Сто тысяч Страница 7

Рано. Сидел долго и снова начал волноваться. Кругом люди, что-то болтают — не разберу… Лихорадка меня трясёт… И вдруг пришёл казначей. Я весь затрясся. Идти или не идти? Стиснул зубы, подошёл к окошку… Говорить или не говорить, думаю, а тут казначей. «Тебе чего?» — спрашивает… А оно — не знаю как — само сорвалось с языка: «Разменяйте деньги!» — «Давай, — говорит, — чего стоишь?» Я дал, а сам думаю: «Бежать или ждать?» И стою, как окаменел. Тут меня толкают: «Эй ты, земляк, заснул, что ли? Казначей тебе деньги даёт, а ты будто и не видишь, и не слышишь!» Тут я опомнился, смотрю — серебро даёт мне в пачке. Я взял и как отошёл от того окна — будто пьяный, качаюсь. Потихоньку, потихоньку вышел на двор, и вдруг будто проснулся и всё понял, тут такая радость на меня нахлынула, что и сказать не могу. Иду, всем улыбаюсь… А какой-то господин спрашивает: «Чего смеёшься? Рад, что дурной?» А я говорю: «Пойдём, пан, выпьем, я вас угощаю». — «Пошёл вон, — говорит, — дурак!» — «Может, и так, да деньги есть!» Зашёл в трактир, выпил немного, купил бутылку рома и бутылку водки — и домой, ехал быстро — всех обгонял.

Тем временем — Герасим выпил и налил чарку.

А! Кум, выпьем: это на те деньги куплено.

Герасим (целует). Сегодня вечером у нас будет сто тысяч!

Савка. А у меня всего десять!

Герасим. Кум! Я подарю вам те сто рублей! (Достаёт расписку и рвёт.) Вот вам расписка! Погуляем немного, а вечером, кум, как стемнеет — на вокзал… А знаете, надо что-нибудь придумать, какой-нибудь повод для нашей гулянки — чтоб, не дай бог, не догадались. Я ведь никогда не гуляю просто так, чтоб не было подозрений. А вот что: засватаю я Романа за Мотрю — вот вам и причина нашей гульбы. (Кричит). Параска! Мотря! Роман! Идите сюда!

ЯВА VI

Те же, Мотря, Параска и Роман.

Герасим. Выпей, старая.

Параска. Что с ним? (Пьёт.) Будьте здоровы.

Герасим. Обидел Пузырь Романа! Не позвал в дом, так я женю Романа на Мотре. Мотря, пойдёшь за Романа?

Мотря. Авжеж (ещё бы)!

Герасим. Старая, что ты скажешь?

Параска. Я рада, что ты меня послушал! Такой невестке ещё поискать!

Герасим. А ты, Роман?

Роман. Спасибо вам, тату, что вы уважили мою просьбу.

Герасим. А вы, кум?

Савка. Я? (Поёт.)

Ой куме, куме, хороша водица — Выпьем, куме, с понедельника!

Герасим. Подхватывайте!

Савка. Скинемся, куме, по сорок монет — Выпьем, куме, и во вторник, нет-нет!

Герасим угощает.

Хороша водица, слаще медку

— Выпьем, куме, и в среду слегка.

Продадим, куме, миски да ложки

— Выпьем, куме, и в четверг немножко.

Продадим, куме, пёструю телицу

— Выпьем, куме, и в пятницу.

Бросим, куме, всякую работу,

— Выпьем, куме, и в субботу.

Бросим, куме, всякое дело

— Выпьем, куме, и в воскресенье смело.

С понедельника до понедельника

— Выпьем, куме, добрая водичка!

Гуляй, душа, без кафтана!

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Та же декорация.

ЯВА I

Роман (один). Батя с кумом куда-то уехали, мать пошла к соседке, а я вот отправил работников пасти волов и заскочил на минутку, чтобы наедине пошутить с Мотрей, а её нет, наверно, в огороде или с матерью пошла… Ну, уж это хозяйство достало, нет тебе ни одной светлой минуты, всё время как в котле кипит. Любимся мы с Мотрей, а из-за хозяйства и поговорить некогда, ни песню вместе спеть. Теперь мы уже и обручены, а воли всё нет. Где же она? Надо бы ей знак подать, что я здесь, а то мать придёт — и весь замысел пропадёт, не повстречаемся и сегодня!(Поёт.)

Поломалась соха у плуга,

И тоска у сердца вдруг другая.

(Поёт громче, выходя в сени.)

То ли плуг чинить мне на месте,

То ли к девчине ночью в путь скакать с песней.

(Быстро возвращается в хату и прячется за дверью.) Идёт! В хате темно, схвачу, обниму и поцелую — посмотрим, что она скажет.

Входит Гершко. Роман бросается к нему, обнимает и целует.

ЯВА II

Гершко и Роман.

Гершко. Гвалт! Спасите! Разбойник!…

Роман (отпуская Гершка). Тю! Чтоб тебя! Жида поцеловал вместо Мотри…

Гершко (отмахивается шапкой). Не подходи, убью! Гвалт! Спасите!

Роман. Да цыцте, ради Бога, какой же я разбойник? Это я, сын хозяина!

Гершко. Не подходи!! У меня ривольвер… вот, слышишь, взвёл курок (щёлкает языком), буду стрелять.

