С четырёх сторон её поставлены деревянные башни с окнами-бойницами. Под их крышами — подвешенные медные била. Ночью возле них дежурила стража. Боялись не столько далёких половцев, сколько татей, что бродили ватагами в окрестных пущах и уже не раз грабили монастырское добро. В последний раз какой-то предводитель татей, черниговский беглый смерд Пломен, привёл к обители всю свою ватага с покаянием и просил принять их в монастырскую братию. Как-никак здесь дают есть и пить, есть крыша над головой. А работать все они привычны с детства — все эти смерды-беглецы, что похолопились, стали рядовичами и закладниками. Игумену Ивану это принесло славу — святая обитель Печерская молитвами своими просветила души заблудших. Теперь эти тати — самые усердные послушники монастырской братии. Колют дрова, таскают в келарню вёдра с водой, чистят котлы и опаны, чинят сторожевые башни, ограду… Сколько же той чёрной работы в великом хозяйстве Печерской обители!
Богатеет она, крепнет с года в год. Это началось с того времени, как киевские князья — прежде всего Ярослав — стали искать себе опоры на Руси и выступили против власти митрополитов-греков, что тянули Русское государство под руку Византии, и с тех пор Печерская обитель стала опорой великих киевских владык.
Навстречу игумену спешил черноризец. Высокий худой стан его облегала выцветшая на солнце ряса, протёртая на локтях и на груди. Босые ноги с длинными костлявыми пальцами твёрдо ступали по мостовой. Отец Нестор. Откуда же он идёт?
— Беда катится к нам, владыко! — ещё издали кричал он игумену Ивану. — Половцы! Двигаются половецькие орды на нас. Хан Итларь с ордой, Тугоркан с ордой…
— Откуда знаешь? — ускорил шаги Иван навстречу Нестору.
— Известил воевода Вышатич. Только что от него иду. Примчались верные люди. Будто уже под Торческом стали. Говорят, был у них ряд со Всеволодом, а теперь нет Всеволода — нет и мира нам с русичами.
Игумен свёл чёрные крылья бровей.
— Брат Нестор, имею к тебе доверие. Возьми коней, возьми ездило, какое хочешь. Поспеши в Туров. Зови скорее Святополка Изяславича. А мы киян будем молить дружину собрать. Ох, лихо чёрное надвигается на нашу землю…
— А Владимир, владыко, Мономах?
— Уговорил его. Уступит стол брату своему старшему. — Нестор вздохнул.
— На том стоим, Несторе…
Двухконный повоз мчал к граду Турову, в землю дреговичей, днём и ночью. Останавливался на короткий отдых в монастырях, менял коней и снова мчал. Дорога шла через Вручий-Волынский, через болотистые пущи земли древлянской. Далеко укрылся князь Святополк от непостоянного ока киевского князя. Внезапно не достать ни мечом, ни копьём.
Через несколько дней Нестор оказался поблизости Припяти-реки. Широко, полноводно разлила она свои весенние воды. Затопила луга, озерца, топи с низкорослыми, искривлёнными соснами. На десятки поприщ тянулись непроходимые припятские пущи.
Град Туров — крупнейший в земле дреговичской, что раскинулась вдоль полноводной Припяти. Но не знал Нестор, с какой стороны надо подъезжать к Турову. Куда ни ткнись — везде вода. Решил искать здешних жителей.
Целый день кружил узкими лесными дорогами и тропами, пока не добрался до какой-то веси. Забрызганный болотом, измученный объездами, обходами, переправами через трясины и омуты, появился на улице небольшого поселения, что раскинуло свои хатки на лесной поляне.
Деревянные рубленые хаты под высокими гонтовыми крышами жались одна к другой, стена к стене, к хозяйственным постройкам — амбарам, сараям, свинарникам, что сходились полукругом и замыкали своими стенами двор с трёх сторон. Для ограды и ворот оставалась одна четвёртая сторона. Вдоль улочки под стенами и изгородью рылись пёстрые свиньи с рогачами на толстых шеях, чтобы не могли рыть глубокие ямы в земле и лишь подбирали прошлогодние жёлуди да щипали листья; гоготали стайки гусей, уток. Забрызганные грязью, перемешанной со свиным и коровьим навозом, они повсюду разбрызгивали и разносили вонючую жижу, в которой копались. Оттого казалось, что всё поселение смердило нечистотами. И странно было Нестору, что белокожие, светлоглазые жители спокойно хозяйничали в своих дворах, не чувствуя никакого неудобства от вони.
— Что за поселение сие? — Нестор остановил своих коней возле невысокого коренастого мужа, что топором тёсывал брёвна у своих ворот.
— Ась? — выпрямился плотник и светло-голубыми глазами взглянул на монаха.
— Как называется? — Нестор спрыгнул со своего повоза и подошёл ближе.
— Вёска наша зовётся Дрягва. Дреговичи мы есть.
— А чьи будете — боярские или княжеские?
— Дивная речь твоя, сябра. Будто не наша. А будем мы боярина Потока люди. А ты откуль будешь, што не ведаешь нас?
— Из Киева, брат.
— Небо ж ты! Из такого далека!
— А как увидеть вашего князя Святополка? До Турова далеко?
— Зачем тебе князь? — насторожился голубой блеск в глазах полешука.
— Послал к нему игумен Печерской обители. Слыхал?
— Как не слыхать!.. Коли так, то сегодня его увидишь. К нашему боярину в гости приедет с дружиной своей на игрища.
— Какие же это игрища?
— Правду не ведаешь? Меж вёсками, ведомо. Вечером начнутся игрища, жён себе умыкать будут мужи и парни.
