Боевая проза
Георгию Тороповскому
1
Ещё в автобусе лейтенант ловил на себе сдержанные взгляды публики, словно у него была расстёгнута ширинка, он даже проверил её, заслонившись рюкзаком;
вторая неожиданность – на проходной воинской части никого не было, творилось чёрт-знает-что, такого лейтенант не мог припомнить за всю жизнь:
крутились по углам шарики, файлы, бумаги, одни подпаленные, а другие – нет.
В казарме он нашёл лишь одного дежурного, тот сидел возле пустого котла, скреб в нём ложкой и, к удивлению лейтенанта, никак не отреагировал.
Вот так оно – ездить отдыхать в родные места, а потом возвращаться в родную часть и видеть, что мир перевернулся.
– Почему разхристанный? – единственное, что он спросил.
Салага повёл себя как дембель – отмахнулся небрежным жестом ложки.
– Где полковник?
– Это я вас хотел бы спросить, – шмыгнул и снова склонился к котлу.
– Перепилась офицерня, что ли? – мелькнула слабая надежда.
– С чего бы это? Зарплату ж не давали.
Лейтенант вяло уставился в безлюдный плац, за которым маячил древний радиолокатор.
Они вдвоём поплелись в аппаратную и застыли – приборы были разбросаны и разбиты.
– А локатор цел, – ткнул салага туда ложкой, – можно ворон сбивать.
– Что?..
– Ну, вот так направишь на пернатых, дашь напряжения – и они бух! Не выдерживают частоты, – засиял улыбкой салага. – Вороны, дак их этот, есть можно.
– Ворон? – растерялся дальше лейтенант.
– Да, ворон, только потрошить долго, ну, выварить, потом обжарить – они сгодятся.
– А ты чего остался? Ворон потрошить?
– А куда ехать? Я детдомовский.
Лейтенант тоже почувствовал себя сиротой; нельзя сказать, что любил службу, однако отсутствие её ошеломило.
Повозившись с разбитым распределителем, повставляв разъёмы, удалось пустить ток к локатору, блоки радостно засветились контрольными огоньками.
– Ты смотри, не доломали, – по-детски радовался салага.
– Кто?
– Кто, кто... приказ был, кто.
– Что? – не расслышал лейтенант.
– Когти надо рвать, что, только куда?
И правда, когти, потому что лейтенант сперва не расслышал, как тарахтит мотор, – с моря осторожненько шёл немалый катер безо всяких опознавательных знаков.
– Может, это учебная проверка? – с надеждой блеснул дежурный. – Ну, проверяют боеготовность, эти голубые береты. Или малиновые.
Отсюда не разберёшь – на катере все были в зелёной униформе.
– Сбегай на пирс, спроси, чего им надо.
Молодой нехотя сунул ложку за голенище и не спеша подался вниз по ступенькам, не добежал, как на катере развернули пулемёт и дали очередь – парень взмахнул руками, словно каскадёр, и покатился по ступенькам.
– Что это за учения, твою мать? – ещё не верил глазам лейтенант.
В ответ окно брызнуло осколками, следующая очередь прошила раму, лейтенант отскочил к приборам и включил их на всю катушку – они понемногу заурчали, медленно набирая мощность.
– Ну, ну, суки, – пробормотал сквозь зубы.
Гости чинно высаживались на берег, каждый нёс плоский чемоданчик – что это за вояки такие?
Но некогда было думать – лейтенант трапом выскочил на площадку и спрятался за локатор, краем глаза выглядывая.
А ржавый шкворень посреди "тарелки" ожил, зашипел разрядами, лейтенант со всей силы толкнул её – ржавый звук тут же привлёк внимание пулемётчика, и тот начал разворачиваться, однако вскоре стал ватным, руки обвисли и он тихо сполз на палубу.
На тропинке, услышав скрип, вмиг остановились, потянулись к автоматам, лица их настороженные вдруг разгладились, смягчились и, немо уставившись в ржавую "тарелку", что сыпала искрами, они выпустили чемоданы, на миг ища опору, и вяло посели.
