, где ты живешь? — горлицы, скажите!
Пасешь ли в поле овец? — голуби, докрыльте!
Колос согнулся и смотрит в землю —
познай себя самого.
Небо в тысячи зеркал перехмуривается —
познай себя самого.
Днепр в тень улегся, а полон перебега —
познай себя самого.
<Себ[то] > Се ж бо есть:
бренное, текучее и бесконечное,
словно фигурный треугол, в котором и три, и два, и один —
одно и то же.
Одно и то же старого городища сум —
познай себя самого.
И над гречихой бряцанье пчел,
а еще отары подле леса,
и Киева далекого торжественность нагорная —
все, все в природе говорит:
познай себя самого, познай.
Счастье, где ты живешь? — горлицы, скажите!
Пасешь ли в поле овец? — голуби, докрыльте!
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. 1, № 1196, арк. 26—27)
[XV. СКОВОРОДА И БЕСНОВАТЫЙ]
А доски ж лысые, аж шутые <,—ш-шьть!>
< Золотятся по ним разводы шитые—
Ш-шьть! Ш-шить-ть узоры шитые,
по ним узоры шитые>
<А> а по ним узоры шитые —
по ним узоры все шитые.
Нахопится тут Бесноватый,
что так разумно завсегда глядит.
Он,
обросшую голову на шее <будто жернова > <как жернова >
повернувши,
< откинув лохмотья гордо, словно тогу>
<он, глядя туда, в безвесть, в века>
< рыканьем горло клокочущее раздирал >
<в черные груди струнно бил рукою >
в струнные груди бил рукою
и страшно пророчествует:
<Идут! Дрожа сегодня, жди!>
<Разгоним плеском пожар!
И в гроб положим > <И угробят в сон ваш чадный чары!
И лишь тогда вы уразумеете,
да только уж поздн»!>
Наш ход, как тигр <: > — неудержим разгон,
земли тот тон демократии!
А вы? что вы? Кого вы лю?
<"И землю мну и люд давлю" —
Прокля'! царя'! тира'!>
И вдруг засмеется:
•]
один за одним,
подле ограды
молча.
< А доски ж лысые, аж шутые —
а по ним узоры шитые —
ш-шьть!
золотятся узоры... >
И остановится Сковорода
(не может не остановиться!),
он видит, как они уже прямо перед самым храмом
оглядываются и меж собой жестоко осуждают
(цирклюют) *,
что гость отца Иустина,
как и тот Бесноватый,
к храму невхожий.
•]
(ЦДАМЛМ, ф. 464, оп. 1, № 1196, арк. 31—32)
[XVI. СКОВОРОДА И БЕСНОВАТЫЙ]
<В келье еще сумрачно,
а потому
и листочки бумаги на столе
и>
< листочки бумаги кажутся
фиалковыми
и собственные руки фиалковые
и фиалковые >
В келье еще сумрачно,
<и потому и стены, и в углу иконы >
а потому
и потолок, и стены да иконы,
и листочки бумаги на столе,
<и собственные руки,
и гусиное перо — все это>
и гусиное перо,
и собственные руки — все это
<будто бы фиалковое,
будто бы недоспавшее >
<прям будто фиалковое >
<и будто грустное и тихое>
<чем-то грустным веет—>
< каким-то > грустным < каким-то >
<и тихим кажется >
< дрожащe-фиалковым кажется >
<Каким-то дрожаще-фиалковым
кажется >
< смирным, тихим >
грустным каким-то, непевным кажется,
дрожаще-фиалковым —
< свечку
фиалковым отбивает также
и лик отца Иустина на лавке,
что, высунув голову из-под рядна,
спит на лавке.>
<так фиалковым мерцает
отец Иустин на диване >
фиалковым мерцает также
и лицо отца Иустина,
что, высунув бороду из-под рядна,
спит на диване.
< Храпит на всю келью как одержимый
носом и выдыхая >
< храпит на диване >
< Поздно ночью пришел он от коровниц,
что как прислужницы на скотном дворе, >
Поздно ночью < пьяно верзякая, он притянулся от
коровниц,>
притянулся он от коровниц,
которые на скотном дворе
живут в одиночестве за оградой,
и пьяно реготал да верзякал:
<что вот же, мол,>
<Ты философ? — спрашиваю — И я тоже философ. >
<Ты любишь, что> <Ты говоришь, что истина веселит
человека? >
<А я скажу, что вино веселит> <А я скажу, что вино>
<Б[о] так> <про это же в священном
писании сказано >
<про это же даже в священном писании "от бога" сказано:
"Вино веселит человека".
Слышишь ты, чудак простецкий, босоногий? — вино, там
сказано. >
<там сказано, только вино!>
< Хотелось плюнуть в лицо ему> < Хотелось плюнуть
ему в лицо>
Хотелось плюнуть ему в лицо тогда
и, захватив торбу свою с <рукописа[ми и] >
книгами, —
бежать, < бежать > из монастыря этого <прокл[ятого] >
омерзительного
< бежать от проклятого этого >
<от дальнего родственника >
<от такого неудачного гостевания, в>
< бежать от родственника >
<от гостевания неудачного, неуместного >
<бежать от гостевания с философией несовместимого,
неуместного>
<от гостевания неуместного,
от родственника тупоумного! >
бежать от гостевания неуместного,
бежать от родственника грязного, тупоумного!
Да вот —
<вот пересилил себя, успокоился, что на день
еще остался, >
и как же это сталось? — *
пересилил себя, на день еще остался,
<ибо про Евгению ж свою
хотел до[знаться] >
< хотелось Ев[гению разыскать] > *
остался,
< следы Евгении своей поискать надо >
<ведь следы Евгении где-то тут поискать он намыслил >
< ведь следы Евгении где-то тут Сковороде еще поискать надо >
следы же Евгении где-то тут,
в этом краю, неправдою <запутанном> попутанном*,
<в этой местности >в этом влажном закутке возле Киева! *
О, любовь моя несчастливая.
<Ты всего на день один было мне явилось и исчезло >
Ты на одну <мглу> лишь миг была мне, как сон,
явилась,
<Но и за один [миг] > <Но и за миг один>
целебным соком наполнила меня —
неужто ж я не найду тебя опять?
< Неужто не коснусь устами кубка шумливого,
где виноградный сок>
Неужто ж я вновь не коснусь устами кубка того,
<в котором сок сладкий це[лебный] виноградный? >
в котором сок
< виноградный? >
в котором целебный сок сладкий виноградный?
...Сковорода обмакнет тут перо в чернила и скажет:
Мыэ^ш — назову
(ЦДАМЛМ, ф.