Дневник Страница 14

из-за угла — ружьём. Смейтесь, это меня радует, очень радует. Сейчас жизнь всё ещё трудна, и слёз (нрав) пролито столько, что я с дорогой душой готов стать шутом — лишь бы вызвать улыбку у друга-читателя.

Что же до издания Оверковых книг, то вот как я думаю: пусть моё произведение будет как обильная яблоня, с которой каждый может стряхнуть по мере своих сил. Говорят, настоящее произведение искусства содержит не один, а несколько смыслов, и верным всегда остаётся тот, который человек сам выбирает. Да и не в Оверке дело. Я рассказал о смерти Оверка вовсе не ради смеха, а с другой целью. Я хочу прославить в нём свой род.

Много воды утекло, мы выросли, поумнели, постарели — чтобы делить великий и прекрасный мир на две убогие половины: кулацкую и некулацкую.

Сила была. В Оверке бушевала сила. И гордость — как у царя. Он был царем-парнем с двумя орденами первой сотни Красного Знамени. Я вижу его повсюду, в лицах многих героев. Сегодня он и Берлин взял...

12 IV [19]46

Я видел сон.

В поле — золотая рожь, сколько хватает глаз. И небо — синее, пестрое, как никогда не бывает в жизни. А если и бывает, то только в исключительные времена. А было это небо — и степь Украины.

А на переднем плане, среди ржи, стояли три молодые, прекрасные девушки с серпами. Стояли в одежде, которую уже не носят.

И плакали. Молча.

Небо, рожь, девичья красота, солнце и жгучие слёзы трёх нереализованных женщин.

Это был даже не плач. Это была невыразимая молчаливая тоска и печаль. Слёзы не катились по щекам. Они застыли в глазах.

Где вы?

25 V 1946,

Я вижу картину.

Запрягшись в тяжёлый плуг, Три вдовы,

Согнувшись от усилия над проклятой, политой кровью и потом землёй, Три вдовицы, стиснув зубы и вытаращив глаза,

Тянут соху, спотыкаясь, в звериных хомутах, Три вдовушки — мои сёстры, ласточки, Тяжело дышат и проклинают мир —

Весь, до единого человека. И я проклинаю и плачу вместе с ними.

— Где ты была? Откуда ты? Тебя не убили? Неужели ты осталась жива?

— Нет.

— И никто тебя не мучил, не насиловал?

— Нет.

— Правда?

— А если бы и не правда — какое это теперь имеет значение, если ничто, ни одна вещь, ни одно место не осталось на своём месте?

— Прости меня.

— Прощаю.

— Это сочувствие, не ревность.

— Я верю. Я тоже боялась — каждый день.

КРАВЧИНА

18 VI [19]46

II

Один из сыновей Кравчины, лётчик, прославленный ас, любимец всего фронта, попал в плен. Вернее, не в плен — его считали погибшим в бою. Товарищи видели, как его самолёт, словно огненный язык, падал на вражескую землю. Он погиб — и все его оплакивали. И лишь через три года он появился живым — из плена (прототип Б.). Его не приняли обратно в армию. От него отвернулись, никто не знал его. Почему ты жив? Почему не погиб? Почему не умер за колючей проволокой? Ты живой? Ты жив — не служишь ли ты «ихней» разведке? И так далее.

Он жалуется отцу. И лишь в нём находит утешение. Старый Кравчина смеётся над сыном, как над ребёнком. Они — глупы, лишены человеческого воображения. И так старик рассказал ему о жизни, о счастье, о добре и о радости, что тот на мгновение успокоился и заснул у него на коленях.

Описать, как мой божественный сын падал под Харьковом с неба. Как лежал он, обожжённый, на алюминии,

КРАВЧИНА II

...Я видел сотни тысяч убитых товарищей. Они покрыли своими серыми телами бескрайние, бесконечные дороги от Кавказа и Волги до самого центра Европы. Падали в кюветы, в ямы, на обочины, разлетались в клочья, валялись в осенней грязи — как тёмные барельефы героев и великомучеников на царских вратах эпохи. На Золотых вратах эпохи!

24 X [19]46

Написать целую главу, как один из сыновей Кравчины по какому-то драматическому поводу оплакивает судьбу народа. Этот плач — большой, глубокий, по своему содержанию страстный, до такой степени, что где-то в своей высшей точке перекликается с библейским. Плач, который свидетельствует о безупречной душе сына, попадает в руки отца. Прочитав его внимательно, Кравчина удивляется, откуда в голове у сына такая чепуха. Он опровергает всё по пунктам. Всё наоборот. Он смеётся над этой тоской-печалью. Но следует это показать так, чтобы он, на самом деле, всё признал и всё понял, только скрывал своё понимание — чтобы не тревожить соседа или соседей. А потом, уже наедине, посмотрел на небо, как пастух в «Колючей проволоке», и подумал о сыне и обо всём.

Дрожали звёзды в торжественном вечном небе.

27 X [19]46

ЗОЛОТЫЕ ВОРОТА

III

Долго ругался Кравчина с канадскими солдатами... И вдруг один из них:

— Дядь, скажите, а стоят ли ещё над Ворсклой те три вербы, где мы когда-то гуляли? Те вербочки, стоят ли они над водой?

И заплакал. Только их унтер не знал, отчего это... Тогда Кравчина пожалел их, почувствовав, что где бы человек

ни бродил, как бы ни тонул в распущенности и безверии,

он остаётся человеком.