— Не по-христианскому закону живёте, брат, — удивился Нестор. — Как поганые язычники. Жён красть, как воры, — противно закону божию.
— Сами себе законы творим, сябра. Как деды и отцы наши. На то обычай стародавний. А жёнок и девчат умЫкают по их же воле. Для того и игрища делаются, чтоб встретиться и договориться. Хе-хе! Чтоб по сердцу и по доброй воле!.. Хе-хе…
Небольшие светлые усы дреговича спрятали хитроватую улыбку.
Нестор диву давался его речи. Но вместе с тем и обрадовался: князь Святополк сам идёт к нему в руки!
Как ветром сдуло у Нестора усталость и голод. И даже поганый обычай славян-дреговичей вдруг перестал казаться ему столь греховным и звериным… Что поделать — люди неучёные. Не ведают слова святого. Верно, не видели и храма божьего, не слышали апостольских поучений. Может, судьба потому и привела его сюда, в это забытое поселение, чтоб он словом своим просветил души дреговичей. Но пока надо встретиться со Святополком.
— Перепочить бы где. Дорога дальняя… Можно ли?
— Чего ж нельзя? В какую хочешь хату заходи — гость. Хочешь — заходи ко мне.
Мужик цокнул топором по брёвну, вытер о полы ладони.
— Пойдём, сябра, коли так. Будем ужинать. Солнце за лес садится. Так и на игрище надо идти.
— Жены нет у тебя, что ли? — снова удивился Нестор.
— Чего ж нет? Есть две жёнки. Но привёл во двор только дочерей. Сына не имею. Недобро хозяйство своё оставлять на женские руки…
Игрища должны были быть за поселением. Перешли редколесный сосновый бор, и перед глазами открылась заплатка зелёного поля. Молодая рожь била в глаза ярким бархатом. Ветер волнами пробегал по ней — поле темнело и снова светлело, дышало мягкой лаской.
— Вон там, за тем лесом, ещё одна вёска. Там живёт наш боярин Поток. Там его палаты.
— А храм божий там есть?
— Не знаем такого.
— Как же богу молитесь?
— Это забота волхвов-чародеев. Они богам нашим за нас молитву творят.
— Поганский обычай это, хозяин, — сокрушённо покачал головой Нестор.
— А чего? Нам по сердцу.
Больше ничего не спрашивал Нестор и сам не говорил. Верно, его апостольского рвения здешние люди не поняли бы. Привыкли эти болотные поселенцы так жить. Другой жизни не знают. Но боярин и князь Святополк? Ничего не могут поделать со смердами или не желают ломать дедовские порядки, чтобы не раздражать своих смердов?
Пока перешли поле, солнце спряталось за лесом. Новое селение, к которому приблизились, уже утонуло в сумерках. На окраине его весело гудели три костра. Вокруг них было втыкнуто в землю плотными рядами берёзовое и вербовое ветви. Меж ними, извиваясь телами, уже вели хоровод девушки. Увенчанные венками, убранные в ленты и вышиванки, они сами казались яркими цветами, что цвели улыбками и молодой радостью.
— Игрища уже начались. Смотри, сколько людей собралось.
Поодаль стояла толпа людей. Переклики и пересмехи летели над околицей. А хороводницы звонко выводили песню серебряными голосками, кружась вокруг высокой девушки-царицы, что стояла посередине, с ног до головы увитая венками.
— Благослови, мать, ой мати-лада, мать, весну закликати!
— Благословляю! — белозубо смеялась девушка-царица.
Завью я веночек
а в четыре рядочка,
положу на головку,
выйду я на улочку,
стану край берёзы…
Что-то далёкое, забытое откликнулось в душе Нестора искренним теплом. На веках защипали слёзы. Будто снова перед его глазами засветилась его далёкая весна, и кто-то окликнул: "Наславе! Ты пришёл?.." Гон прочь, ведьмовские чары. Это волхвовское гульбище навевает на него греховные воспоминания… о Яриловом дне… о Гайке на белом коне. Так же тогда хоровод шёл на хоровод…
… А коло куста да сочивонька густа,
а коло мора — травица шёлковая…
Столько лет прошло с тех пор, а Нестор всё ещё не чувствовал себя благочестивым старцем. Душой был таким же молодым, и в сердце всегда отзывался тот голос…
Но он должен увидеть здесь князя. Приехал за тем. Его хозяин уже смешался с гуртом мужиков, что присматривались к девичьим лицам, к рукам, к стану… А хороводницы распевали, хлопали в ладони, разбегались от своей "царицы" и снова сходились у костров.
Вдруг мужской гурт загудел, как потревоженный улей. Нестор насторожился. Верно, князь идёт. Услышал голос своего хозяина:
— Да к тебе, князь, гонец из Киева. Говорит, дело срочное.
— Веди.
Цибатый, тонкий в стане муж с узкой, впалой грудью не был похож на высокородного князя из гнезда великого и могучего Ярослава.
Его разгорячённые от веселья мелкие глазки ещё брызгали смехом, ноздри широкого носа слегка шевелились. Князь Святополк уже дышал предвкушением сладкого удовольствия. Потому взглянул на ободранного монаха с нетерпением. Нестор сразу разочаровался новым князем. Вот этот князь, который должен принять кормило великого Ярослава?
Беспомощно огляделся. Может, это шутка какая. Шутят эти поганые мужики с ним, неизвестным печерским монахом. Хотят унизить его, слугу господня, за веру Христову, чтобы возвысить своих идолов…
— Я Святополк. Что молчишь? — смотрит на Нестора сверху.
— Не видел тебя никогда, князь. Чем докажешь?
Святополк оглянулся на присутствующих.