«Просвіта» развернула огромное движение в Галичине. В начале XX в. она уже имела 77 региональных отделений. В них насчитывалось 36 тыс. членов. При этих общественных учреждениях открывались театральные группы, гимнастические общества, хоры, пожарно-гимнастические общества под названием «Сокол», «Сечь». Просвитяне начали создавать кредитные общества, союзы, склады. В 1894 г. возникло крупное кредитное общество «Вера», а в 1895 г. во Львове была основана страховая компания «Днестр». В начале XX в. она имела 213 тыс. клиентов. В 1909 г. деятели галицкого общественного движения отметили 40-летие «Просвіти». На юбилейном просветянском съезде было 768 делегатов, в основном молодежь и светская интеллигенция, которая и определила направление национального движения в Галичине. Создавались здесь и другие партии, которые не разделяли идеи национального освобождения украинцев или выступали резко против неё. Но значительного влияния на массы они не имели.
Как видим, в начале XX в. галицкие украинцы-русины нашли в себе силы возродить собственную национальную культуру и самосознание, а главное — создать разные общественные образования. Интеллигенция сумела преодолеть хуторянский консерватизм и этнографизм и вошла в тесные связи с крестьянством. Это огромное завоевание, которого не имела интеллигенция Надднепрянской Украины. Вследствие самоорганизации и роста кооперативного движения стали возможными крупные общественные акции, такие как массовый бойкот алкоголя, бойкот ростовщиков, перекупщиков-посредников, которые за бесценок скупали у крестьян продукцию и наживались на перепродаже. Как утверждают историки, эта самоорганизация украинцев нанесла большой экономический ущерб многочисленным арендаторам, ростовщикам, обострила социальные противоречия и вынудила посредников массово переселяться на американский континент.
Большие достижения имели украинцы-галицане в области образования и науки. Несмотря на то, что чиновники-поляки всячески препятствовали развитию образования, к концу XIX в. украинцы начали создавать частные украинские гимназии. На частные средства содержались для них и общежития. Особое значение имело то, что украинцы добились открытия кафедры истории Украины (1894) во Львовском университете. Так как в Галичине не было учёного, который мог бы возглавить эту кафедру, из Киева был приглашён 28-летний ученик выдающегося историка В. Антоновича — Михаил Грушевский.
С приездом Грушевского во Львов в развитии украинской исторической науки начинается новый этап. Именно здесь молодой учёный начинает создавать фундаментальный многотомный труд «История Украины-Руси», где обосновывает идею украинской государственности в прошлом и будущем.
К концу XIX в. в Галичине возникает ряд новых политических партий, которые ставят своей основной целью борьбу за возрождение украинской государственной независимости. Образуется и Украинская социал-демократическая партия, которая присоединяется к польским социал-демократам.
Именно в Галичине, как видим, в конце XIX в. предстояло оформить в документах общественно-политических партий идеи независимости украинского государства. Галичина превращалась в эпицентр вулканического горения и собирания политических сил, которые формировали теоретическую мысль и готовили патриотические кадры для развертывания национально-освободительной борьбы за возрождение украинской государственности.
Украина вступает в XX столетие
Возрождение государственнической идеи в Надднепрянской и в Западной Украине происходило неравномерными темпами. Если в Галичине к началу XX столетия эта идея охватила значительные массы украинского населения и организовала их в различные массовые общественные и партийные образования, то в Надднепрянской Украине она лишь тлела в отдельных кружках и группах. Основная же масса украинской интеллигенции — этой элитарной общественной силы — оставалась на позициях, которые выработал в условиях отсутствия массовых национальных движений Драгоманов.
Национальное возрождение Украины проходило болезненно, в отличие от европейских и других славянских народов. Это возрождение отличалось от подобных процессов у других народов Российской империи. Дело в том, что Украина геополитически лежит на распутье двух своеобразных миров — европейской и азиатской цивилизации. Украина своей исторической прошлой принадлежностью тяготела к европейской истории, к европейскому типу жизни ещё со средневековья. Европейские формы политического управления, экономической жизни, как мы видели на примере казацко-фермерского землевладения, здесь преобладали ещё в XVII–XVIII вв. Регресс экономический, культурный и политический был связан с вхождением Украины в состав крепостнической и самодержавно-бюрократической Российской империи. Это привело к торможению национально-освободительных стремлений, что тяжело отразилось и на поисках новых форм будущего политического и государственнического существования украинцев.
Один из известных диаспорных историков Иван Лысяк-Рудницкий считал, что Украину можно отнести к тем восточноевропейским нациям, которые характеризуются как неисторические, потому что они имели большой разрыв в непрерывности своего государственнического существования. А в связи с этим национальное возрождение происходило тяжело и медленно, особенно в Украине Надднепрянской. Потеряв своё государственное существование (национальные богатства и политическое управление и культуру), украинство Надднепрянщины потеряло и свою политическую элиту, которая во все времена, у всех народов сохраняет и закаляет идею государственного возрождения.
