Чтобы свергнуть старый самодержавный режим, нужно было, считал Драгоманов, соединить усилия всех народов Российской империи. Он рассматривал национализм, национальные чувства, культуру, язык, образование как могучий демократический фактор в освободительной борьбе всех народов за политические свободы в своих странах, в том числе и за социалистическое общество. Тем важнее был этот вопрос для многонациональной Российской империи, где самодержавное правительство проводило насильственную русификацию всех "инородцев", включая украинцев. А для того чтобы привлечь все народы к борьбе за эти идеалы, нужно было, утверждал он, вести разъяснительную работу на всех языках народов России, а одновременно в политических программах русских народников закрепить за всеми народами законное право на их самостоятельное политическое существование. Ему пришлось сломать немало копий в дискуссиях — устных и письменных — с теоретиками этого движения, с анархическими и террористическими идеями П. Лаврова, М. Бакунина, П. Ткачева, Г. Плеханова и др. Таким образом он стал одним из выдающихся теоретиков национального вопроса во всероссийском освободительном движении и в Европе, выступая против игнорирования национальных прав всех народов — и в России, и на европейском континенте.
"Мы не хотим господства одной народности над другой. Мы сторонники широкой федерации и убеждены, что каждый народ может развиваться успешно только на основе самостоятельной жизни и полной свободы". Драгоманов смело поднимал вопрос о развитии наций и культур, остро, открыто, страстным публицистическим словом порицал сторонников централизации и русского шовинизма в народническом движении, которые заявляли, что стоят за единую государственность и признают только за ней "великую важность".
Драгоманов считал, что Российская империя лишь тогда сможет перейти на путь демократии, когда русские социалисты встанут на путь уничтожения и расшатывания централизации и перестройки России на основах федерации. Причём Драгоманов всегда довершал свои идеи практическими делами: он не только провозглашал необходимость децентрализации и демократизации государственного строя в России, но и показал, как это нужно сделать. С этой целью он впервые в истории России создал проект федеративной конституции российского государства — "Вольный Союз". Драгоманов считал, что Россия встанет на путь подлинной демократической перестройки, когда разрушит свою централизованную структуру, когда предоставит всем народам право на самостоятельное политическое и культурное существование.
Нельзя, утверждал Драгоманов, одинаково успешно управлять из Петербурга, на расстоянии 4 тыс. миль от центра, Средней Азией, Кавказом, Дальним Востоком, Прибалтикой, Украиной. Драгоманов считал, что при децентрализации Российской империи, при федеративно-демократическом её устройстве все народы в России, большие и малые, найдут место для политического бытия.
Вот почему Драгоманов был первым выдающимся, а может быть, и последним настоящим федералистом в России. Он фактически продолжал нести эстафету федерализма от декабристов "Соединённых славян" и от Кирилло-Мефодиевского братства.
Драгоманов одновременно пытался воздействовать этими идеями и на русских революционеров, которые в своих политических программах не обещали никаких автономий для народов России в будущем. А это приведёт к тому, утверждал Драгоманов, что в будущем вместо самодержавия монархов придёт к власти самодержавие парламента или группы чиновников. И этот новый самодержец, говорил учёный, будет по своему усмотрению распоряжаться судьбой всех народов.
И как актуально остро звучали ещё тогда предостережения Драгоманова, что эти новые централистские доктрины русских социалистов "… совсем не расшатывают идей государственно-централистического самодержавия, а только переносят их в другие руки. Можно было бы подумать, что русские террористы хотят сохранить централизованную машину Российской империи для того, чтобы на следующий день переворота ею воспользоваться для своей цели, как это бывало столько раз с революционерами в других странах. Но самое худшее — это то, что не подорванная в теории эта машина может послужить совсем не революционерам, более или менее социалистам, а кому-нибудь другому, например, консервативно-бюрократической диктатуре".
Нашей стране пришлось, к сожалению, убедиться в горькой справедливости этих предостережений Драгоманова. Диктаторский переворот И. Сталина в 1929 г. стал возможным потому, что была сохранена и в теории, и на практике партии большевиков система российского централизованного управления. Ею и воспользовалась группа партийных чиновников для установления собственной диктатуры.
Драгоманов также писал о опасности сохранения социалистами идеи централизованного государства: "Повсюду мы видим примеры политиков, которые начинали свою карьеру радикальным направлением и даже баррикадами и которые становились деспотами, спасая единство государства, необходимое, как им казалось, для обеспечения свободы и прогресса от натиска сепаратизма, по их мнению, символа реакции. Мы не видим причины, почему бы всему этому не повториться и в России, если только замена царского самодержавия не будет сопровождаться широкой местной свободой и серьёзными гарантиями для неприкосновенности национальностей".
