Она искренне полагала, что, убив как можно скорее царя и ряд высоких государственных чиновников, сможет захватить власть в России и построить счастливое социалистическое общество.
Драгоманов категорически отрицал такую возможность. Он утверждал, что социалистическое общество никогда не возникнет, если для него нет соответствующих экономических и социально-психологических условий.
Категорически отрицал Драгоманов и постулат русских социалистов о том, будто крестьянские восстания приведут к социализму. Крестьяне всегда боролись, подчёркивал он, за землю, которую они надеялись получить от царя, а эта мысль очень далека от отмены собственности на землю и фабрики, как это якобы должно быть при социализме.
Изменения экономических и общественных форм жизни наступают не внезапно, а постепенно, утверждал Драгоманов. Восстания их не создают, лишь продвигают вперёд и завершают. "Восстания могут начинать будить общественный разум, могут закончить старые порядки, которые уже подкопаны со всех сторон иными способами, а создать новые порядки, да ещё общественные и хозяйственные, само восстание не может. Даже свергнутые старые порядки, особенно общественные и хозяйственные, возвращаются неизменно на другой день восстания, если их нечем заменить таким, чтобы хозяйственные нужды людские так или иначе удовлетворялись".
Драгоманов выступил против ещё одной догматической тезы русских социалистов, суть которой в том, что крестьянская община должна быть основой социалистического общества. Он говорил, что русская община — это пережиток феодального общества, она не является центром, ядром нового социалистического строя, потому что внутри раскладывается на богатых и бедных.
Когда он писал об этом в эмигрантской прессе и уже нашёл себе немало сторонников, Вера Засулич, русская эмигрантка, террористка, обратилась с вопросом к К. Марксу, может ли действительно русская община стать ядром социализма. К. Маркс ответил, что при определённых условиях сельская община может стать центром построения социализма. Ответ абстрактный. Скажем, Украина на то время уже не имела общинного землевладения, начиная с XVI века. Крестьянское хозяйство в Украине развивалось в основном на принципе частного землевладения. После реформы 1861 года это развитие усилилось, а ещё больше — после столыпинских реформ, когда более 40 процентов крестьянских хозяйств Правобережной и Южной Украины стали хуторскими или отрубными, то есть фермерскими. Как же здесь можно было строить социализм на основе общины?
Драгоманов утверждал, вопреки социалистам-утопистам, что сила новых общественных порядков "… в росте малых и больших обществ между людьми, в изменении обычаев и мыслей, в ряде трудов вовсе не политических, а общественных и хозяйственных, семейных и научных". Отсюда его призыв к широкой научной и просветительской работе, отсюда его внимание к культуре, образованию, к распространению политических знаний, прежде всего среди политических партий и среди народа.
В Украине выросла, в основном среди студенческой молодёжи, целая плеяда сторонников Драгоманова — драгомановцев, которые объединялись в кружки. Они приняли его идеи социализма — это был социализм европейского типа, а не утопически-общинный. Между прочим, сам Драгоманов не раз предупреждал, что он является социалистом именно европейской школы и не имеет никаких связей с русскими так называемыми социалистами.
Драгоманов категорически выступал против ещё одного постулата русского утопического социализма — против методов террористической борьбы. Мы помним, что русские социалисты-народники потерпели неудачу после знаменитого "хождения в народ", когда им не удалось поднять на социалистическую революцию народные массы ни в Украине, ни в России. После этого они перешли к террористической борьбе.
Народники создали свою террористическую организацию "Народная воля". Они думали, что убьют царя, захватят власть, а затем построят в России социализм. В Украине и в России развернулись террористические акции. Начались они в Киеве, когда были убиты прокурор Котляревский, жандармский офицер Гейкинг.
В Харькове был убит генерал-губернатор Кропоткин, в Петербурге — шеф жандармов Мезенцев. 1 марта 1881 г. был убит император Александр II.
Но революции в России не произошло. Крестьяне не поднялись на восстание. Террористы-народники не взяли власть в свои руки. Массы не понимали, чего хотят эти студенты-социалисты, зачем они убили царя-батюшку. Крестьяне ждали от него земли, отмены остатков крепостной зависимости, которая ещё держала их возле помещиков. Все эти социалисты позже были апологетизированы большевиками, а их методы террористической борьбы они переняли для своей революционной практики. Такое внимание к террору можно объяснить тем, что руководитель большевистской партии В. И. Ленин имел родного брата, который участвовал в террористических акциях и был за это наказан царской властью.
