— Спи, парень.
ОДНИ НА ОСТРОВЕ
На рассвете взрослые покинули остров. Решили всё же проследить, как татары с пленными будут переправляться через реку Псёл. Вдруг удастся как-то помочь землякам, попавшим в беду. А поскольку сил было мало (в сущности, их вообще не было), то постановили поднять всех, кто казацтвовал в плавнях неподалёку.
— Десятка два промышляют на Змеином острове, — сказал Швайка. — Столько же у Чубарова и Татарского брода. Там Вырвизуб с ребятами остановился… Если успеем, то к завтрашнему дню наберём сотню человек.
Конечно, сотни на вражеское полчище было маловато. Но об этом никто не думал.
— Мне бы только добраться до них, — скрежетнул зубами Володько Кривопичко. — Я бы им показал, чего стоит моя сабля!
От злости его челюсть ещё сильнее перекосилась, и лицо стало таким смешным, что воронцы невольно улыбнулись.
— Зачем тебе саблю показывать? — сказал Василий Байлемов. — Они и так разбегутся, как только твою физиономию увидят.
Воронцы разделились. Половина во главе с Мацыком двинулась вниз по Днепру, чтобы собрать тех, кто жил на островах. Другая половина вместе с Швайкой отправилась в сторону древнего Залозного пути. Там, в густых дубравах, тоже обитали вольные люди.
— Встретимся у устья Псёла, — сказал Швайка. — Знаете Длинный остров?
— Ещё бы, — ответил Мацик. — Позапрошлым годом там сотню татар уложили.
— А мы? — подал голос Грицик. — Мы тоже хотим с вами.
— Даже не думайте, — отрезал Швайка. — Это развлечение не для детей.
— Мы не дети, — нахмурился Грицик. — Мы из лука умеем стрелять, правда ведь, Санько? И на саблях сражаемся. И подкрадываемся так, что никто не заметит.
— Ага, — поддержал Санько друга. — Вы нападёте на татар, а мы потихоньку, через кусты, подкрадёмся к своим и развяжем их.
— Сидите уж, освободители, — отмахнулся от них Байлем. — Сами развяжем, если повезёт. А если нет… Не стоит вам ещё и своими головами рисковать.
Из кустов появился Барвинок. Похоже, волк только что позавтракал. Он облизал окровавленную морду и вопросительно посмотрел на хозяина.
— А с тобой что делать? — присел перед ним Швайка. — Наверное, тоже хочешь с нами?
Барвинок махнул хвостом. Он не возражал.
— Нет, друг, — сказал хозяин. — Оставайся-ка ты тоже здесь. Будете втроём стеречь остров. Оставайся, понял? Сторожи! А хозяин у тебя будет Санько. Слушайся Санька! Слышишь — Санька!
Солнце ещё не показалось из-за плавней, а остров уже опустел. Барвинок смотрел вслед хозяину, пока тот не исчез в лозах. Потом зевнул, нашёл какую-то косточку и принялся её глодать. А мальчишки улеглись у притухшего костра и сразу же заснули.
Проснулись они от привычного скрежета. Барвинок доедал уже вторую, а может, и десятую кость. На мальчишек он не обращал внимания. Разве что сначала пару раз вопросительно взглянул на Санька. Видимо, ждал приказа. Но сонный Санько пока ещё не был к этому способен. Окончательно он проснулся только тогда, когда Грицик плеснул на него ковш днепровской воды.
Прежде всего ребята принялись исследовать остров. Он оказался значительно больше, чем казался вчера, и куда зеленее. От плавней его отделяла широкая протока с кувшинками. Только в том месте, откуда приплыл Барвинок, вода была чистой и прозрачной. В глубине острова, между двух дубов, пряталась землянка. Видно, стояла она тут не первое лето — заросли ежевики и боярышника так её оплели, что и разглядеть было трудно. Немного в стороне, у гранитной глыбы, находилась коптильня. Тут же на кольях висели окорока и связки вяленой рыбы. В самой землянке мальчишки обнаружили три бочонка. Два были пустые, а третий наполовину наполнен мёдом. В углу валялись старые арканы и щербатый топорик с короткой рукояткой. За куренём на ветках сушились рыбацкая сеть и несколько ятерей.
Сначала ребята держались настороженно. Даже Грицику было жутковато. Раньше он думал, что остерегаться нужно только татар. А теперь, оказалось, и среди своих бывают не лучше. Потому за каждым кустом ему чудилась опасность. Плеснёт рыба хвостом — и Грицик тотчас поворачивается. Зашуршит в кустах зверёк — и ему кажется, что подкрадывается сам Тишкевич. Только после хорошего завтрака (из запасов, оставленных взрослыми воронцами) Грицик немного осмелел.
— Слушай, Санько, — сказал он. — А чего это мы с тобой вздрагиваем на каждый шорох?
— А я не вздрагиваю, — ответил Санько и косо глянул на куст, за которым что-то зашуршало.
— Да вижу, — язвительно заметил Грицик. — А я, знаешь, чего перестал бояться? Я за Барвинком слежу. Была бы какая опасность — он бы сразу насторожился. А так, видишь, носится, как твой Бровко вокруг хаты. А что это значит? А то, что бояться нам тут нечего.
После этих слов Грицика страх немного отступил. А когда ребята хорошенько искупались, то осмелели настолько, что нашли две палки и затеяли «бой на мечах». И хотя обычно Грицик выходил победителем, на этот раз сражение закончилось вничью. Стоило ему прижать Санька к берегу, как у Барвинка грозно поднималась верхняя губа.
