Правда, это может быть и "зацепер", вскочить на последний тамбур. Ведь если ты кому-то очень нужен, то он и на вертолёте подлетит, и на вагон сядет.
На следующей станции проводница едва успела протереть поручни, откинуть подножку и выпустить пассажиров, как к ней подошёл господин в железнодорожной форме, но достал и показал удостоверение совсем другое.
Девушка сделала вид спокойной, ведь такое случается часто, тут чёрт всяких носит. Мужчина не спешил, но когда началась посадка, он поднялся в тамбур и, пробежав глазами билет, предложил одной тётке:
– Я бы очень просил вас перейти во второй вагон, – и протянул ей туда билет. – Тут такое дело: едет жена одного человека, и он очень просил вас, чтобы вы помогли ему.
Тётка обрадовалась, что есть повод возмутиться, тут и так забот полон рот, так ещё...
Однако мужчина элегантным движением фокусника полез во внутренний карман и, к великому удивлению проводницы, вытащил оттуда не своё грозное удостоверение, а флакончик духов "Конті"; тётенька просияла, потому что ей показалось, будто аромат наполнил не только тамбур, но и всю её дальнейшую жизнь.
"А мне, засранец, ничего не дал", – поджала губу проводница.
Дальше началось уже совсем для неё непонятное – на другой станции к ней подошёл типичный контролёр. Она бы поклялась, что до сих пор ни разу его не видела, потому что контролёры тут были все свои. А этот показал удостоверение вовсе не контролёрское. А когда началась посадка, сделал похожее предложение двум дядькам. Правда, подарив им не духи, а по литровой бутылке "Житней".
Проводница заинтересовалась: а кого же эти переодетые железнодорожники подсадили в поезд? Какой-то служебный инстинкт заставил её запереться в купе на замок – слава Богу, приближалась ночь, и "человек имеет законное право отдохнуть от этих проклятых пассажиров", натуральных и подсадных, чёрт бы их побрал – и тех, и других.
Жора мчал сквозь ночь, и с каждой минутой подступала радость, что он вынырнет из безмерной толпы и упадёт в братские объятия укропов, он уже заранее чувствовал эти крепкие рукопожатия, слышал родной смех, хриплые шутки.
Это как в детстве, когда шёл с мамой на пляж и сам себе не верил, что вот уже через каких-то десять минут радостно шлёпнется в воду. Или возвращаясь оттуда домой, имел радостное предчувствие мороженого – вот сейчас начнётся аллея, а на ней палатка – неужели через две минуты он прикоснётся к чуду?
Так-так, так-так, – звонко поддакивали колёса.
Плацкартная публика не вызывала возражений, Жора "просканировал" всех поблизости – не могли же какие-нибудь хитрожопые сепары так совершенно втянуть в себя силовые поля?
Рядом сидел славный мужчина с тёплым взглядом, он никак не мог оторваться от книжки, ещё бы, автор – Кастанеда, это, понимаешь, литература не для подсадных. Ласковость, с какой тот пробегал строки, сдерживая наслаждение, многое могла бы рассказать о господине, однако Жора не хотел проверять, не хотел ломать человеку кайф. Вот если бы тот читал Макиавелли, то было бы другое дело.
Чаю почему-то не было, так что парень пошёл за водой, чтобы избавиться от дискомфорта. По дороге увидел умоляющие девичьи глаза – человек в форме вызывает надежду, особенно если к тебе в купе пристаёт какой-нибудь командировочный. Тот, завидев бойца, сразу убрал руки и слова.
"Вот бы неплохо зарядить кружкой в морду", – подумал парень, – но как потом из этой кружки пить воду?
Вернувшись с водой, Жора увидел, что верхние уже улеглись, а интеллигент спрятал любимую книжку и тоже уже укладывался спать. Жора тоже решил стелиться, когда неожиданно услышал такой вроде писк, высунул голову в проход и увидел ту девчонку, она, вырвавшись от нахала, поправляла причёску и направлялась сюда.
