Хронологически этот период охватывает время от возникновения Поднепровского государства, от Кия (середина VII века) до падения Галицко–Волынского королевства (середина XIV века).
Данилу Романовичу выпало вести борьбу с новым великим завоевателем, пришедшим с Востока — монголо–татарской ордой. Первая встреча произошла в 1223 году на реке Калке. Это была крайне драматическая битва.
Перед тем полководцы великого воителя монголов Чингисхана прошли через Дербентские ворота и ворвались на территорию Северного Кавказа. Здесь они разгромили стойбища кочевого народа аланов, а также их союзников — половцев. Половецкий хан Котян, который был тестем галицкого князя Мстислава Удатного, примчался в Галич и призвал русских князей к борьбе с новым, ещё неизвестным захватчиком. Именно по настоянию Котяна Мстислав Удатный убедил многих русских князей отправиться в степи и разгромить нового врага.
На этот призыв откликнулось немного князей. Самые могущественные, сильнейшие из владетелей не присоединились к этому походу.
Весной 1223 года галицкий князь Мстислав, волынский Данил, киевский, пересопницкий, курский и некоторые другие князья со своими дружинами отправились в степи навстречу неизвестным ордам. На реке Калке (современный Кальчик) они столкнулись с передовыми отрядами монголо–татар. Неизвестные пришельцы, неизвестна их тактика боя. Летописец отмечает, как восемь дней эти кочевники заманивали в глубь степей наивных князей, которые пытались догнать врага и разгромить его.
А монголо–татары действовали так: их небольшой отряд шёл на сближение с противником, трижды выпускал густой дождь стрел по всадникам и отходил. А когда враг отступает, естественно, за ним нужно гнаться. И вот эта восьмидневная погоня привела русинов с их предводителями–князьями к тому месту, где находились основные силы степняков–ординцев. Надо отметить, что не все русские князья приняли участие в этой погоне. Киевский князь Мстислав и другие остались на берегу Калки и ждали в лагере, где укрепились, чем закончится битва, которую вели с ордынцами Мстислав Удатный, Данил Романович и хан Котян со своими ратями. Эти князья были разгромлены. Они добрались до Калки и едва живыми переправились через реку. Здесь их начали добивать недавние союзники — половцы, которые отбирали у русов коней и оружие. Всё это происходило на глазах у других князей, которые спокойно сидели на противоположном берегу в своём укреплённом лагере, но на помощь так и не пришли.
Данил Романович и Мстислав Удатный после поражения вернулись в свои земли. Летописец говорит, что был "великий плач" по всей их земле. А в лагерь князей, остававшихся ещё на Калке, был послан от ордынских военачальников Джэбе и Субеде некий бродник по имени Плоскиня. Он передал князьям предложение, чтобы те дали большой выкуп ордынцам, и тогда их оставят в покое. Разумеется, русские князья согласились на это. Думали, что дело на этом завершится.
Но вышло иначе. Как только взошло солнце и осветило место, где с вечера ещё стоял лагерь русских воинов, оно вдруг померкло. По всему полю валялись разбитые возы, груды человеческих тел и бегали испуганные кони… Весь лагерь был разгромлен. Князей взяли в плен, связали верёвками, уложили рядами на землю, сверху положили доски. Ордынские полководцы праздновали на них свою победу. Жуткие крики несчастных князей тонули в хохоте опьяневших победителей. И тот крик, и то бесчестие, и та измена были великой предостережением для всех русских владетелей. Но они не захотели этого услышать. Князья продолжали враждовать, не желали объединяться, их спасло пока лишь то, что в 20–х годах Джэбе и Субеде не имели намерения углубляться в Поднепровье — они повернули своё войско назад.
В 1237–1238 гг. внук Чингисхана (сын его старшего сына Джучи) — хан Батый, известный из наших летописей как Батый, собрал огромную орду и двинулся сначала в северо–восточные княжества — Рязанское и Владимиро–Суздальское. 4 марта 1238 года в битве с ордынцами погиб могущественный владимиро–суздальский князь Юрий Всеволодович. Как писал о нём автор "Слова о полку Игореве", этот князь шлемами своих воинов мог расплескать Дон.
Это был тот самый могущественный и гордый владыка, который свысока отнёсся к призыву Мстислава Удатного и хана Котяна и фактически предал их, не пошёл с ними на Калку против ордынцев. Но история не прощает предателей. В битве на реке Сити в марте 1238 года его предал родной брат Ярослав Всеволодович. Летописец объяснил, будто провидение, Бог так подсказали ему. После смерти Юрия на реке Сити Ярослав первым прибежал к хану Батыю и выпросил у него ярлык (разрешение) — на великое княжество Владимиро–Суздальское. Он, Ярослав, оказывается, сам жаждал быть великим князем. Поэтому и предал брата.
История и ему не простила предательства: позже князь Ярослав, который всеми силами угождал ордынским завоевателям и служил им во всём, был отравлен великой ханшей Туракиной–ханум в Каракоруме — в столице Монгольской империи.
