Джуры казака Швайки Страница 3

Страшно было не потому, что она крутая, а потому, что место это подозрительное. С одной стороны вроде бы и видна Вороновка со старым городищем, но внизу, под горой, лежит пепелище Сидиркова подворья — там почему-то особенно любят селиться болотные гадюки. А справа, за плавнями, едва угадывается Волколачий угол. Говорят, там живут настоящие оборотни. Иногда они наведываются в Вороновку. А дорога от Волколачьего угла до села — только одна: через Каменную гору…

Вот и сел Грицик на краю горы, задумался: что дальше делать? И вдруг видит — внизу, на Сидирковом подворье, словно что-то зашевелилось. То ли человек, то ли лошадь. А потом раздался стук.

Чуть позже что-то сверкнуло. Послышалось рычание.

И в тот же миг рядом с Грициком что-то затрещало и, похоже, тоже зарычало. Он и не заметил, как покатился с горы в овражек. Но и там не остановился — то "что-то" бросилось за ним. Преследовало и не отставало ни на шаг. Даже когда под лунным светом показались хатки Вороновки — всё равно мчалось за ним.

— Йой! — вырвалось у Санька. — Что это было?

— Тёлка, а что же ещё, — мрачно ответил Грицик. — Наверное, сама испугалась чего-то и неслась за мной, будто бешеная.

Ребята замолчали. Санько сочувственно глянул на товарища: досталось ему, что уж там.

— Может, это волки на Сидирковом подворье были? — спросил он.

— Да нет… Что-то большее.

— Неужели медведь?

— Та ну, — отмахнулся Грицик. — Там же сверкнуло. Будто кто-то высек огонь.

— Тогда, может, люди? — догадался Санько.

— Может быть, — кивнул Грицик. — Но какие?

— Как какие? Наши, вороновские.

— А что бы им там делать в такую глушь да ещё и ночью? Дома дел не хватает?

— Тогда… тогда это были чужие, — округлил глаза Санько. — Может, татары?

— Я сначала тоже так подумал… А утром сбегал туда — никого нет…

Санько посмотрел на Грицика с уважением. Вот уж храбрый! Ничего не боится.

— Сам ходил? — спросил Санько. — Без взрослых?

— Конечно, сам. Там только следы остались. Знаешь, какие?

— Ну, людские… — И волчьи тоже. Людские и волчьи. И пересекаются. То волчьи поверх людских, то людские поверх волчьих…

— Так что же выходит — люди и волки вместе были?

— Ага, — кивнул Грицик.

— Но так не бывает!

— Не бывает. Поэтому я и думаю — это были не люди и волки, а волколаки!

У Санька перехватило дыхание. Про волколаков говорили, что они страшнее татар. От тех хотя бы можно спрятаться, а от волколака — никак. И не узнаешь его, потому что может принять любой облик. Вот у них в селе до прошлого лета жила баба Мотря. Как-то ещё девчонкой пошла в лес за ягодами, и вдруг слышит — мать зовёт. Смотрит — точно, мама. «Пойдём, — говорит, — за тот овражек, там ягод больше». Пошла баба Мотря за ней, а сама думает — как это мать в лесу, если она дома, больная, лежит? Едва подумала, как у матери лицо стало не человеческое, а волчье. Хорошо, что рядом люди были и прибежали на крик. А перевёртыш взвыл от злобы и умчался в свой Волколачий угол…

— Надо кому-то рассказать! — вскочил Санько. — А то ещё людей погрызут.

— Уже рассказывал, — кисло возразил Грицик и потрогал всё ещё красное ухо. — Видишь, как мне поверили?

Ребята задумались. Ведь если даже дед Кибчик не поверил, то чего ждать от других?

— А как от них спастись, ты знаешь? — наконец спросил Санько.

— Я слышал, если волколак собирается на тебя броситься, надо сразу очертить вокруг себя круг и перекрестить его…

— А успеешь? — засомневался Санько. — Пока то круг, то крест — он тебе уже горло перегрызёт.

— Так круг надо заранее чертить, — объяснил Грицик. — Узнал, где водятся волколаки — и начерти.

— А я слышал, на волколаков надо гуртом идти, — добавил Санько.

— Я тоже такое слышал…

Грицик шлёпнул овод, что сел ему на колено.

— Слушай, Санько, а давай вместе туда пойдём! — предложил он.

— В-вместе? — сжался Санько. — Та… мама ж не пустит!

— Эх ты, — с сожалением сказал Грицик и встал.

— Постой, — остановил его Санько. — Я подумаю. Только хорошо бы кого-то взять. Из взрослых.

— Было бы хорошо, — согласился Грицик. — Но кого?

Ответить Санько не успел. Издали донёсся глухой рёв. Ребята выглянули из-за кустов.

По улице шёл огромный бык Петрик. Шёл и люто ревел. То ли кто-то его обидел, то ли сам на кого-то затаил обиду.

В селе началась паника. Женщины с криками побежали в дома, ребята — к перелазам. За ними следом — крикливые куры и важные гусаки.

Санько и сам не заметил, как оказался во дворе. А Грицик с интересом наблюдал за переполохом, который устроил его четырёхногий приятель.

На шум выглянул из ворот Демко по прозвищу Дурная Сила. Подумал немного и пошёл навстречу взбешённому животному. В его руке откуда-то взялся увесистый кол.

— Ты куда? — послышался сердитый голос деда Кибчика. — Куда тебя, чёртов сын, понесло?