– Можно, я..? – кивнула на лавку.
– Садитесь, – вздохнул Жора, хотя его совсем не прельщала перспектива идти разбираться с каким-то там гражданским. Другое дело, если бы это был Ван Дамм, или хотя бы Брюс Уиллис.
"Будь ты хоть сто раз Ван Дамм, я тебе по морде дам", – цокотали рельсы.
Ну, впереди некоторая морока уговорить верхних соседей, чтобы поменялись местом с девушкой. Ну, хоть бы какая-нибудь видная, а то так себе лягушонок или мышонок, типичная заочница, завалившая сессию. Словно почувствовав его мысли, светлоглазый господин начал быстрее стелиться.
Тут Жора ощутил на себе умоляющий взгляд – девушка то опускала глаза, то кивала ими в противоположный конец коридора:
– Ну, мне надо...
"Вот засранец", – подумал он про командировочного, – ребёнку приспичило в туалет, а он пристаёт".
– Ну, я боюсь, – смущалась она о такой неудобной ситуации.
Господи, сколько того дела?
Жора двинулся за ней к туалету, вышел в тамбурчик полубоком, и она резко врезала ему в лицо электрошокером, соединённым с газовым баллончиком, –
парень тут же захлебнулся,
сзади его нежно подхватили руки светлоглазого господина, помог и командировочный, когда Жору выволокли в тамбур, тот встал и перегородил передние двери.
Поезд колотился о рельсы.
Парочка хотела перейти в соседний вагон, но командировочный преградил:
– Туда низзя.
– Это почему? – удивился кавалер.
– Тоже спешите, да? – хитро улыбнулся тот. – Ну, там это, – вздохнул. – Секс, понимаете? Надо чуток подождать.
В тамбуре ловкие нежные руки выворачивали Жорины карманы:
– Чё встала? Заливай.
Светлоглазый сунул ей литровую бутылку "Житней", зажал парню нос, а девушка сначала не попала горлышком в горло, потому что тамбур качался, водка плескалась, воняла, переливалась.
– Чё встала? Открывай.
Тут она опомнилась, что у неё в руках ключ от боковых дверей, начала его вставлять и крутить; тем временем мужчина заметил у парня натовские часы, и хотя такое было строго запрещено по инструкции, быстро снял и сунул в свой карман. Ну, а с другой стороны: где ты ещё возьмёшь натовские часы?
...Из тамбура донёсся грохот, словно там открыли дверь, что-то грохнуло, и всё закрылось.
Кавалер с удивлением увидел оттуда девчонку, которая, выходя, смущённо прикрывала личико, удивился и напарник, он бы ей в отцы годился, поэтому тоже прикрыл ладонью глаза; пахнуло чистым водочным духом, и командировочный, внимательно заглянув в тамбур, высунулся оттуда и приветливо уступил дорогу молодожёнам.
– Ну, чё ждёте? Свободно, – многозначительно подмигнул.
32
– На, держи батарейку, – сказал лейтенант и, пошевелив подсумком, вынул одну из целой кучи.
– А чего я?
– Потому что у тебя голос дурашливый.
Помазок с удивлением взглянул на лейтенанта, а потом на батарейку, где было написано "Сивый".
– Это не моя, – буркнул с недоверием.
– Какой чёрт, главное, что заряжена.
Помазок отковырнул крышку своего мобильника, вздохнул на всякий случай и подключил питание.
– Алло, Галюся! – радостно затараторил. – Киска, долго говорить не могу, – шептал он, – жди, едем на ротацию, вот уже собрались. Как... ты тут? Приехала? Что? С волонтёрами? А бей их сила Божья... Ты сдурела, киска... Где? На Попасной? Ты сдурела, дорогая. Ну я же не мог позвонить, с этим строго, котёнок, – горячо дышал в мобильник.
Лейтенант, сдерживая кривую улыбку, слушал, как Помазок договаривался подобрать на загородной трассе невесту:
– ...да на остановке сиди, а лучше за ней, дорогая, сиди и не высовывайся, через пару часов будем, мы на бусике, "газели", ну, такой, разбитое лобовое, высматривай, и смотри не замёрзни...
