Место для дракона Страница 8

— Но скажите, пожалуйста, если я не похож на дракона, то на кого?

— На большого-пребольшого мотылька.

— Правда? — он смутился и опустил глаза.

— Я, знаете, как вошла, сразу подумала: "Какой красивый мотылёк!" Даже хотела обратиться: "Привет, Мотылёк! А где дракон?"

— Мне было бы очень приятно... Во снах я не раз был мотыльком, порхал среди цветов. Это были самые сладкие сны.

— Ну вот и познакомились. Я буду звать вас Мотыльком. А вы меня — Настуня. Договорились?

— Меня ещё никто так красиво не называл. Только отшельник, когда говорил "сын".

— А мне... мне снилось — ой, только никому не рассказывайте! — снилось, что я совсем-совсем маленькая девочка, а как просыпалась, то заливалась слезами от того, что уже взрослая. Это так противно — быть взрослой! Все только и твердят про замужество.

— Разве вам не хочется влюбиться?

— Ну, влюбиться я, конечно, не против. Но для княжны — это слишком большая роскошь. Лучше не влюбляться вовсе, всё равно выдадут за кого-то другого... Один раз я всё-таки влюбилась. Он был сыном садовника и обрезал розы в саду. Я взглянула — и меня обожгло. Ах, если бы он тогда поднял глаза и сказал: "Любимая, бежим отсюда!" — я бы побежала с ним хоть на край света. Но за ту минуту иллюзии мы разве что успели бы добежать до края сада. Там бы я опомнилась и вернулась... Впрочем, он даже не посмотрел на меня. А я ещё долго мечтала о рыцаре, похожем на него.

— А как вам тот рыцарь с голубой лентой?

— Ах, пан Лаврин? Но он же старый, Мотылёк!

— Зато видно, бывалый.

— Ой, у нас все придворные дамочки чуть в обморок не падают, как его увидят.

— А у вас что — даже сердце не ёкнет?

— Ещё как ёкнет! Но только когда вижу его оруженосца.

— Чем же он вас так пленил?

— Ой, он такой, такой... ну я даже не знаю... я бы с ним...

— И на край сада?

— Ха-ха... и не только.

— Никуда тот оруженосец не денется. Будет и дальше при вашем муже. И при вас.

— Вот так-так, Мотылёк! Да вы куда-то не туда завернули... И как только вам удалось разгадать мои самые сокровенные мысли? Знание придворных обычаев на высоте!

— Вы мне льстите.

— Мотылёк, не поверите — мне ещё ни с кем так легко не разговаривалось, как с вами. Кажется, вам бы я могла открыть все-все свои тайны... Это большое счастье — иметь кого-то такого. Я вам обязательно-обязательно расскажу о своей любви с оруженосцем... Ночью я тихонечко выну руку из-под головы пана Лаврина и на цыпочках прокрадусь в сад... А там в саду... забуду обо всём на свете. Только он и я! И луна! И соловьи!

— И лягушки: ква-ква!

— Ах вы, Мотылёк, кусачий, фу! Вот вам за это! — сказала, смеясь, Настасья, и шлёпнула дракона по носу. — А когда-нибудь возьмёте нас с оруженосцем на свою могучую спину, и мы полетим на всю ночь...

— Вы забыли, Настуня, одну маленькую деталь.

— Какую?

— Меня уже тогда не будет в живых.

— Правда?.. О боже! Какая же я глупенькая! Конечно, откуда вы возьмётесь, если вас убьёт Лаврин! Как жаль!.. А кому же я буду доверять свои тайны? У меня ведь больше никого-никого нет! Подругам такого не скажешь — продадут за маковое зёрнышко... Даже папа говорил, что если бы вы были человеком, а не дра... то есть Мотыльком... он бы не раздумывая отдал вам престол.

— И вас?

— И меня, конечно. Без престола я, сами видите, не такое уж и большое счастье.

— Почему? Вы мне очень нравитесь.

— Как вам не стыдно? — надулась княжна. — Думаете, мне не известно, что вы ни одной женщины не видели? Что вы можете понимать в женской красоте?

