И он её сделал. Но не успел запустить, потому что не смог быстро изобрести достойное для неё топливо. А тут, в это время, уже советские танки подступили к Портсдаму, где была ракетная база, – и тот Фон Браун давай бежать с ней быстро в американскую зону и кричать: "Что же вы делаете? Это же вы спите, а коммунисты – нет! Вы же, тупые янки, даже не понимаете, что такое ракета. Так заберите её вместе со мной, пока не поздно, потому что если комуняки её заберут, то вам тогда всем конец с вашим Нью-Йорком".
Те давай думать и соображать, что оно и к чему, а как поняли, какая беда нависла над их столицей Нью-Йорком, то сильно перепугались и за это арестовали Фон Брауна и все его страшные изделия вместе с его страшными коллегами.
И вот когда туда вступают советские войска, то что они видят: ни одной ракеты. Только кучи запчастей, которые американцы побрезговали брать, потому что они были на метрической резьбе, а у американцев, как известно, резьба дюймовая.
И вот наши видят, что видеть им тут нечего – пусто, только ошмётки-обломки, и давай думать, что бы всё это значило? Пока кто-то не вспомнил, что в тюрьме вместе с Туполевым сидит кто? Да тот же самый изобретатель ракет типа "катюша", которыми мы всю войну выиграли, по фамилии Сергей Королёв – и давай его быстренько расконвоировать и везти в Портсдам, чтобы он им всё объяснил.
Рассказывает Сергей Королёв:
– Прибыли мы туда на рассвете, но несмотря на это, ничего не увидели. Начав копаться в непонятных запчастях, я понял, что мы имеем дело с непонятным типом ракет, которые летают не на порохе, как им положено. А на чём? Увидев много разных труб, я пришёл к выводу, что летают они на жидкости. Тогда мы быстренько расконвоировали тех немецких учёных-ракетчиков, которые не польстились на запад и не предали родину (как типа то сделал Фон Браун с кучкой прихлебателей), а честно попали в ГУЛАГ, мною предварительно освобождённый от себя. Мы их расконвоировали с лесоповала.
Полученные запчасти с подконтрольным персоналом переправили в село Капустяный Яр, где при помощи их воссоздали ракеты. И получилось что? Да самые настоящие "Фау-2", которые и стали первыми отечественными ракетами типа жидкостно-реактивных. Такие удачные, что мы ими воевали Корею, Кубу, Египет, Вьетнам, и которые по праву до сих пор возятся на параде на Красной площади, только перекрашенные не в кубики, как были, а в настоящий зелёный их цвет.
А тем временем в Харькове случается скандал, потому что один студент-третьекурсник авиаинститута не может защитить курсовую работу. О чём она? Студент (фамилию его раскрывать нельзя, потому что она тоже украинская) взял и изобрёл топливо для самолётов большого типа. Ну, профессора берут то топливо, заливают в простой самолёт, а он не летит. "Потому что для моего топлива нужны большие камеры сгорания!" – плачет, жалуется, доказывает студент. "А где же мы для тебя возьмём такие большие двигатели, которых ещё в природе не существует? Садись, два".
Про этот скандал узнал своими путями Королёв (а он зорко следил за всем, что было в Украине хорошего) и говорит тем профессорам: "Вы козлы, тут надо было подумать, что такие большие камеры сгорания, отсутствующие у самолётов, есть – где? Да ведь в ракетах, козлы!"
Рассказывает Сергей Королёв:
– Я без труда понял, что изобрёл этот простой украинский парень, не подозревая даже того, что сделал переворот в истории освоения космонавтики, и ему – засчитали пересдачу. Так что после этого я доложил ЦК: "Мы имеем реальный шанс запустить человека в Космос, и это нам не обойдётся ни копейки денег". "А как вы себе это представляете?" – спрашивается ЦК. "Очень просто, – отвечаю я. – Берём охапку наших отечественных "Фау-2", связываем их вместе для надёжности и для увеличения мощности, заливаем туда крупнодюзное наше ноу-хавное топливо – и поехали!"
Что и было сделано. И так мир узнал Юрия Гагарина.
Но и американцы, видимо, смотрели это по телевизору, узнали и очень всполошились. Так что их Белый дом стал де-белым. И давай быстренько снаряжать астронавтов в полёт на Луну. И всё у них для этого есть: и охапка ракет более мощного типа аж "Фау-3" есть, и астронавты есть. Мало того, они украли у нас все расчёты, сделанные Шагрий-Кондратюком, тем более что они ещё тогда не охранялись. Ну кому придёт в голову охранять научную фантастику? Какая Луна? Когда у нас тогда самолёты едва над Кобеляками летали и чудом не падали, это было в 1925 году, когда Кондратюк-Шагрий вышел из первой своей в ЧК отсидки и с перепугу воплотил свои выкладки о полётах на Луну в брошюрке, собственноручно отпечатанной за личные деньги, заработанные на зоне. Так что американцы всё имеют. Но не имеют они топлива ни грамма. Потому что это тебе не немецкие бомбы из Портсдама на Лондон кидать при помощи "фау-патронов", а большой Космос.
И вот тогда Америка идёт на нечеловеческий шаг: она тогда давай изо всех сил своими каналами делать в СССР дворцовый переворот – чтобы, воспользовавшись неразберихой в Кремле, взять и внедрить туда своего агента по имени Поплавский. Просьба не путать с нашим Поплавским, который горный орёл Института культуры. А более страшный, – потому что он внедряется секретарём ЦК в отдел вооружений СССР...
