Мина Мазайло Страница 5

Тогда громко — к Уле:

— Прочитайте, Уля (развернул книгу и показал место), вот эту народную песню. Читайте громко, выразительно и только так, как написано в книге.

Уля, волнуясь, напряжённо:

— Брат и сестра. Под ґарою над колодцем...

Мокий

— Не под ґарою, а под горою... Там же написано: под горою. Читайте, пожалуйста, как написано.

Уля

— Под ґарою...

— Под горою, го!

— Под ґорою, ґо!

— Го!

— Ґо!

— Где же там, Уля, «ґо», если в книге написано «го». Вообще в украинском языке звук «ґ» встречается редко, разве что в таких словах, как (в сторону отца, громко): ґуля, ґава, ґирлиґа, а так — везде говорим «ге».

Баронова-Козино вдруг оживилась:

— Подождите, подождите! Я нашла секрет, как вас научить. Боже мой, нашла... Вот как: читайте, и где стоит «ґ», произносите ка, к.

Мазайло неуверенно:

— Ка, ки…

Баронова-Козино

— Да! Читайте!

Мазайло

— Пахнет сеном над лу-ками...

Баронова-Козино

— Вот! Вот так!

Мазайло смелее:

— Песнёй...

— Песней.

— Песней душу веселят, бабы с к-раблями рядами...

Баронова-Козино ровным методическим голосом:

— Не с ґраблями, а с ґрап-лями.

Мазайло старательно, аж жилы натянулись:

— С крап-лями...

Баронова-Козино

— Да нет же! У вас теперь ни «г», ни «кг»... Надо говорить не с ґраблями, а с ґраплями, с... Кроме того, в русском языке там, где звук «б» безударный, его нужно произносить как «п»: с ґрап-п-плями...

Мазайло осторожно, словно по камушкам через реку:

— С крап-лями...

— Ми.

— С к-крап-ля-ми рядами.

— Вот!

Мазайло смелее:

— Ходят, сено шевеля. Там сухое убирают мужички е́ко к руком.

Баронова-Козино

— Не «е́ко», а «е́во»!

Мазайло

— Как? Но тут же стоит буква «г», то есть «к», а не «в».

Баронова-Козино

— В интеллигентной речи произносят «ево», а не «его» и не «е-хо».

Мокий оживился. Даже подпрыгнул. К Уле:

— Подождите! Я тоже нашёл секрет, как вас научить. Нашёл! Вот как: при чтении произносите «г» как «х». Ну, Уля!

Уля

— Под хоро́ю...

Мокий

— Приблизительно так.

Уля смелее:

— Под хоро́ю над колодцем...

Мокий

— Уля, как в книге написано. Над колодцем, это «е»... (Вдруг). Скажите, Уля, паляниця!

Уля

— Паляниця.

Мокий

— Точно верно! Раз «паляниця» у вас получилось — это знак, что вы скоро выучите язык.

Уля

— Серьёзно?

— Серьёзно.

Баронова-Козино к нервному Мазайлу:

— А что такое паляниця?

Мокий громко:

— Украинский белый хлеб.

Баронова-Козино

— А я до сих пор не знала.

Мокий

— Вот и беда: едите — а не знаете... Читайте, Уля, дальше.

Мазайло демонстративно перебил:

— Е́во к руком на воз вилами кидают, воз растёт, растёт, как дом. В ожидании...

Баронова-Козино

— В ожидании.

— В ожидании конь убокий точно вкопанный сто... стоит: уши врозь, дугой ноги, и как будто стоя спит.

Баронова-Козино

— Вот так!

Мазайло громче:

— Только Жучка...

Баронова-Козино

— Толька Жучка...

Мазайло про себя:

— Ага! Значит, Жучку зовут Толя, Толька... (Громко). Толька Жучка удалая в рыхлом сене, как в волнах...

Баронова-Козино

— Прекрасно!

Мазайло, Баронова вместе, вдохновенно:

— То взлетая, то ныряя, скачет, лая впопыхах.

У Бароновой-Козино слышно «впапʼхах», у Мазайла — «упопыхах».