— Я говорю, что думаю.

— Гм... Вообще-то мне приятно, что вы так думаете... Ах, если бы и оруженосец не разбирался в женской красоте! К сожалению, когда он меня увидел, он как-то смутился. На портретах я, конечно, куда сочнее.

— Для меня вы и так сочная.

— Что — прямо проглотили бы, как клубничку?

— Не дожили ещё. Вдруг отравлюсь.

— Ну, вы меня, Мотылёк, обижаете!.. Подождите, а если вас убьёт не пан Лаврин, а кто-то другой?

— Я уж позабочусь, чтобы не подвести вашего батюшку.

— Не дай бог, если вас убьёт Кельбас! Этого я не переживу!

— Думаю, я тоже.

— Пропадут тогда мои соловьиные ночи.

— А у Кельбаса что, нет оруженосца?

— Если и был, то уже, наверно, с голоду умер. Кельбас едва себя прокормит, куда ему ещё оруженосца держать?

— Ну, тогда я вам торжественно обещаю, что никому, кроме пана Лаврина, голову не подставлю.

— Боже, какой вы милый! Почему вы раньше меня не похитили? У нас в замке такая тоска! Когда папа сказал, что отвезёт к дракону в пещеру, я сначала испугалась, а потом подумала: а что я, собственно, в этом мире видела? Стены да стены... Иногда на охоту брали. И всё... Представляю, как мои подруги теперь ногти грызут от зависти! Меня ведь похитил не какой-то там гуляка-разбойник, а страшный-престрашный дракон! Боже, ха-ха-ха — вы бы видели свой портрет! Умереть можно! Такое страшилище, что только плюнь и перекрестись! Лежите вы на горе костей и черепов, а в лапах корчатся пойманные люди. А с языка капает кровь.

— Вот свинство! Мы так не договаривались!

— Да не сердитесь, мой папа тут ни при чём. Это всё его тайный советник. Он решил, что рыцари охотнее бросятся в бой, если увидят такую чудовищную картину... Папа, наоборот, возмущался. Он, знаете, не раз мне рассказывал о вас. И какие вы пишете красивые стихи.

— Так и говорил: красивые?

— Ага. Говорил: куда там нашим стихоплётам! Раньше, если хотите знать, вообще ни одной поэзии терпеть не мог. Держал при себе нескольких кобзарей для приличия, потому что так заведено. Ну мало ли — гости приедут или праздник какой... А теперь смотрю — ходит по саду и декламирует. А то бывало, сядет с кобзарями и подбирает к вашему стиху мелодию.

— Да ну!

— Вы и не думали — правда? — что так повлияете на него?.. И не только на него. Ваши песни уже и девушки на вечеринках поют.

— Видимо, не зря я жил. Хоть что-то да останется.

2

Рыцари вновь собрались в долине перед пещерой, где, к их искреннему восхищению, высилась гора выбеленных ветром костей и черепов.

— Этот дракон, пожалуй, не такой уж и недотёпа, как о нём говорили. Смотрите, сколько костей!

— Ага, только выглядят они так, будто провалялись на ветру не одну сотню лет, — усмехнулся Гудбрант.

— Парни! — прогремел Кельбас. — Да что это такое, опять нашего дракона обижают?! После этого ещё зови сюда чужаков! Приедет, накаркает чего-нибудь, а ты потом голову ломай — было оно так или не так?

— И правда, Гудбранте, — согласился Юхно, — перебираешь ты драконами, как девка женихами.

— Эх, интересно, как там наша княжна себя чувствует? — потёр руки пан Базильо.

— А что с ней может случиться? — отмахнулся Кельбас. — Дракон её для выкупа держит. А она, наверное, сидит себе да носки будущему мужу вяжет.

Рыцари расхохотались, один лишь пан Лаврин помрачнел и рявкнул:

— Закройте рты! Вы не имеете ни малейшего права так говорить о княжне!

— Э-э, шуток не понимаете?