На палубу катера выскочили двое, к большому удивлению – в гражданском, чёрные костюмы были столь неуместны тут, на море, однако пренебрежение, которым они окинули пулемётчика, повисшего на турели, показало, что они тут главные; особенно второй из них, потому что почувствовал раньше, чем локатор со скрежетом начал поворачиваться на катер, и успел заслониться ладонью от неуклюжей "тарелки", которая на миг показалась ему ослепительным солнцем, чтобы тут же погаснуть в глазах.
Лейтенант обессиленно спустился в аппаратную.
Выключил ток.
Надел рюкзак, а выходя из аппаратной, заставил себя не взглянуть под скалу, откуда никто не шевелился.
Так зачем туда и смотреть?
Неспеша двинулся к проходной, гоня из глаз картинку, как неизвестные гости сползают вниз, беспорядочные, словно какие вороны.
2
Роскошное "альфа ромео" плывло по трассе, убегая от далёкого грохота, когда вдруг и само перестало мурлыкать, пыхнуло пару раз и встало.
– Какого хера? – округлил и без того круглые глаза лысоватый.
– Бензин кончился, – глянул на приборы блондин.
– Задолбал, – огрызнулся кудрявый, – ты что, уже про бензин подумать не мог? Мы ж опоздаем.
– Так мой водитель сбежал, сука, я не проконтролировал.
Они степенно вышли.
Было на что взглянуть:
костюмы Dior, туфли из крокодила, галстуки с камнями на заколках. Все яростно оглянулись на трассу.
...Пеца получал удовольствие, не обращая внимания на далёкую канонаду, потому что "копейка" бежала резво, а как же:
– Манжеты поменял, отработочку залил, вйо! Вйо, моя родимая!
Ему было стыдно перед ней, потому что подрихтовал, готовя к продаже, даже номера обновил, и вот теперь оказывается – она ещё ого-го; а тут он заметил у обочины необычных голосующих с тяжёлыми дипломатами, таких и не в каждом сериале увидишь.
Зачем он тогда затормозил? Было бы газануть – и потом ничего бы этого не случилось.
– До аэропорта, – услышал, хотел возразить, что не по пути, однако зелёная купюра, засунутая ему за воротник, заставила улыбнуться, а как же, когда всю жизнь отработочку в мотор заливаешь.
Машина просела на рессорах, пока те устроились, не успел тронуться, как услышал:
– Нельзя ли быстрее? Да не бойся, не на кладбище ж, – хохотнул блондин, приглаживая свою начальственную стрижку.
Пеца разогнал потихоньку, осторожненько переключил передачу – и "копеечка" побежала, как молодая.
– Вот никогда и подумать не мог, что придётся вот так, как воры какие, тьфу! – сплюнул в окно, а потом медленно вздохнул старший. – Вот так всё взять и бросить...
Те грустно закивали.
"Может, не зацепят, – пытался радоваться Пеца, – на бандитов не похожи, а на какую-то высшую касту", – утешался мыслью, что полёты самолётов давно отменили, но не для таких, как эти.
На пути за разбитым бетонным столбом торчала фигура в комбинезоне, держащая коробку для сбора средств, начальник издалека узнал, радуясь:
– Во, ребята, узнаёте? Этот, худой, как его, ну, активист ихний...
– Да не может быть, во, нарисовался, я думал – не выплывет.
– Стой! – крикнул прямо в ухо. – Притормози, – приказал начальник.
Пеца начал медленно тормозить.
– Да нафиг надо, опоздаем. Никто ждать не будет, улетят без нас, – буркнул блондин.
– Да нет, это мигом. Надо ж напоследок хорошее дело сделать.
Те двое переглянулись, однако выходить не стали, а, усмехаясь, скосили туда глаза.
Он тяжело вылез и, жестикулируя, двинулся к худому. Тот тоже узнал и ответил такой же артикуляцией.