Баронова-Козино

— Ну вот! Прекрасно!

Мазайло растроганно и глубокомысленно:

— Господи, то есть преблагий Господи! В таком, так сказать, маленьком стишке — и такая сила правильных произношений!

Баронова-Козино

— Запишите — дальше будет ещё больше!

Мазайло благоговейно:

— Запишу себе на бумаге и на сердце…

Сел писать, шепча, словно молитву:

— Вместо г — к, вместо к — в, б — п, о — а…

Мокий к Уле:

— Читайте дальше.

Уля

— Под хоро́ю над колодцем хоровали брат с сестрицей…

Мокий

— Вот.

Уля громче:

— Хоровали, обнимались — слёзоньками умывались. Пойдём, сестра, хо-го́рою...

Мокий

— Так.

Уля громче и свободнее:

— Покроемся травой. Пойдём, сестра, ещё и по степям — разлетимся цветами…

Мокий, как дирижёр, услышавший фальшивую ноту, замахал умоляюще руками:

— Мягче! Мягче! Цветами…

Уля мягко:

— Цветами.

Мокий

— Прекрасно.

Уля растроганно:

— Рассеемся цветами... Люди будут рвать цветы и нас вспоминать... (Сквозь слёзы). Вот, скажут, эта травка — то родной брат да... (заплакала) сестрица...

Мокий

— Вот тебе и на... Да что вы, Уля? Что?

Уля плача:

— Очень жалостно. Такое маленькое — и такое жалостное…

Мокий, сморкаясь:

— Ну, успокойтесь, Уля, успокойтесь… Скажите: пятница…

Уля покорно:

— П’ятниця…

Баронова-Козино к окончательно расстроенному и подавленному Мазайлу:

— Ах, Боже мой! Что это такое?

Мазайло поднялся, как дракон:

— Ха-ха-ха! Это, по-ихнему, называется украинизация!

С грохотом хлопнул дверью и захлопнул её.

Уля вздрогнула, вскочила, побледнела:

— Ой, что это такое?

Мокий, схватив ручку с пером в одну руку:

— Ха-ха! Закрывают двери! Это же — русификация!

Другой рукой чуть не сорвал — снова распахнул дверь. Замер.

Повисла тяжёлая, предгрозовая тишина.

Мазайло, едва сдерживаясь, к Бароновой-Козино:

— По объективным причинам придётся прекратить нашу лекцию, отложив её на завтра. А сейчас прошу вас только проверить, правильно ли я записал (начал и запутался, ведь всё внимание было на Мокие): Вместо к — г, вместо г — в, п — б… Например… Например… (вне себя). Бахнуть сеном ево над лувами?

Баронова-Козино

— Нет! Нет! Не так! То есть не так надо! Я лучше сама запишу вам, сама… (Начала, тоже запуталась). Вместо ґ — г, вместо к — х, б — п… Ах, Боже мой, п — б… Например (вне себя): Ґраблями ево на воз вилами кидайте!..

Тем временем Мокий к Уле:

— Завтра, Уля, будет ваша вторая лекция. При открытых дверях. А сейчас запишите, пожалуйста, запишите: вместо г — г… Например (наливаясь гневом): под горою, над колодцем… (вне себя). В колодец его! В колодец!..

7

Вбежали Мать и Рина.

Мазайло к Мокию:

— Это меня?

Мокий к отцу:

— Только тебя.

— В колодец?

— С новой фамилией!

— С новой фамилией?

— С новой фамилией! В колодец!

Мать к Рине:

— Слышишь?… (Трагично). Боже мой, началась катастрофа! Катастрофа! Что делать? (Услышав звонок в сенях). Подождите! Постойте! Кто-то пришёл!..

Побежали в отчаянии в коридор. Тем временем Мокий к отцу:

— Ты действительно серьёзно меняешь нашу фамилию?

Мазайло

— Я действительно серьёзно меняю нашу фамилию.

Мокий, повторно:

— Ты… нашу фамилию меняешь серьёзно, действительно?

Мазайло

— Я нашу фамилию меняю серьёзно, действительно.