3

Дракон услышал шум и понял, что пора выходить. Он опустил голову на могилу отшельника и поцеловал каменную плиту. «Скоро я приду к вам, и мы снова будем вместе», — прошептал он. Когда он помолился и поднялся, княжна спросила:

— Уже идёте?

— Пора.

— Боже, как это всё нелепо!.. Вдруг подумала... что это я ваш убийца. Не понимаете? Я — настоящий ваш убийца. Если бы не было меня, может, и без этого поединка обошлось бы... Вокруг одна ложь. Как только вы выйдете из пещеры, я должна переодеться в эти вот лохмотья. Да-да, ведь я была не на балу, а в лапах свирепого дракона. Папа обо всём позаботился. Это платье, что на мне, должна сжечь. Он долго его выбирал и выбрал такое, чтобы не жалко было... И это ещё не всё! Видите бутылочку? В ней красная краска. Несколько кровавых капель — понимаете? — тут, там... несколько царапин иглой... Зато какое впечатление!

— Ну и что? Ваш отец не виноват, что вынужден лгать. Если бы я был настоящим драконом — и не надо было бы всей этой комедии.

— Или если бы князь был князем... И я — самой собой... И все люди — людьми... А не драконами. Ах, знаю, что сделаю! Сейчас выйду к ним вот в этом чистеньком платье... Пусть увидят, что спасать уже некого...

— Что это вам в голову взбрело? Прекратите эти истерики! Здесь речь идёт не столько о вас, сколько о судьбе княжества. Я родился на этой земле и не желаю ей зла... Я вас из пещеры не выпущу,

— Мне осточертела ложь! Я хочу вырваться из этого заколдованного круга фальшивых героев! — говоря это, она всё время исподлобья следила за драконом.

— Вы сами успокоитесь, или мне вас утихомирить?.. Да, я до сегодняшнего дня не был драконом, но сейчас стал. И докажу это... А если вы хотите правды, то вот она: я вовсе не добрый, я просто трус. Именно страх не даёт мне быть свирепым... Травку есть безопаснее...

— Неправда! — вскрикнула Настасья. — Как вы можете так говорить?

— Я и не такое могу, — твёрдо ответил дракон. — Так что лучше займитесь своей внешностью. А то будто вы и вправду не в пещере сидели, а на празднике гуляли.

— Ну и займусь! Противный!

4

Дракон выбрался из пещеры. Княжна вытерла слёзы и подумала, что и правда будет подозрительно выглядеть в этом платье.

...Платье догорало, когда княжна заметила на могиле отшельника свитки жёлтого пергамента, один был развёрнут.

Когда осенний лист готовится в путь

И гуси в небе кличут за собою,

Когда туман венчается с росою

И рядом нету, с кем бы речь замкнуть,

Приходит грусть в плаще своем рябом

И преследует упорно, злобно, люто,

Вливает в память ядовитую смуту

И не даёт утешиться никому.

Но в сердце ваш облик, Светлая Дама,

Как луч, что сквозь ночь проникает упрямо,

Во мраке цветёт, как цветок в тишине —

И день вспоминается, где были мы вдвое,

Где были мы просто и только одни...

Теперь я один. Молюсь... и таю в тени.

— Это... неужели это обо мне?

Чернила ещё не высохли.

5

Рыцари выстроились полукругом, за ними — оруженосцы, каждый при своём господине с наготове: копья и мечи для замены.

Вдруг откуда-то вынырнула чёрная фигура — тайный советник. Через мгновение он уже стоял на каменной плите с поднятой рукой.

— Минуточку внимания! Уважаемые рыцари, славные борцы за свободу и независимость нашего края! Имею честь объявить об открытии сегодняшнего торжественного поединка с драконом, который, возможно, войдёт в историю как самый кровопролитный из всех, когда-либо происходивших на этой земле.

Пан советник вытер глаза платком, высморкался и продолжил:

— А сейчас, панове рыцари, вас поприветствуют наши дети — будущие защитники отечества. Они прочтут стихи, которые сочинил ваш покорный слуга.Советник поклонился и спрыгнул на землю, а его место заняли двое детей.