Он бы ещё шептал, однако лейтенант грубо вырвал мобилку и отключил.
Помазок виновато шмыгнул носом, глядя, как начальник выковыривает оттуда батарейку.
Все быстро вскочили в бусик и откатились от разбитой бензоколонки аж за разрушенную подстанцию;
пришлось подождать, пока по заправке не шарахнуло пристрелочной миной, все присели, потому что потом посыпался "град".
– Ого, суки, – буркнул Помазок. – Секают, суки.
– А ты как хотел, – довольно оскалился лейтенант и приказал заводить.
...Ещё издалека по трассе сквозь разбитое лобовое увидели, как одиноко за покоцанной остановкой стоит женская фигура, которая издали начала махать сумкой.
Однако из лесополосы выкатилась "буханка", то есть УАЗ-450, микроавтобус, и перегородила дорогу своим красноречивым написанием "ГАИ".
– Во, блин! – загоготала нацгвардия и недовольно высунулась в окна, однако противоположная машина некоторое время молчала, пока из неё не высунулся патрульный наряд.
– Глянь на берцы, – прошипел Помазок.
Штаны постовых были навыпуск, однако, присмотревшись, можно было заметить, что они нетутешнего образца. Ну и что? Могли сюда забрести какие угодно другие.
Лейтенант выскочил на асфальт, поздоровался.
– Какие проблемы? – разводил руками. – С каких это пор гаишники, не понял, тормозят военных? Шмонают Нацгвардию?
– Да с тех пор, – сдерживая акцент, улыбнулся офицер, – как ваш брат начал вывозить на гражданку огнестрельное оружие.
– А вы тут при чём? – удивлялся лейтенант.
– Приказ, – был ответ.
– Мы уже этими приказами во, – провёл он по горлу, – тихо, спокойно едем себе отоспаться, помыться.
– К невестам едем! – высунулся из окошка Помазок. – Какое тут оружие?
– Хватит болтать! Не мне объяснять, что в стране возросла преступность.
– Послушай, командир, – доброжелательно скалился лейтенант, – мы и так устали, едем себе законно из АТО, никому не мешаем... Может, как-то договоримся? – выразительно подмигнул к своей нагрудной кармане.
На что тот офицер многозначительно скосил глаза на своих подчинённых, нежелательных свидетелей, и с грустью наморщил брови:
– Да тут дел-то – выйти построиться, – крикнул он к "газели", – проверим, это какая-то минута, и езжайте себе с Богом, – доброжелательно улыбнулся, ветерок приветливо под шлемом растрепал его русую чёлку.
– Трое суток не спали, – жаловался дальше лейтенант, краем глаза видя, как из противоположной "буханки" выходит вооружённая группа постовых, – задолбали со своими проверками! Героев проверять?!
Мимолётно заметил – хоть автоматы стволами вниз, а уже сняты предохранители, а глаза с каждым шагом всё больше щурятся. Он распрямил пальцы и широко развёл руки:
– Ну вы даёте...
– Проверим и всё, это какая-то минута.
Так это вот как, думал, вот так просто, ведь ещё краешком души верил, что это неправда, что это не про них, даже когда увидел, что у той второй "буханки" почему-то затемнённые окна – где бы такое у "ГАИ" было?
Как же так возможно – вот так просто?
Вот так:
Жора Тороповский возвращался из Киева назад на фронт и, конечно, и не думал, что даже из столицы нельзя по телефону об этом говорить; а сам таки был непростой, ещё в школе экстремом скакал по электричкам, на АТО получил медаль, спасая своих от смерти, имел огромный опыт, и его выслеживали в простом гражданском поезде – солдата же издалека видно, – убили и выбросили из вагона.
Или:
ехала в микроавтобусе на ротацию группа бойцов, их остановили переодетые в наши униформы федералы и легко взяли в плен.