В 1238–1239 гг. орды хана Батыя, хана Менгу и других ханов, которые вели за собой огромную, невиданную на те времена военную силу — более 200 тысяч только монгольских воинов и ещё больше воинов, набранных среди покорённых народов, направились на север, в новгородском направлении. Однако орда вскоре повернула на юг, так как монгольские военачальники поняли, что зимой они прошли бы по снегам и замёрзшим рекам до богатых городов Новгорода и Пскова, но вернуться обратно им бы не удалось: этот период выпадал на время большой весенней разлившейся воды, когда реки выходили из берегов и затопляли бесконечные лесные и болотистые равнины. Они оказались бы в ловушке. Монголо–ординские полководцы повернули на юго–западные русские княжества — Черниговское, Киевское, Переяславское.
В 1239 году была разорена Черниговщина. Далее хан Менгу полностью опустошил Переяславщину и подошёл к Киеву с левого берега Днепра. Отсюда он мог наблюдать за шумным торговым Подолом, видеть людные пристани на Почайне. В это время в Киеве после борьбы за престол воцарился черниговский князь Михаил Всеволодович и его сын Ростислав. Через своего посланника Товрула хан Менгу предложил, чтобы Киев сдался на милость победителя.
У монгольских завоевателей была давняя тактика: предлагать городам и народам свою милость, чтобы они добровольно сложили оружие. Но это была лишь ловушка для доверчивых, ибо, как только люди прекращали борьбу против орды, завоеватели входили в город и тут же уничтожали людей, опустошали до основания населённые пункты. Киевский князь Михаил и его сын Ростислав выслушали требование ордынского полководца, а ночью тайно бежали из Киева, оставив город на произвол судьбы.
Судьбу столицы решили киевляне. Они схватили Товрула, утопили его в Днепре и попросили у галицкого князя воеводу, который бы организовал военную оборону Киева. Это был тысяцкий Дмитрий. Хан Менгу отступил. Но уже через год воевода Дмитрий возглавил оборону Киева от нового, ещё более мощного ордынского нашествия.
Заметим, что с 1239 года Киевская земля включается в государственную жизнь Галицко–Волынского княжества. С этого времени судьба Киевщины, а вместе с тем и Переяславщины на длительное время связывается с исторической судьбой Галицко–Волынского государства. Данил Романович понимал, что ордынское нашествие вскоре докатится и до его столицы — до Галича. Поэтому в 1239 году он вместе со своим старшим сыном Львом во главе большого посольства отправляется к могущественному королю соседней Венгрии Беле IV.
Данил и Бела в детстве росли вместе, когда изгнанная из Галича княгиня Анна с детьми вынуждена была искать защиты и приюта при дворе венгерского короля Эндре II.
Теперь Данил Романович намеревался заключить с венгерским владыкой союз и закрепить его браком своего сына Льва и дочери Белы IV Констанции. Таким образом, Венгрия и Галицко–Волынское государство выступили бы совместно против монголо–татарского нашествия. Но гордый Бела IV оказался недальновидным политиком.
Впрочем, он поддержал традиционную позицию европейских правителей, которые издавна оставляли на произвол судьбы русские земли и русских государей ради своих узкоэгоистичных интересов. Бела IV отказался от какого-либо союза с Данилом Галицким и от брака детей. Он считал, что ордынцы не придут на его землю, потому что не преодолеют Карпатских гор. Кроме того, Бела помнил, что его родной брат и соправитель Коломан был коронован галицкими боярами и, вероятно, теперь мечтал, когда галицкое государство ослабло под ударами ордынцев, присоединить Галицию к Венгрии. Время для этого обещало быть благоприятным, ведь ордынские отряды уже катились восточными окраинами Галицко–Волынского государства.
Монголо–татарское нашествие оставляло после себя чёрный след пожаров и разрушений. Исчезали города и местечки с церквями, монастырями, ремесленными центрами. Были сожжены и разрушены Черниговщина, Переяславщина, Киевщина.
Данил Романович понимал, что один он не сможет остановить эту гигантскую навалу. После неудачи в столице Венгрии он отправился к польским князьям с целью найти союзников. Но и там ему отказали. Ни с чем он возвращался обратно.
Ему встречались толпы беглецов, рассказывавших о смертоносном нашествии. Было уже разрушено множество галицких городов — Галич, Владимир… Когда Данил со своим отрядом вошёл в город Берестье, чтобы переночевать, там не оказалось ни одной живой души. От неприбранных трупов, которые разлагались, воняло так, что нельзя было остаться на ночлег. Данил повернул в горы. Там он вскоре основал новую столицу своего государства — Холм (современный Хелм на территории Польши).
А тем временем осенью 1240 года ордынцы плотным кольцом закрыли все подступы к древнему Киеву. 40 дней киевляне и небольшая дружина воеводы Дмитрия обороняли валы и ворота старого города. Последние его защитники заперлись в Десятинной церкви, которая обрушилась от того, что её стены и двери и днём, и ночью ("нощеденно") били мощными стенобитными орудиями — пороками. Десятинная церковь рухнула. Под обломками погибли все, кто в тот момент находился в храме, их останки раскопал археолог А. Каргер в 30–х годах XX века.
Киев был захвачен ордынцами. Уничтожены храмы, дворцы, рынки, пристани, ремесленные мастерские, жилища киевлян. Уничтожено и само население. Уже в более поздние времена археологи раскопали в центре города в районе Житомирской улицы и в других местах огромные братские могилы, где человеческие кости лежали слоями толщиной в несколько метров.