Почему? Потому что оно не столь приметное. Стену быстрее ощупаешь. Быстрее заметишь разные краски. А воздух не такой заметный, однако прочнее железа и камня. И нужен настолько, что и вдохнуть без него нельзя. Вот мы в мелочах ошибаемся: и самое слабое вещество за действительное почитаем. Почему? Потому что стена толще и для наших глаз гуще маячит, как уже сказано, а воздух потаённый, и кажется, будто в нём силы вовсе нет, хотя оно корабли гонит и моря движет, деревья ломает, горы крушит, всюду проникает и всё пожирает, само целым оставаясь. Видишь, что природа не такова, как ты мыслишь. В ней то сильнее, что менее показно. А когда что-то настолько сокрыто, что никакими чувствами его не коснёшься, в том скрыта наибольшая сила. И если мы воздуху почти отказываем в вере и считаем его за ничто, будто в природе его не существует, хотя оно шумит, гремит, трещит и этим заявляет о своём бытии, то как же мы можем почитать то, что совсем очищено от всякой вещественной оболочки, сокрыто от всех наших чувств, свободно от всякого шума, грохота и перемен и блаженно пребывает в вечном покое и спокойной вечности. Испортя в начале око разума нашего, мы никак не можем войти в то, что одно наиболее достойно нашего почитания и любви во веки веков. Пробудись же ныне мыслью своей! И когда дуновение на сердце твоё Духа Божия, то ты должен увидеть то, чего от рождения не видел. Ты видел доселе лишь стену, что маячит своим внешним. Теперь возведи очи свои, когда они озарены духом истины, и взгляни на неё. Ты видел только тьму. Теперь же видишь свет. Всё теперь по двое видишь: две воды, две земли. И всё живое ныне в тебе разделено на две части. Но кто тебе разделил? Бог. Разделил Он тебе всё надвое, чтобы ты не смешивал тьму со светом, ложь с правдой. Но так как ты ничего не видел, кроме одной лжи, словно стены, что закрывает истину, для того Он сотворил тебе небо новое, землю новую. Только Он творит истину дивную. Когда увидел ты новым и истинным оком Бога, тогда ты в Нём всё, как в источнике, как в зеркале, увидел то, что всегда в Нём было, а ты никогда не видел. И что есть древнейшее, то для тебя, нового зрителя, новое есть, ибо на сердце твоё не сходило. А теперь словно всё заново сделано, потому что оно тобою прежде никогда не видено, а лишь слышано. Итак, ты теперь видишь двое — старое и новое, явное и тайное. Но оглянись на самого себя. Как ты прежде видел себя?
Клеопа. Я видел (признаюсь) одну явную часть в себе, а о тайной никогда не думал. А если бы кто напомнил, как это часто бывало, о тайной, то мне странно было бы почитать то, чего нет, за бытие и истину. Я, например, видел у себя руки, но мне и на мысль не приходило, что в этих руках сокрыты другие руки.
Друг. Так, ты видел в себе одну землю и прах. И ты до сих пор был на земле земля и пепел. Короче сказать, тебя не было на свете, потому что земля, прах, тень и ничтожная пустота — всё то одно.
Лука. Ведь ты из Иеремии доказал, что человеком есть не внешний образ, а сердце его. Как же Клеопы не было на свете? Ведь Клеопино сердце всегда было при нём и теперь есть?
Друг. Погоди! Погоди! Как ты скоро забыл — двое, двое! Есть тело земное, а есть духовное, сокровенное, тайное, вечное. Так отчего не быть двум сердцам? Видел ты и любил болвана и идола в теле своём, а не истинное тело, сокровенное во Христе. Ты любил самого себя, то есть прахового, а не сокровенную Божью истину в себе, которую ты никогда не видел и не считал её за бытие. А поскольку не мог осязать, то и не верил ей. А когда телу твоему доводилось болеть, ты тотчас в отчаяние падал. Так что же это такое? Не старый ли ты Адам, то есть старый мех с ветхим сердцем? Сам ты тень, пустота и ничто с таким своим сердцем, как тело твоё. Земля в землю пошла, смерть к смерти, а пустота любит пустоту. Душа худая и голодная, пепел, не хлеб истинный ест и питие своё со слезами вне рая растворяет. Слушай, что о таких к Исаии говорит Бог: "О Исаия, знай, что пеплом есть сердце их. И прельщаются, и никто не может душу свою спасти...". "Помяни это, Иаков и Израиль, что раб Мой ты есть..." "Вот это Я забрал, как облако, беззакония твои и, как сумрак, грехи твои. Обратись ко Мне — и спасу тебя..." Один древний живописец изобразил на стене ягоды настолько реально, что голодные пташки, имеющие от природы быстрый взор, бились о стену, считая ягоды за настоящие. Вот почему такие сердца глотают и насытиться не могут! Покажи мне хоть одного из таких любопрахов, который имел бы удовлетворение в душе своей. Любовь к тени есть мать голода, а этого отца дочь — смерть. Какое же движение таких сердец? На то только и движутся, чтобы беспокоиться. Видел ли ты в больших садах большие, круглые, вроде беседок, птичьи клетки?
Лука. Доводилось видеть в царских садах.