— Как куда? — удивился Демко. — Видите, дед, что творит? Ещё беды наделает…

— А ну назад! — рявкнул дед.

— Та…

— Кому я сказал! Назад, дубина стоеросовая, а то покалечишь бедное животное!

Демко помедлил, потом швырнул кол к ногам быку и, не хуже гуся, перелетел через забор. Петрик пару раз боднул палку рогами и недовольно заревел. Он жаждал схватки.

И тут на улицу вышел Грицик. Без страха он направился к быку.

— Ты чего, Петрик, сдурел? — спросил он. — А ну, пошли к стаду!

Петрик, увидев своего малого хозяина, сменил грозный рёв на ворчание. Но чтобы никто не подумал, будто он совсем ручной, упёрся лбом в молодой клён — и тот треснул, как щепка. Потом подошёл к Грицику, задрал голову: почеши, мол, под шеей. А затем лёгким толчком рога подтолкнул мальчишку: пошли, мол, ждать надоело.

Они пошли к стаду. И неясно было, кто кого ведёт — пастух быка, или бык пастуха.

Когда они проходили мимо Санькового двора, Грицик тихо сказал:

— Теперь я знаю, кого с собой возьмём.

— Кого? — послышался испуганный голос Санька из-за забора.

— Демку. С дубиной. И не бойся, Санько, выходи. Петрик добрый, он малышей не трогает.

Петрик, в знак согласия, склонил свою грозную голову. И тут же ревнул для порядка.

— Мне и здесь неплохо, — ответил Санько.

ПОХОД НА ВОЛКУЛАКОВ

Демко по прозвищу Дурная Сила стоял возле сарая и задумчиво чесал ниже спины. Чувствовал он себя неважно. Не из-за того, что опять получил от деда, а потому что дедовы поучения как-то не укладывались в голове. Начал было вскопывать огород — вроде всё шло нормально. Но вспомнил, что ребята ушли «козаковать» без него — так досада взяла, что и не заметил, как сломал грабли. То ли слабые были, то ли слишком нажал. Вот и получил вторым куском от деда. Так получил, что до сих пор чешется.

На деда Демко не сердился. А кто его ещё научит, как не родная душа? Дед плохому не научит. Он хочет, чтобы сила Демки хоть немного поумнела. Как у двоюродной тётки Мокрины, мамы Санька. Та никогда грабли не ломает и оглоблю не выдирает из телеги…

Хотел Демко снова почесать спину, но вдруг услышал тихий свист. У перелаза стояли Санько и Грицик. Грицик настороженно осматривался.

— А где дед? — спросил он.

— Да ушёл, — ответил Демко. — В лес пошёл, новую рогачку искать. А зачем он тебе?

— Наоборот, — сказал Грицик и перелез через забор. — Демко, хочешь с нами?

— А куда?

— Сейчас расскажем…

К удивлению, Демко — тот, кто, кроме деда, ничего не боялся — вдруг начал колебаться. Даже сначала отказался.

— Чего ж ты не хочешь? — допытывался Грицик. — Ты ж смелый. Мы же видели, как ты Петрика хотел остановить.

— То был бык… — неуверенно ответил Демко. — Его видно — за рога, за хвост… А тут — волколак. За что хватать?

— За уши, — подсказал Санько. — Или тоже за хвост.

— Ага, за хвост… Он тебе фальшивый покажет. Ты — хап! — а в руке пусто. А он в это время тебе в горло вцепится…

Согласился Демко идти только тогда, когда взял в руки увесистую дубину.

— Вот как махну — аж засвистит, — сказал он.

Махнул — и вправду что-то засвистело. Ребята аж отскочили.

— И крест могу навести, и круг очертить. Эх, дубина — дело, не то что ваши сабельки. От них толку, как от комара.

И снова махнул так, что соседский пёс Бровко со скулями бросился в кусты.

С дубиной в руках Демко был готов идти куда угодно и когда угодно. Грицику еле удалось уговорить Дурную Силу подождать, пока взойдёт луна. Ведь все знают, что волколаков крестят только после полуночного пения петухов.

Легко было Демке — почти взрослый, мог не спать хоть всю ночь. Грицик тоже научился просыпаться, когда надо. А вот Саньку — тяжко: мать гнала в постель чуть ли не вместе с курами и будила, когда солнце уже над деревьями.

— Привяжи верёвку к ноге, — посоветовал Грицик. — А другой конец выведи за дверь. Я дёрну — и ты проснёшься. Только смотри, мать не разбуди. А то будет и тебе, и мне.

— Ага, — поддержал Демко. — У твоей матери рука не хуже деда.

Засыпая, Санько всё время трогал верёвку — вдруг развязалась? А тогда не удастся выступить против волколаков!

Снилась ему какая-то чертовщина. То татары тащат его из избы, а он сопротивляется. То наоборот — Санько тащит татарина, а тот боится войти…

Проснулся он от того, что упал с постели. Было тихо. Слышалось лишь сонное дыхание матери. Через пол устремлялась лунная дорожка. Всё было знакомо, но непонятно — как это он оказался на полу?

Санько зевнул, хотел было забраться обратно под одеяло — как вдруг сильный рывок сбил его с ног.

И снова — тишина. И снова — дыхание матери и лунная полоса.

И тут — ещё один рывок. Такой, что Санько показалось, будто ногу оторвало.

И только тогда он понял, в чём дело…