13 X [19]46

Завершённые картины свои я никогда не пересматривал. Когда-нибудь гляну все сразу. Убегал от них — от всех ошибок, от которых моя душа переворачивалась сотни раз, от недоработанных мест, от нехватки труда и таланта, — я знал об этом больше всех. Как трудолюбивая украинская мать знает все веснушки и родинки под рубашками и штанами своих ленивых детей и по старинному украинскому обычаю:

— А чьи ж это такие хорошенькие деточки? — грустно отвечает:

— Эти? Не мои ли... да чтоб они повымерли.

Как, вероятно, все художники, я видел свои ошибки глубже и чаще — совсем не там, где их находили большелухие критики, вешая на меня свои убогие книжные ярлыки и клеймя вымученную мою кожу разнообразными «измами».

29 X 1946

Один из плотников — составитель законов. Может, он не слишком разговорчив, и говорит лишь языком законов. Все его законы остроумны и мудры, полны житейского юмора и смысла.

Некоторые законы он носит с собой и произносит заимствованным из радиогромкоговорителей языком, например:

— Товарищи рабочие, работницы, генералы и адмиралы. Приказываю один процент ежегодного урожая ржи и пшеницы молотить в округе... Нарушителей приказа привлечь к строгой ответственности как ошибочно обобществлённых дураков, лишённых вкуса, чувства красоты и интеллигентности. — Смех.

Чтобы все председатели колхозов имели высшее образование. Кому нужно высшее образование? А кому — нет? О долголетии и продолжении жизни.

14 XI 1946

Полночь. Не сплю.

Меня съедает тоска по Украине. Завтра должен «защищать» в Министерстве план фильма, как вор... который выторговывает себе копейку.

Сегодня Ваня Запорожский принёс мне мои последние фотографии. Посмотрел — и понял: недолго мне осталось ходить по чужой земле. Скоро отвезут меня на мою родную Украину.

Жалко мне Юлю. Жалко бросать верную, дорогую душу — на гибель и скитания среди волков.

31 XII [19]46

...Сегодня сдал Комитету искусств «Жизнь в цвету». Берусь за «Хату» или за «Меру». А может, возьмусь за «Повесть огненных лет» — и сделаю хоть что-нибудь.

Как хочется мне создать чистое и высокое произведение, хотя бы одно, — долговечное, одну хотя бы звенящую ниточку бытия, одну каплю бесконечного.

1947 год

29 II 1947

Благословен день!

Сегодня в моё окно заглянуло счастье.

Я придумал победу тепла над холодом, жизни над смертью. После смерти Ленина — весной: половодье, ледоход, цветение садов, рост корней, половодье, панорамы, небесные торжества, весенние облака, цветущие потоки, птицы в небе — перелётные.

Гимн жизни,

Музыка,

И всем этим дирижирует Мичурин — вдохновенный и счастливый.

Радость расцветает в душе творца. Собственная юность и любовь проходят сквозь воспоминания о весне.

И непременно — первый весенний гром. Пусть сольётся он с музыкой в сердце...

29 II [19]47

Всё время на разных художественных советах сравнивают цветное кино с живописью.

Неверное, поверхностное сравнение.

Живопись — статична. Цвет в кино — процессуален, динамичен. Он существует в состоянии непрерывного движения.

Следовательно, цвет ближе к музыке, чем к живописи.

Он — зрительная музыка.

И как ни один аккорд не делает музыку, — так и один цветовой комплекс не делает фильм.

18 X [19]47

ЗОЛОТЫЕ ВОРОТА

III

Одна из тем, одна из линий «Золотых ворот», одна из тернистых дорог — тема перемещённой личности.

Складывая большую трагедийную повесть двух людей — одного, который где-то должен погибнуть, и другого, который возвращается на Родину, автор обязан изобразить весь гигантский хаос аморальной вселенной середины XX века.

Кто эти люди?

Одна может быть — дочь Кравчины.

Или сын?

А может — сам Кравчина?

Лучше — один из сыновей. Пусть вокруг его судьбы сплетётся всё, о чём пришлось мне размышлять, читая выступления Вышинского...

Перемещённая личность — объект испытаний всех современных видов оружия — химического, биологического и атомной бомбы.

Написать большую главу, абсолютно подробно, как он разряжал мину или как принимал биологический яд, что с ним происходило, как болело или не болело, о чём думал — о работе или о смерти, — конечно, о работе, о механизме. Как произошёл взрыв и как он рассыпался в прах, как исчез. Совсем. На 10 страницах этот ультрарапид миллионной доли секунды.

И написать — что такое мир без меня. И что такое страдание. И вообще — чувство.

16 III [19]47

Ранен. Перед смертью, в последнюю минуту (нпл). Рассказ о его рождении.

РОЖДЕНИЕ РЕБЁНКА

Какое великое торжество в мире — рождение человека. Какая красота и чудо! Музыка матери. Радовались и величали мать и его,

ВЕЛИЧАНИЕ РЕБЁНКА

Говорили: расти таким-то и таким-то. Человек родился для любви, радости,

А НЕ ГЕНИЙ ЛИ ЭТОТ РЕБЁНОК?

Почему бы ему не быть гением? Какие родители и весь род! Деды, прадеды.

Как любили друг друга отец и мать в юности, как желали друг другу любви.

Он родился зимой. Пели ему «Щедрик», «Будешь жить ты век хороший».

Всю дивную поэзию песни радости рождения.

Душа моя, душа моя! Очистилась ли ты в страданиях, умывшись кровью? Украшала ли ты мир? Пречистую лепёшку друга ела ли ты в Европе в середине XX века? Гай, гай... «О поле, поле, кто тебя засеял мёртвыми костями?» Немой страдалец умирал. Музыка и потрясающие диалоги или монологи. Всемирное звучание.

МАРИНЕ ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО

1. Она — образцовая труженица,

2. Её уважают люди.

3. Скидан её любит.

— Как я счастлив. Ты вернула мне счастье, Марыся.