В европейских и западнославянских странах, к примеру, национальную элиту не уничтожали, она постоянно существовала и проносила через века государственническую идею.
В Украине же из-за постоянных политических катаклизмов и катастроф эту элиту либо уничтожали, либо денационализировали, либо одновременно и то и другое. В XIX в. родился новый ведущий образованный слой — интеллигенция, которая взяла на себя эту идею. Но это была в основном небогатая или малоимущая часть общества, а потому она зависела от господствующей нации и правительственных кругов чужеземного государства. Украинский национальный буржуазный слой был малочисленным и ещё более зависимым от самодержавно-бюрократических кругов.
Вместе с тем, национально-патриотические личности, или просто сознательные украинцы постоянно преследовались. Российские чиновники всегда боялись, что культурное возрождение украинцев приведёт к осознанию национальной самобытности всего народа. А это уже не шутка, когда массы встанут на защиту своего достоинства. Вот почему царское правительство пыталось через русификацию образования не допустить рождения из глубин этноса национальной интеллигенции.
Российский царизм и его идеологи постоянно и внимательно следили за этим. Один из идеологов империи Пётр Струве писал, что исторический процесс уже якобы завершил слияние украинского народа с русским в один национальный организм, а потому украинский элемент уже полностью растворился в московском море. А пытаться творить украинскую национальность — означало разбивать «один русский организм». Это уже приравнивалось к государственной измене, за которую немедленно следовало карать. Правда, Струве великодушно признавал, что украинская культура имеет право на существование, но только в форме народных песен, сказок и творчества, в сфере народного быта. В то же время российские прогрессисты типа Струве считали, что живой народный украинский язык никак нельзя допускать в литературу. А главная задача заключается в том, «чтобы проникновение русского языка и русской культуры в народные массы» было как можно более широким.
Между прочим, то же самое писали и польские чиновники в Галичине относительно развития украинской культуры. Струве убеждал, что прежде всего Россия должна объединить все части «русского народа» с империей, понимая под термином «русский народ» и украинцев, и белорусов. По его мнению, это свидетельствовало об исторической необходимости присоединить к России и «русскую Галицию». И эта акция, считал он, необходима для оздоровления России, потому что существование «малороссийской ветви» в Австрии, то есть в Галичине, где действовало конституционное право на развитие образования и культуры всех национальностей, приведёт к возрождению украинского вопроса.
А потому и в Галичине, и в Украине Надднепрянской две имперские силы — Россия и Австро-Венгрия прилагали немало усилий для того, чтобы задушить ведущий слой украинства — интеллигенцию, задушить даже культурную её работу. Однако в Надднепрянской Украине, как и в Галичине, украинская образованная община понимала это и постепенно осознавала свои исторические задачи.
Как отмечал Лысяк-Рудницкий, вся новейшая история украинства заключалась в том, чтобы возродить силу украинской нации и превратить этническое сообщество украинцев в самосознательное политическое и культурное сообщество. И эта задача выполнялась в Галичине, она продвигалась и в Надднепрянщине.
В 1891 г. группа молодых студентов, сознательных украинцев — Иван Липа, Борис Гринченко, Николай Михновский и др. — собрались на могиле Шевченко в Каневе и провозгласили, что решили создать украинское движение, которое будет альтернативным русскому радикализму и русской культуре. Они организовали «Братство тарасовцев» и поклялись, что отдадут свои жизни за возрождение украинской государственности, а потому будут образцом образованности украинской интеллигенции, будут всегда говорить на украинском языке и в семьях воспитывать своих детей украинцами.
Братство в 1893 г. обнародовало в Галичине своё кредо — «Декларацию веры молодых украинцев». Это был документ, проникнутый духом наступательного национализма, с язвительной критикой прежнего украинофильства, которое занималось культурничеством и не провозглашало открыто политическую программу возрождения украинской государственности.
Эта публикация была взрывом бомбы в интеллектуальной украинской среде. Она способствовала большому волнению умов и даже привела к расслоению в среде украинофилов.
В своих статьях Михновский позже писал, что новое XX столетие будет характеризоваться борьбой угнетённых наций за освобождение. Будут происходить коренные изменения в положении народов. В это время восстали армяне, греки, другие народы, которые отстаивали свою независимость. На эту борьбу должны были подняться и украинцы. «Пока мы не добудем себе политических и государственных прав, — писал Михновский, — дотоле мы не будем иметь возможности устроить положение дел у себя дома по своему вкусу. Ведь интересы наших хозяев совершенно противоположны нашим интересам».