После обеда Грицик исчез. А Санько вспомнил маму. Как она там? Наверное, скучает по нему, выглядывает из окон…
— Вот сижу и думаю, как там в Вороновке, — тихо сказал Санько Барвинку, что лёг рядом с ним. Барвинок положил тяжёлую голову на лапы и смотрел на днепровские просторы. Бросит взгляд на Санька — и снова уставится в бескрайние, колышущиеся заросли. Только по движениям ушей можно было понять, что он внимательно слушает нового друга. — А знаешь, как было бы хорошо сейчас оказаться с тобой у нас дома, в маминой хате? Живём мы небогато, зато ты бы у нас был всегда сытый…
Барвинок благодарно стукнул хвостом по земле. Он был не против.
Из камышей показался Грицик… Он нёс плетёную корзину, в которой шевелились раки.
— Сейчас мы их сварим, — сказал он. — Там, в курене, я видел котелок.
— А если кто заметит дым? — засомневался Санько.
— Да кто тут его заметит? — настаивал Грицик.
— Татары. Или такие, как Тишкевич. А мы сами не справимся. Даже с Барвинком.
Грицик задумался. Кажется, Саньковы слова его убедили, потому что через минуту он высыпал раков обратно в воду.
— Если надо будет — снова наловлю, — сказал он. — Их тут, Санько, — видимо-невидимо. Больше, чем у нас в Портяной.
Грицик сел рядом с другом и добавил:
— Хорошо на острове, правда? Прямо жалко, что пробудем тут недолго.
— Почему же недолго? Вон Швайка сказал Байлему, чтоб тот принял нас в ватагу.
— А что мы тут будем делать? Разве что рыбу ловить да на бобра охотиться. Нет, Санько, я так не хочу. Я хочу быть как Швайка. Чтобы меня татары боялись.
Санько тоже мечтал быть как Швайка. Только ведь мало ли чего человеку хочется!
— Малые мы ещё, — вздохнул он. — Нам бы, Грицик, ещё в Вороновке пожить. Пока взрослыми не станем.
— Я туда не вернусь, — отрезал Грицик. — Даже если пан Кобыльский успокоится, всё равно не вернусь. Что мне там делать? Никого не осталось, и все, кому не лень, по шее надают…
— Только не моя мама, — возразил Санько. — И из соседей тебя никто даже пальцем не тронул.
— А дед Кибчик? Так за ухо дёрнул, что до сих пор жжёт. А тут — ни его, ни пана Кобыльского. Даже татар не видно. Татарин сюда не доберётся. Его комары заедят. Или утонет в болоте. Татаре, знаешь, как болота страшны?
— А Тишкевич? — напомнил Санько.
— А что Тишкевич? — чуть поостыл Грицик. — Если что — спрячемся. Он нас здесь вовек не найдёт. А ещё лучше — поговорить со Швайкой или Байлемом и поймать его. Здесь ему не Вороновка, тут перед ним никто лебезить не станет. Правда, Барвинок?
Барвинок не ответил. Он встал, собираясь идти по своим делам. И вдруг застыл. Шерсть у него встала дыбом, клыки блеснули грозно.
Мальчишки глянули в ту сторону, куда смотрел Барвинок, и инстинктивно пригнулись к земле.
Вверх по течению поднимались две лодки. Они направлялись к острову. В лодках сидело трое.
На всякий случай ребята затаились за кустами. И правильно сделали. Потому что, когда лодки подплыли ближе, в переднем гребце они узнали Тишкевича.
ТИШКЕВИЧ
Подплыв к острову, Тишкевич остановился и долго осматривался. Наконец крикнул:
— Эй, есть кто?
Ему никто не ответил. Только у Барвинка, что прилёг рядом с ребятами, шерсть ещё больше встала дыбом. Санько положил руку ему на шею.
— Тихо, Барвинок, — прошептал он. — Может, покричат — да и уплывут дальше.
Но, похоже, уплывать дальше незваные гости не собирались. Они подождали ещё немного. Потом один из них, невысокий толстяк, сказал вполголоса:
— Похоже, здесь никого нет.
— Посмотрим, — ответил Тишкевич. — Ну-ка, за мной!
Пару гребков — и он причалил к берегу. Мгновение незваные гости стояли неподвижно. Потом, держа сабли наготове, направились вглубь острова. Вскоре они исчезли за кустами. До ребят долетали лишь приглушённые голоса.
— О, кострище! — воскликнул один. — И, похоже, землянка. Интересно, что в ней?
— Не заходи, — послышался голос Тишкевича, — успеешь ещё на торг с козами.
— И кони здесь были, — отозвался третий с другого края. — Следов на десяток лошадей найдётся.
Через какое-то время незнакомцы вернулись к лодкам.
— Интересно, куда они могли подеваться? — спросил толстяк. — Если бы ловили рыбу или зверя неподалёку — кони бы остались здесь.
— А я догадываюсь, — ответил самый молодой. У него был шрам через всё лицо и быстрые глазки. — Наверное, пошли выслеживать татарву. Надеются отбить кого-то из своих. Как в прошлом году. Так ведь, пан Юзеф?
Тишкевич важно кивнул.
— Похоже на то, — сказал он. — И вернутся не раньше завтрашнего дня.
— Верно, — согласился молодой.
— Так вот слушайте. Вы сейчас плывите дальше. Там, в версте, должен быть ещё один островок.
— Это тот, где мы застукали михайловских зевак? — спросил толстяк.
— Тот самый. Если что найдёте — заберите и сразу сюда. А я пока тут похозяйничаю.
Толстяк и молодой переглянулись с сомнением.
— А если там кто будет? — спросил младший.
— Неужели вам объяснять надо, что делать? — хищно усмехнулся Тишкевич. — Если их много — сделайте вид, что хотите стать казаками и ищете свободное место для промысла.