Она всё: и друзей, и родителей, и большой спорт – всё оставила в Херсоне..."
– Идиот! Мне говорит! "Научи её английскому языку!" Это мне, мне, мне? Я её научу, я ей такой английский язык придумаю... Идиот. Такой язык выдумаю ей, пусть сдаст его в институт!
Нина наливает воды в фужер, пьёт её маленькими печальными глотками.
– А ты... не пробовала с ней поговорить? – напирает Люся.
– Я? О чё-о? Да я – просто боюсь, боюсь её. Она же – спортсменка. – Передразнивает. – КаМееС!
– Да врёт она. Какая из неё спортсменка?
– Типичная.
– Кто? Врунья или спортсменка?
Люся обезьянничает Соню:
– "Я КаМееС! Я – ДеСеСа"!
Обе смеются.
– Ты поверишь, вот поговорила, как с родным человеком, и мне полегчало, легче стало, ты чаще приходи.
– Да мне как-то неудобно, – верит Люся. – Тут новая семья.
– А ты приходи ко мне. К старой семье.
– Но вы же – разъезжаетесь, – уклоняется Люся.
– Мы?! Да – ни за что! Что я с ребёнком обменяю на эту халупу? На такую же халупу? Халупу, халупу. Только в другом месте. Такую, такую же, самую.
– Ты права. А... он? – замирает Люся.
– Не ожидал. "Как? Что ты себе думаешь?" А я ему: "А где мои деньги на кооператив? Где? Где? Где?"
– Молодец, – говорит Люся то ли про Нину, то ли про Вову.
– Я ему: были бы деньги целы – я бы стояла в очереди и не мешала вашей личной жизни. А так – никуда я с ребёнком отсюда не уйду.
– Молодец.
– Я ему по-о-о-опулярно объяснила, что ребёнку нужен, нужен, нужен отец. И хорошо, что он потратил деньги. Куда теперь он пойдёт?
– Конечно. Как это сын будет расти без отца? Что из него тогда вырастет?
Христина Свиридовна заносит авоськи, стучит в Сонины двери:
– Соня!
Музыка стихает.
– Шо, бабушка? – поёт синхронно девушка.
– Помоги мне овощи почистить.
Соня думает длиной в паузу:
– иду.
Когда они появляются на кухне, Нина и Люся демонстративно выносят фужеры протирать на балкон, там они достают по сигарете.
Их догоняет голос Юры:
– Мама! Мама! Брось сигарету!
Отвечает же Соня:
– Вот так испортить ребёнка этого!
Старая женщина Христина Свиридовна отодвигает нож.
– Почему? Я не считаю Юру испорченным мальчиком.
– Ну, шо это за имя – Юра? Как ему жить с таким именем? Дальше ему?
– Чем же оно плохое? – Христина Свиридовна.
– Теперь же люди называют не так. Люди называют: Максим, Егор, Денис, так называют.
Христина Свиридовна перестаёт резать:
– Это не просто "Юра". Ты же не знаешь, в чью честь мы его так назвали? Рассказать?
Соня начинает шинковать гуще.
– На чью? Расскажите.
Христина Свиридовна торжественно поворачивается к настенному портрету Юрия Сенкевича:
– В честь Юрия Сенкевича.
– А! А я думаю: знакомое лицо такое оно... Вы с ним – знакомы?
– Нет, мы с ним тогда ещё не были знакомы, когда родился Юра. Это случилось позже, – ладила морковку бабушка.
– Ой, расскажите!
Бабушка ответила:
– Ну кто так крошит свёклу. Ровнее режь. Когда у нас родился мальчик, именно тогда в Киев приехал Юрий Сенкевич. Выступал по телевизору. Потому что он сам – родом из Киева.
– Ой! Шо вы говорите? Никогда бы не подумала я.
– Ясно, что не из Херсона, – шепчет Нина.
– Вот мы тоже решили назвать мальчика Юрой в его честь. Чтобы, когда он вырос, то тоже стал знаменитым. И написали об этом Сенкевичу письмо в Москву. И что ты думаешь?
– Шо?
– Он нам ответил!
– Прислал портрет? – не сдерживается Люся.
Бабушка на это торжественно идёт к портрету Юрия Сенкевича, вынимает из-за него конверт, достаёт оттуда письмо:
– Читать?