Учёный предупреждал, что одновременно нужно уничтожить в программах русских революционеров лозунг "единой и неделимой" России, "единого русского государства". К сожалению, русские социалисты XIX века не прислушались к этим советам Драгоманова. Вековые традиции русской самодержавно-монархической истории, в частности эти централистские имперские основы, на которых выросло Московское царство и империя, оказались слишком органичными и для революционеров. Они и сегодня существуют во многих заявлениях и территориальных ультиматумах некоторых российских политиков по отношению к другим государствам и народам.
Многочисленные выступления и публикации Драгоманова на тему равноправия народов были встречены русскими социалистами враждебно. Его презрительно называли "южнорусским" националистом (даже не украинским, ведь никакой Украины для них не существовало). Особенно усердствовал в этом плане Г. Плеханов и его окружение. Против него выступали и русские либералы и, конечно же, правительственные круги.
Драгоманова начали грубо оклеветать, распускать слухи, что он якобы является агентом жандармов, против него писали статьи, пасквили. Одна брошюра даже так и называлась: "Драгоманов из Гадяча в борьбе с русскими революционерами".
Произошёл полный разрыв Драгоманова с русскими народниками-социалистами. Но против него выступили и некоторые украинские деятели освободительного движения. Они отрицали вообще идею федерации, называли его "русификатором" украинской политической мысли. Драгоманов разъяснял (в частности в таких трудах, как "Письма на Надднепрянскую Украину", "Чудацкие мысли об украинском национальном деле"), что он не против отдельного политического государственного существования Украины. Но пока что, подчёркивал учёный, для этого не было никакой реальной основы. Постепенно эти идеи Драгоманова овладевали украинцами.
Так конец XIX века устами Драгоманова вновь поднимает, как мы видим, дело государственного существования Украины. Оно представлялось ему в виде своеобразной федерации народов России. Но уже на более высоком уровне развития общества — при демократизации общества, децентрализации и социальных преобразованиях во всей Российской империи.
Федералистские идеи Михаила Драгоманова стали достаточно распространёнными среди украинской интеллигенции, особенно в конце XIX — начале XX века. И не только в Украине и в России, но и в Европе. Как свидетельствовал в своих воспоминаниях выдающийся деятель европейского социал-демократического движения Эдвард Бернштейн, для западноевропейской публики статьи Драгоманова по национальному вопросу стали из-за большой фактической аргументированности настоящим открытием. Ведь в те времена, писал этот автор, господствовал взгляд, что социализм требовал, чтобы малые народы и народности сливались с большими нациями. Об этом писал и выдающийся европейский теоретик Лассаль, что право оставаться в истории и развивать свою национальность нужно признать "только большим культурным нациям", все остальные имеют право "ассимилироваться с ними — и развиваться под их влиянием".
Драгоманов первым в европейской политической мысли обосновал необходимость сохранения наций и народов и их культур, их право на политико-государственное бытие как проявление борьбы за демократические свободы в истории цивилизационного развития общества. А потому постоянный разрыв национальной интеллигенции — элитарной части общества — со своим народом приводит к ослаблению освободительных сил, к упадку и самого народа. Он с горечью писал, что "каждое слово, сказанное не по-украински — есть расход из украинской мужицкой казны", что "всякая общественная работа в Украине должна иметь украинскую одежду — украинство".
Федеративная же идея, считал учёный, поможет украинцам и другим народам добиться укрепления своей национальной идеи, а значит — и культуры, и образования, и государственности.
Поэтому Михаил Драгоманов занимает видное место в истории украинской, российской и европейской общественно-политической мысли как теоретик национального вопроса.
Русский социализм глазами украинского учёного
Все катаклизмы и катастрофы, происходившие в XX веке, своими корнями уходят в XIX век, в частности во вторую его половину. Кажется, что муза истории Клио предназначила XIX век для появления новых общественных идей и теорий, а XX век был предназначен для их практического экспериментального осуществления.
Именно тогда вырабатываются великодержавные концепции русского социалистического движения, теории построения социализма в полуфеодальной империи, минуя время капиталистического развития и т. д. Тогда же выдвигают против них свои предостережения и резко их критикуют деятели украинской науки и освободительной борьбы. Первое место среди них принадлежит Михаилу Драгоманову.
Критика с его стороны утопических идеалов русских общинников-социалистов и сейчас, как и прежде, даёт возможность понять, какой же социализм победил в Российской империи после 1917 г., ведь он пришёл и в Украину. Кроме Драгоманова никто из теоретиков глубоко не понимал сущности русского народнического социализма, и никто, кроме него, так жизненно правдиво и так педантично научно не анализировал этот русский вариант утопического социализма, который позже задержал развитие многих стран и народов Восточной Европы как минимум на столетие.
Носителем социалистических идей во всероссийском освободительном движении была в основном студенческая молодёжь, которая горячо желала счастья народу.