Друг. Они железными сетями обтянуты. Множество птиц — чижей, щеглов — без конца внутри их колотится, с одного боку в другой бьются, но нигде пролететь не могут. Вот точное изображение сердец, о которых ты выше рассказывал, что они в разные стороны, как молния, мечутся, мечутся и мучаются, запертые в стенах. Есть ли что столь узкое и тесное, как видимость? Потому называются "ров". Что за дело, кажется, пролететь сквозь стены на волю духа? Но как же нам снова вылететь туда, что за бытие не почитаем? Ведь мы давно, с самого детства напитаны этим лукавым духом, засеяны этим змеиным семенем, заняты вселением в сердце ехидным, чтобы одну лишь грубую видимость, последнюю пяту, внешнюю тьму любить, гнаться за ней, наслаждаться ею во всём всегда. Так ли? Так! Всегда во всём... Ах! Где ты, меч Иеремии, что опустошает землю? Меч Павлов? Меч Финеесов?..25 Заблудились мы в землю, обнялись с нею. Но кто нас спасёт от неё? Вылетит ли, как птица, сердце наше из сетей её? Ах, не вылетит, потому что сердцем её сердце наше сделалось. А когда уже сердце наше, глава наша и мы в неё обратились, то какая надежда в пепле? Может ли прах, что в гробе лежит, встать, и сесть, и признать, что есть ещё и невидимость, есть и дух? Не может... Почему? Не может встать и стать пред Господом. Почему же? Потому что сей прах не может принять в себя этого семени. Какого? Чтобы верить, что есть сверх того ещё и то, чего не можем ощупать и аршином измерить... О семя благословенное! Начало спасения нашего. Можем тебя и принять, но будешь у нас бесплодно. Почему? Потому что внешность любим. Мы к ней привыкли. И не допустим того, чтобы могла сгнить на зерне вся внешняя видимость, а осталась бы сила в нём одна невидимая, которой довериться не можем. А без этого новый плод никак не может быть... Так нас направили наши учителя. "Вот Я их полынью накормлю и водою ядовитой их напою, ибо от иерусалимских пророков нечестие пошло на всю землю" (Иеремия, 23)26.
РАЗГОВОР 5-Й О ТОМ ЖЕ: ПОЗНАЙ СЕБЯ
Действующие лица те же.
Филон. Отсюда, думаю, древняя пословица: "Такой глупый, что до двух сосчитать не умеет". Но мы и доныне одно только во всём мире считали, потому что ничего иного в нём не видели.
Клеопа. Не лучше ли тебе сказать, что нам одна тень была видна. Ничего нам не было видно. Мы хватали на воде одну лишь пустую тень. А теперь похожи на жителя глубокой Норвегии, который после шестимесячного зимнего мрака видит утро, едва-едва рассветающее, и всё живое, что начинает чуть маячить.
Друг. Когда не будете закрывать и отворачивать очей, тогда увидите всё живое освещённое. Не будете подобны кроту, что в землю влюбился. А так лишь ненароком вырылся на воздух — ах! — какое оно ему мерзкое! Приподнимайте очи и приучайте их смотреть на Того, кто говорит: "Я свет миру"27.
Всё, что мы доселе видели, что оно такое? Земля, плоть, песок, полынь, желчь, смерть, тьма, злоба, ад... Теперь начинает светать утро воскресения. Перестаём видеть то, что видели, считая всю видимость за ничто, а остановив очи на том, что было от нас скрыто, а потому и презрено. Мы доныне бесплотную невидимость не считали нужным ставить в число сущего и думали, что она — мечта и пустота. Но теперь у нас напротив, видимость есть трава, льстивость, мечта и цвет, что исчезает, а вечная невидимость есть её глава, сила, камень основания и счастье наше. Послушаем, что говорит к нам новая и истинная личность и что обещает: "И дам тебе, — говорит, — сокровища, что во тьме, и богатства сокрытые, чтобы ты познал, что Я — то Господь, который зовёт тебя по имени твоему. Бог Израилев"28. Теперь рассудите: нравится ли вам переход, будете ли, как прежде, в видимой вашей земле, или очистите сердце ваше для принятия нового духа? Кто старое сердце отверг, тот стал новой личностью. Горе сердцам ожесточённым...
Лука. Потому размягчить сердце и сокрушить трудно. Закоснелая мысль подобна дитяти, что выросло во великана. Тяжело, наконец, бороться.
Друг. Но что нам мешает в этой жизни рассуждать и беседовать, а употребить для этого хотя бы свободное время? Новый дух может вдруг, как молния, осветить сердце. Шестьсот тысяч призвано было идти пешком в обетованную землю, но почему только двое в неё вошли?
Лука. Именно двое. Сын Навин и Халев29.
Друг. Вот почему! Тьфу! Как может то быть, чего видеть нельзя? Вот какая пустота! "Зачем, — заговорили недовольные, — вводит нас Господь в землю эту, чтобы пасть в брани?" Потому, когда руки и ноги потерять, то что у нас будет? Не хотим мы этого. Где это видано, чтоб то было, да ещё и сильное, чего не видишь?.. Дай нам возвратиться в нашу старую землю. Не нравится нам Тот, кто в пустоту выводит... Слышите ли мысли этих староверов? Вот шестьсот тысяч глупцов! Представьте себе ветхие кадки, наполненные дурным квасом. Можно ли этих скотов чем-то убедить? По их мысли, нельзя Господу иметь своё бытие, если Он захочет быть чист от всякой видимости. Коли того нет, чего не видят, так и Бога давно не стало? Вода спорливая! Семя змеиное! Сердце неверное! Совет лукавый! Не то ли есть не исповедоваться Богу и не признавать имени Его? Не таково было в сердце семя тех двух счастливых наследников. "И дал Господь Халеву крепость. И даже до старости пробыл у него, [чтобы] найти ему на высоту земли. И семя его получило в наследие, чтобы видели все сыны Израилевы: добро ходит вслед Господа30. "И все, кто презирает Меня, не увидят его, — говорит Господь. — Но раб Мой Халев за то, что в нём был дух иной, и он исполнял повеления Мои, то Я введу его в ту землю, в которую он вошёл, и потомство его овладеет ею"31.
Клеопа.