– Ой, ну шо вы!..
– "Дорогие мои киевляне! Мне очень приятно, что у меня так много друзей во всём мире. Но то, что в Киеве, городе, где прошли моё детство и юность, меня и до сих пор помнят и любят, меня волнует и радует больше всего. Спасибо же вам за это, мои дорогие!"
Соня берёт письмо:
– "...за это, мои дорогие". На украинском языке это. Это не подделка?
– Теперь ты знаешь, какой у нас Юра. Когда он вырастет, мы пошлём его в Москву, на телевидение... Ну кто так крошит морковь? А картошку? Ты бы так её свиньям резала?
– Нормально порезала её, – оглядывает порезанное девушка.
– Нет, не нормально. Так людям не режут. Тебе надо понемногу привыкать, что муж у тебя эМНееС.
– Кто?
– Младший научный сотрудник.
Соня сжимает зубы.
Крошит укроп.
Христина Свиридовна ласково берёт её за плечи:
– Кто так крошит укроп?
Соня крошит лук.
– Кто так крошит лук?
Соня режет петрушку.
– Кто так режет петрушку? Кому это ты так крупно режешь? Свиньям?
Соня всё, что порезала, стряхивает в кастрюлю. Потом берёт в правую руку доску, подходит вплотную к Христине Свиридовне:
– Вы когда-нибудь видели это, шоб свиньям резали петрушку им?
Христина Свиридовна, отшатнувшись от доски, качает головой, что нет...
Время "Б"
Там же, так же, только книг значительно больше, они теперь везде. На стене висит портрет не Сенкевича, а Христина Свиридовны. Балкон решётчатый, штабы просвечиваются сквозь сплошь занавешенную занавеску.
Заходит Вова с вязанкой книг, смотрит, куда бы их пристроить, натыкается на таблицу альфа-ритмов, погружается.
Но Соня не даёт:
– Где это ты был?
Володя выныривает из таблицы.
– А это уже не твоё дело, где.
– Мы ж договорились, шо ты посидишь с дочкой.
– Тебе тоже... тьфу! тоже! полезно посидеть с дочкой.
– У меня – дела!
Но Володя уже прячется в туалет, через верхнее стекло Соня бачит, тьфу, видит, как его рука там берёт с верхней полки книгу.
Появляется быстро Анатолий, потому что запыхавшийся:
– Билеты – пропали!
– Надо было их продать их, – советует Соня.
– Я – не смог. Я думал, что ты придёшь. Ждал, ждал, а потом уже было поздно их продавать. Соня...
Целует её. Целует её ещё раз.
Шумит вода, из туалета появляется Володя, он смотрит на них.
Соня к Володе:
– Не мой рук! Возьми вынеси ведро.
Вова несёт ведро. Снова поцелуй.
Потом Соня вяжет.
Анатолий читает "Научный вестник".
Володя на "Зингере" шьёт брюки, когда они заканчиваются, он наконец не выдерживает:
– Ч-ч-хи!!
– На здоровье, – отвечает Толя.
– Я давно хотел поговорить с тобой. Может, это не моё дело, но.
– Я слушаю тебя, – выразительно читает "Вестник" Толя.
– Ты либо женись на Соне, либо... Удобно устроились! – налегает на согласные Владимир.
Наконец Соня с любовью или то благодарностью смотрит на него.
– Нет, мне же сначала надо развестись со своей женой.
Володя возмущается, будто он был Соней:
– Так чего ж ты тянешь?
– Ну, у вас же – ребёнок.
Вова забирает у него журнал:
– У нас тоже был... есть ребёнок. Но ведь я – видишь? Развёлся.
– Но ведь я люблю ребёнка...
Володя обижается:
– А я – тоже люблю ребёнка!!
– Може, ты ещё скажешь, шо ты и свою дружину любишь тут? – резко вставляет Соня то ли к Вове, то ли к Толе.
Анатолий мнётся, отвечает же Владимир:
– Ну, а если бы он и любил? Я – тоже люблю жену, но ведь – развёлся.
Анатолий встаёт:
– Это в конце концов непорядочно. Вы, оба! Ты же знаешь, что я, как твой друг и родственник, женился из чувства долга перед Ниной. Которую ты, кстати, несправедливо оставил. И ты теперь мне этим упрекаешь? Как же я могу с ней развестись? С Ниной, если у нас маленькая?