Мокий

— Нашу фамилию?

Мазайло

— Нашу фамилию.

Мокий

— Ты?

Мазайло

— Я.

Мокий

— Мазайло?

Мазайло

— Я уже не Мазайло.

Мокий

— Ты уже не Мазайло? Так кто же ты теперь? Кто?

Мазайло

— Я? Я пока что никто, но я буду…

Рина из дверей громко, радостно:

— Тётя приехала! Тётя Мотя приехала!

Мать навстречу:

— Слава Богу! Слава Богу! Наша спасительница приехала…

8

Рина, видимо, уже всё тёте рассказала, потому что в дверях только доказывала:

— …А Мока как-то узнал, понимаете?! И уже началась катастрофа, понимаете, тётя? Началась…

Тётя

— Я понимаю… Я так и знала, но… но позвольте спросить…

Мазайло поцеловал тёте руки:

— Пахнет сеном над лугами… Понимаете? Сегодня начал. Сегодня я воспринял первый урок… Как к причастию подходил… И вот он! Он!..

Тётя поцеловала Мазайла трижды в лоб:

— Я понимаю. Понимаю. Я именно так себе это и представляла, но…

Мазайло указал на Баронову-Козино:

— Баронова-Козино. Учительница правильных произношений…

Тётя поприветствовала:

— Ах, я так и знала, но…

Рина на Улю:

— Моя подруга — Уля Розсохина.

Тётя

— Ах, понимаю, но…

Мазайлиха к Мокию:

— Мока! Пойди же поздоровайся с тётей. Ну?

Мокий молча поздоровался.

Мать

— Вот такой он, видишь, Мотенька!

Тётя

— Вижу, понимаю, но что у вас на вокзале творится?

Тётя вскрикнула — так, что все, даже Мокий, встревожились.

Мать в испуге переспросила:

— А что?

Тётя

— И вы тут сидите и не знаете?

Мазайло

— А что случилось?

Тётя

— Не знаете, что там делается? Не знаете, что там написано?

Почти в с е вместе:

— Нет...

Тётя

— Не видели, не читали? «Харків» — написано. Только что подъехали к вокзалу, смотрю — такими огромными буквами: «Харків». Смотрю — не «Харьков», а «Харків»! Зачем, спрашиваю, зачем вы нам испортили город?

Мазайло

— А-а. Так об этом спросите вот у кого (на Мокия). Он знает.

Тётя к Мокию:

— Та-ак?.. Зачем?

Мокий

— Ах, тётя! За него только что взялись, чтобы исправить, а вы уже спрашиваете — зачем?

Мазайло

— Слышала? (К Мокию иронично). Может, ты и за вашу фамилию возьмёшься, чтобы исправить?

Мокий

— Не «может», а «обязательно»! У нашего деда была фамилия Мазайло-Квач — так вот и надо добавить…

Мазайло схватился за сердце, как безумный.

Мать взвизгнула. Баронова-Козино зажала уши пальцами — вздрогнула.

Тётя к Мокию:

— Мока! Мока! Мока!.. Ты действительно за то, чтобы было не «Харьков», а «Харків»?

Мокий

— Да!

Тётя

— И ты действительно за... (брезгливо) за Квача?

Баронова-Козино снова к ушам, снова вздрогнула.

Мокий, увидев всё это:

— Да! За Квача! За трёх Квачей! За сто Квачей! За миллион Квачей!

Баронова-Козино чуть не упала в обморок.

Мокий убежал в свою каморку. Тогда все, кроме Ули, — к тёте:

— Ну, что теперь с ним делать? Что?

— Ах, Боже мой, что?

Мать

— Может, проклясть?

Мазайло

— Убить, говорю?

Рина

— Женить?

А тётя ходила, как Наполеон, и думала.

Мать села и заплакала:

— На кого он такой удался? На кого? Ведь, кажется, и отец, и я избегали всякого малороссийского слова...

Рина

— Ты же говорила, что он в дядю Тараса пошёл.

Мать

— Ой, не вспоминай. Не дай Бог, ещё и он бы объявился...

Прозвенел звонок.