Пеца слов не слышал, потому что на всякий случай решил не слушать; однако лысый, подойдя, выхватил пистолет и выстрелил.
Когда он ещё тянулся за оружием, когда снимал предохранитель, противник уже приготовился, потому дёрнулся вбок, пуля вырвала лишь лоскуты комбинезона, однако этого хватило, чтобы худой перехватил пистолет и начал его выворачивать, прижавшись к детине. Глухо грянул выстрел, детину отбросило.
Те, в авто, лишь охнули,
вытащили и свои маузеры и начали лупить в худого, оружие плясало в руках, потому что тот, ловко прыгая вокруг столба, гатил в ответ, а этим двоим в кабине прыгать было некуда.
От ужаса Пеца влез под руль, и под коврик бы залез, потому что сроду не слышал, как громко бьёт оружие в салоне. Над ним летали пустые гильзы и пустое стекло, лязгал металл. Пороховой дым грохотом заполнял тесную "копейку", кудрявый из неё стрелял, заслоняясь чемоданом, однако тот треснул его в лоб, и он не успел понять, что это пуля, что его уже нет.
Вмиг всё стихло, к Пеце понемногу возвращался слух, и он с трудом услышал тишину, он даже смог выползти на асфальт, –
трасса пуста в обе стороны, лишь возле столба лежал здоровяк в "диоре", а множество свежих гильз медно поблёскивали в утреннем солнце; а из-за горизонта снова понемногу нарастала далёкая канонада, словом, Пеца понемногу приходил в себя – а что тут понимать, если мотор цел, а бензином, слава Богу, нигде не пахнет.
Осторожненько потянул к себе задние дверцы, оттуда сперва высунулся галстук, драгоценно блеснув заколкой, а потом и кудрявый его владелец, только без блеска в драгоценных глазах.
Пеце показалось, что они прикидываются неживыми, однако они были такими же, как и тот здоровяк, что лежал под столбом, – за которым ни того худого, ни его коробки.
...На пустырь, виляя, вылетела "копейка", отбрасывая камешки, и встала как вкопанная. Пеца тяжело переводил дыхание, будто это он сам, а не мотор дотянул машину. Потом решился взглянуть на своих неподвижных пассажиров. Осторожно оглянулся на далёкую трассу – никого, кроме канонады.
Его внимание привлек чемодан, потому что был прострелен. Кончиками пальцев он откинул крышку и сам отпрянул – так плотно он был набит пачками долларов.
Память к Пеце вернулась, когда над ним тяжело пролетел самолёт, бросив длинную тень на пустырь.
...На бульваре, что упирался в трамвайные рельсы, стоял высокий худой мужчина в комбинезоне с коробкой, все прохожие не хотели читать надпись "на военную амуницию", и потому быстрее пробегали дальше. Однако бывшему лейтенанту не стыдно было побираться здесь, в родном городе, потому что надежда у него была свежая.
Полдня прошло практически впустую, пока он не услышал, как нежно прошуршали шины и остановились.
Роскошная "альфа ромео", подумав немного, подкатилась задом; особенно она выделялась номерами, перекрученными с бывшего "жигулёнка".
На землю из дверей неспеша ступила сначала крокодилья туфля, а потом и сам Пеца, узнать его было невозможно:
люстриновый смокинг в искру,
дорогая шпилька с необычно крупными камнями,
ковбойская шляпа из змеи кожи завершала картину.
Он стал перед бывшим лейтенантом, покачиваясь на высоких каблуках, всматриваясь:
узнает или нет?
Тот ответил напряжённо-безразличным взглядом.
После чего Пеца торжественно полез перстнями во внутренний карман и вытащил оттуда тугую пачку стодолларовых купюр, такую толстую, что она сразу не пролезла в отверстие коробки.
– Вы? Это?! – только и осмелился ошеломлённо вымолвить лейтенант.
– Что, мало? – удивился меценат и медленно вынул ещё одну пачку, всунул внутрь.
Некоторое время оба стояли молча, каждый по-своему оценивая ситуацию.