Обиженно включает телевизор. Жилая площадь теперь освещена радужными красками.
Звонит телефон, Володя хватает первым:
– Алло? Люся? Какая Люся...
Кладёт трубку, из этого возникает пауза.
Скулит в ванной пёс; скулит во второй раз, только тогда Соня паузу нарушает:
– Чего сидишь? Пойди выведи собаку её. Бач, как просится, – это она говорит к Вове.
– Сама выведи. Свою собаку.
Соня – непоколебима.
– Это – собака Леночки.
– Оленьки, – замечает он.
– Леночки! – не уступает она.
– Вот пусть она и выводит.
– Для неё поздно выгуливать её. И она ещё уроки не сделала их. Целый день на машинке дыркать, так мог бы давно вывести собаку.
– Я дыркаю, как ты говоришь, на машинке, потому что мне нужны деньги.
Анатолий оживает:
– Что-то новенькое?
– Сенеку выкинули в буки. До завтра должен долежать. – К Соне: – Сама и выводи свою сучку.
– У меня – гости.
Володя улыбается:
– Вот пусть они и выведут.
– Как же тебе только не стыдно тебе! – говорит она, будто гости пришли к Володе.
– Мне должно быть стыдно-о? Перед вами? Вы, которые крутили любовь ещё до развода?
– Надо было стеречь, – советует Толя.
– Устережёшь! А ты бы не хвастался, уважаемый, что до развода, потому что у неё тогда, таких, как ты, было ого... – говорит Володя.
– Замолчи! Не смей ты! Если уж такие – как не ты!
Анатолий:
– Какое это имеет значение, Соня? Успокойся. Ведь это, если и было, то – до развода с кем? Тогда она – изменяла, Вова, тебе.
Но тот упорно доводил логику:
– А ты ж – не развёлся? Значит, ты изменяешь Нине. Своей законной жене! – наконец заговорил стихами.
– Как бы там ни было, а это – моё личное дело, – погружается в "Вестник".
– Не только твоё оно. Я как подумаю, как ты мне изменяешь с ней меня... – впутывается Соня.
Однако Анатолий своё:
– С ума сойти! Запутаться можно. Пусть Вова разберётся, кто с кем и кому.
– Причём тут я? Это вы – мне изменяете между собой! Голова... – берётся за неё.
Соня постановляет:
– Всё верно всё. Надо нам, Толя, пожениться нам, шоб всё, наконец, стало ясно всё...
Владимир встрепенулся, берётся за свои согласные:
– Только вы не думайте, пожалуйста, что если вам удастся пожениться между собой – то я сразу побегу снова жениться на Ни-но-е!
– Я такого не говорила. Нафига это тебе?
– Ну, чтобы всё стало на свои места... Голова.
Анатолий произносит мягким голосом Шерлока Холмса:
– Я всё-таки очень рад, что возник этот разговор. Давно уже намеревался выяснить, был ли у Сони ещё кто-то, кроме меня?
– После развода – я не контролировал.
– Ну, а всё-таки? Был у неё кто-то?
У Володи перестаёт болеть голова:
– Спрашивай у неё. Вот она.
– Я не очень уверен, что она признается. Ну?
– Был.
– Кто? – спрашивает Анатолий смиренно.
– Я-а-а-а-а-а!! – срывает своим голосом удушья Вова.
– Он врёт, – утихомиривает её Соня.
– А как ты докажешь? – интересуется Толя.
– Гад! – думает вслух она.
Володя вздыхает:
– Вы должны оба сказать мне наконец правду, Вы. Оба.
– Никто тебе ничего не должен, – мигает Толя, – так, Соня?
– Женись сначала. Ты крассно признайся ты, шо законно изменяешь мне со своей Нинкой ты!
– Я – нет. Ты же сама прекрасно знаешь, что она больна после рождения ребёнка. Это он тебе с ней изменял.
– А зачем ты ей профессора приводил ходил? – настаивает она.
– Чтобы она выздоровела хотел ходил, тьфу!
– А для этого?
– Ну она же – больна, – резюмирует Толя.
– Шоб изменять хотел! Негодяй! Вылечить её – и изменять!
Это производит действие на Вову:
– Негодяй! Ты не желаешь жениться на Соне.