После убийства царя Александра II вся русская эмиграция и даже либералы торжествовали победу, считая, что теперь в России наступят перемены. Восхваление, героизация народовольцев было высоким и патетическим. А Драгоманов в эти минуты восторга и общего опьянения успехом бросал холодные предостерегающие слова о том, что это неправильный метод политической борьбы. Он говорил, что, с одной стороны, поддерживает без всяких оговорок "открытое нападение" на систему, господствующую в России. Он приветствовал любые средства вооружённого сопротивления против "разбойников из III отделения". Но ни в коем случае не одобрял террористической системы "Народной воли", хотя и понимал причину её появления в стране, где господствуют ужасающие средства эксплуатации.
Он писал: "Мы не удивляемся, что все эти средства порождают Засуличей, Соловьёвых (авторы террористических акций. — Авт.). Нас скорее удивляет, что их так мало и что они так долго заставили себя ждать". Но, говорит Драгоманов, русский терроризм — вполне естественная, хоть и патологическая реакция на патологическую русскую действительность. Он протестовал против того, чтобы революционные деятели в своей деятельности прибегали к террору, считал, что террор всегда компрометирует чистое дело построения демократического общества. Ещё в 1876 г. он выдвинул лозунг: "Чистое дело требует чистых рук". Тогда Драгоманов протестовал против методов обмана народа революционными обещаниями, против использования народниками фальшивок, как это было в знаменитом чигиринском деле. Там революционеры-народники пользовались поддельным царским манифестом, обращённым якобы к крестьянам, и именем царя хотели поднять их на восстание. Драгоманов осуждал ограбления банков, совершавшиеся русскими революционерами для добычи средств на революцию; выступал против обмана и убийств. Он говорил, что это дело царских чиновников и жандармов, а революционеры "пусть остаются с безупречно чистой репутацией".
Против русского самодержавия и существующего строя необходимо организовывать не отдельные убийства, а широкую, открытую борьбу правильно организованных политических обществ, партий среди всех народов Российской империи, всех слоёв населения.
Вряд ли найдётся в истории теоретик, который придавал бы такое большое значение моральной чистоте и авторитету революционера.
Борьба М. Драгоманова за выведение политической общественной мысли из сетей утопического социализма, за правильное понимание законов развития человеческого общества, за выработку правильных путей борьбы, конечно же, не имела особого успеха в среде русских социалистов-утопистов. Но эта борьба способствовала тому, что значительная часть украинской молодёжи и вообще российской интеллигенции стали задумываться над проблемами федерации в России, идеями борьбы за демократизацию общества, над необходимостью проведения в первую очередь так называемых буржуазных реформ — введения свободы слова, печати, партий, обществ, собраний и т. д.
Однако некоторые руководители народнических организаций (Г. Плеханов, Л. Дейч и др.) не хотели признавать правоты выступлений Драгоманова. Особенно остро выступал против него Г. Плеханов, который видел в нём конкурента своему влиянию на русский освободительный рух.
В конце 80-х годов Драгоманов решил сам создать всероссийскую партию на принципах федерации. Но из этой попытки ничего не вышло.
Во всероссийском освободительном движении верх брали малообразованные, теоретически неподготовленные молодые люди, порой с амбициями вождей, которые имели горячее сердце и желали как можно скорее сделать добро своей стране, не считаясь с историческими обстоятельствами и закономерностями общественного развития. К сожалению, именно эти люди с их нетерпением и нетерпимостью, с их бомбизмом и экстремизмом в широком смысле этого слова и стали ведущей силой в революционном движении России в конце XIX в. Освободительное русское движение не выработало правильной стартовой теории, которая способствовала бы дальнейшему развертыванию исторического прогресса.
Экстремизм и волюнтаризм революционной среды русских социалистов-утопистов переняли новые организации, возникшие в России в конце XIX — начале XX века, и повели русское освободительное движение, а с ним и часть украинцев, в бурное XX столетие.
В поисках государственнической идеи. Галиция
Деятели украинского освободительного движения в XIX — начале XX вв. видели односторонность социалистической концепции К. Маркса, о чём писал ещё Иван Франко. В частности, он говорил, что для К. Маркса и его сторонников "…история человеческой цивилизации была, прежде всего, историей продукции. Из продукции материальных благ, как побеги из пня, вырастали и социальные, и политические формы общества, его предпочтения". И далее так: "Разве только потребности желудка двигали обществом? Очевидно, нет, а весь комплекс его физических и духовных потребностей, который желает себе удовлетворения. Продукция, непрерывный и всё более интенсивный культурный труд — это влияние потребностей и идеалов общества". И. Франко увидел однобокость марксового учения, которое завладевало русскими социал-демократами, особенно их большевистским течением, и подчёркивал важность учёта идейного, духовного состояния общества.
Понимание общественного прогресса, которое отвергало значение культурно-исторических идей, национальных и психологических особенностей народов, не способствовало развитию правильных общественных идеалов в революционном движении Российской империи, к которому всё больше привлекалась украинская молодёжь.