Рассказывает Сергей Королёв:
– Он мне с нашей первой встречи очень не понравился. Так и суёт свой нос туда-сюда. Так и расспрашивает про такое-сякое, что я на всякий случай купил газету и начал перед каждой встречей с ним просто брать и закрывать свой рабочий стол ею. Вот так разверну, будто читаю её, и накрою – чтобы документы, которые там разложены в строгом рабочем порядке для удобства, не мог никто посторонний увидеть. И вся Америка ждёт, ракета их стоит на старте, Фон Браун ждёт, космонавты всё никак не дождутся, а дело не движется с места. И вот снова и снова этот Поплавский приезжает из ЦК в Байконур с проверкой и начинает свой нос долго туда совать. И видит им на столе у меня закрытую газетку.
"Ой, да это же свежая "Правда", ой, интересно, а что в ней нового", – начинает говорить так и тянуть её со стола, будто так себе посмотреть.
Я бью его по пальцам, хватаю его за руку, но он успел вовремя отодвинуть издание и увидеть там уголок, казалось бы, простой бумажки, – но то был лист со сложной формулой на триста пятьдесят знаков только в одной строке, из которых состояло наше секретное топливо. И увидел он только конец её С3Н5, то есть четыре какие-то химические знака, – но передав и это в ЦРУ, он нанёс страшный удар. Потому что там, применив новоизобретённые для этого компьютеры, по последнему звену легко восстановили и все недостающие двести сорок шесть знаков формулы.
И вот я узнаю (хоть это и не в Харькове, а в США), что там уже понемногу гонят топливо нового типа и понемногу заливают в баки охапки связанных ракет "Фау-3"...
Откуда я это узнаю? Меня вызывают в ЦК и ставят там на ковёр, и начинают выдавливать глаза, что американцы нас, мол, опередят, если полетят на Луну, а мы – нет, и что можно сделать для того, чтобы мы их и по дороге на Луну обогнали?
"Во-первых, – наконец говорю я им в глаза, – реабилитировать меня. Выдать наконец паспорт, чтобы я не был наконец беспаспортным зэком. И мог легко и свободно изобретать на благо страны". "Ну, это ты загнул, – говорят. – Опыт доказывает, что осуждённые лучше трудятся, чем вольнонаёмные. Вон даже в свободной стране США лучше всех трудится кто? Взятый под заключение аристократ фашизма Фон Браун".
И тут я начинаю видеть, что разговаривает со мной уже не Хрущёв (тоже украинец), а никому не известный какой-то Брежнев (тоже украинец)! Где то прежнее, бесконечно милое лысое лицо? Вместо него было другое, с суровыми бровями. Но я не растерялся.
"Но я человек, – говорю, – я хочу почувствовать себя хоть раз свободным, съездить в Украину. Увидеть родной Житомир, родную речку Тетерев, хоть раз родную кручу, с которой я совершил первый в жизни свой полёт..." "Отказать, – был ответ. – Разъездишься ты, ага, с разбега. Тут американцы уже баки на Луну заливают. Тут надо засучить рукава и быстренько что-то делать для Родины, чтобы она не позорилась".
Сказал бы я им... Кто и как позорит Родину, когда за спиной Брежнева стоит секретарь политбюро ЦК товарищ Поплавский и хищно скалит на меня зубы. Да, в мире, где космические двигатели изобретают Кибальчичи, сидя в камере смертников, тут поспоришь.
Так что я решил на этот раз не спорить. А говорю: "Значит так, если вы меня не реабилитируете немедленно, то Луны вам не видать, как своих ушей".
Потому что моё терпение стало такое маленькое уже, как лоскуток кожи, что даже и с него начало уменьшаться. А они смеются все так мне в лицо, особенно Брежнев, особенно Поплавский, который и говорит: "И ты, лагерная пыль, нам будешь условия ставить? Ты, ничтожество, что ты можешь противопоставить нашей мощи? Что ты, козлятушка, можешь, чтобы мы не заставили тебя силой служить нам всем и не добиться нужного результата?"
"Могу", – твёрдо сказал я.
Сказал и умер.
С Катькой
Уродились свёкла неслыханного урожая.
– Потому что это уже после войны вся взрывчатка перешла в почву нитратами и хорошенько удобрила, – рассуждала контора.
И такая радость – нашему колхозу из столицы наконец разрешили компенсировать ею недостачу сдачи зерновых.
Но тут встал вопрос: а кто сопроводит урожай до места его государственного сосредоточения?
– А вредители, а шпионы? – тревожатся счетоводы.
Они же не скажут: "а инструкции"? Которые страшнее шпионов.
Вот так как мы с Катькой ни упирались, на общих открытых собраниях нас торжественно избрали сопровождать.
– А почему это – мы?
– А что, вы считаете, что лучше взрослых рабочие руки от труда отрывать? – смешно засмеялась завклубша к проверяющему; когда он приезжал, то она завешивала окно Красного уголка Красным переходящим флагом из двойного шёлка, ещё прикрывалась громко включённым радио. – Мы столько вам уделяли воспитания, а вы? Главное, это вовремя груз доставить, вот о чём главное думать.
– Мы, – говорят собрания, – мы груз и вырастили, мы ухаживали, мы погрузили, а теперь, – говорят, – и вы хоть каких-нибудь рук приложите. Надо же уважать чужой труд. Да! Потому что мы вас вырастили, вас вырастили, – мол, говорят, – а с вас, толстых, и так одна обуза.
– В общем, как говорится: под салютом всех вождей! – улыбнулся кладовщик.
Можно подумать, что и нас на эту свёклу не гоняли.
– А если нас изнасилуют? – плачет Катька.
– Ох чего вы захотели, вы сначала подрастите, а потом уже и насилуйтесь.
Все собрания на нас смотрят.
– Надо доверять людям, – говорит бригадир и не улыбается.
Тут бухгалтеры:
– Вот вам документы особой государственной секретности, подпишете все акты, накладные и в целости доставите назад.