Входит Мотря со свечкой.

ЯВА III

Те же и Мотря.

Мотря. Что за шум?

Гершко. Хотел меня задавить… у меня пятьсот рублей чужих денег, я протестуюсь…

Роман. Да вы что, господин еврей, с ума сошли? Или от страха не знаете, что язык плетёт! Я… я… чёрт знает, что вам сказать… Пошутил я,

местный я, сын Герасима.

Гершко. Вы сын?

Роман. Ей-богу, сын!

Мотря. Авжеж, сын! Чего вы голосили не своим голосом?

Роман (тихо). Да я думал, что ты вошла, бросился — обнял.

Мотря, погрозив ему пальцем, вышла.

Гершко. Ой боже мой! Как вы меня напугали, дайте воды напиться.

Роман (даёт кружку). Простите, я думал, это Клим, наш работник, вошёл, я не хотел вас пугать…

Гершко (выпив воды). Дай бог, чтобы всё это закончилось благополучно, а если вы мне расстроили нервы, то будете возить меня за свой счёт на лимане.

Роман. Вот так беда! Если бы я вас ударил, а то ведь поцеловал.

Гершко. Я думал, что вы меня кусаете и хотите мне перекусить горло… Ох! Где отец?

Роман. Уехали куда-то.

Гершко. Это плохо.

Роман. А что там случилось? Скажите мне.

Гершко. Мне нужно увидеться с отцом… Впрочем, не забудьте сказать ему, что приходил Гершко Маюфес по поводу земли. Пусть завтра отец будет у Смоквинова с деньгами, в обеденное время, и я там буду — а то мы потеряем землю. Жолудь вырвет её из рук.

Роман. Хорошо, скажу.

Входит Копач.

ЯВА IV

Те же и Копач.

Копач. Здоровеньки были! (Увидев еврея.)А-а!

Перед паном Хведором

Ходит жид задом-вором,

И вперёд, и задом —

Перед паном Хведородом.

Хе-хе-хе!

Гершко. Господин, что вам от меня надо? Я никакого Хведора не знаю.

Копач (грозно). Где цимбалы? Играй, псявіро!

Гершко. Какие такие цимбалы? Чего вы пристаете? Играйте себе, если вы музыкант.

Копач (к Роману).

Аж корчма дрожит,

Пляшут ляхи вальс и мазурку.

(К еврею.)

А жид пляшет да шепчет под нос:

«Шляхетская натура!»

Гершко. Я вас не понимаю, говорите себе, сколько угодно.

Копач. Хе-хе-хе! Где тебе понимать? Это стихи Шевченко. Хочешь, прочитаю все наизусть?

Гершко. Не надо мне ваших стихов.(К Роману.) Скажите же отцу, чтобы завтра был у Смоквинова непременно, а то проиграет дело. С этим прощайте. (Уходит.)

Копач. Слушай, как тебя зовут?

Гершко. У меня с вами нет никакого соприкосновения, и незачем нам знакомиться.(Уходит.)

Копач (вслед).

Жид мудрует, как бы кого надуть,

А как надул — и в путь.

Тем и живёт, тем и дышит,

Что всё векселя строчит.

Слышал? Это мои стихи. У меня, брат, этого материала — на воз не утащишь. Тридцать лет среди людей живу — знаю, кто чем дышит… Опыт — великое дело. Вот сяду зимой и напишу малороссийскую комедию:

Эней был парень смышлёный,

И хлопец хоть куда, казак…

Ха-ха-ха! Слышал? Сейчас все пишут: воруют у других и выдают за своё, а как я напишу — будет чистая правда, потому что всё вижу, как на ладони. Да только времени нет, нужно кое-какие дела уладить. Особенно вот есть один объект на Боковеньке… не до того сейчас. Слушай, Роман! Этот объект не даёт мне покоя ни днём, ни ночью. Я хочу поговорить с тобой. Не думай, будто я зря по свету шатаюсь… нет… Да если бы захотел, то сейчас бы и доказал. Мне только сесть — и с ходу напишу — что угодно… Только не до того мне. Хочешь вступить со мной в компанию?

Роман. Писать что-то или как? Я к этому не приспособлен.

Копач. Да нет! Что там писать, чёрт знает что писать! Я и сам с ходу напишу что угодно. Хочешь — комедию, хочешь — прошение, любое прошение и куда угодно? Это пустяк, одно баловство. Хочешь денег?

Роман. Да где ж их взять? Украдём, что ли?

Копач. Вот это да! Какое ты слово сказал — украдём! Упаси бог! Даже не думай такого… Я, слава богу, жизнь прожил, а и щепки чужой не взял! Спроси у своих — все меня знают.

Роман. Так, может, это какая-то торговля?

Копач. Тут пустячная коммерция: одолжи где-нибудь рублей пятьдесят — тебе поверят — и мы достанем кучу денег. Поверь, это моя судьба, само провидение мне путь указывает.

Роман. Может, фальшивых?

Копач. А-а! Ну ты даёшь! Всё на дурное поворачиваешь: выкопаем.

Роман. Вы что-то давно копаете, а ещё ничего не выкопали.

Копач. Это ничего не доказывает. Ищите — и обрящете! Сегодня нет, завтра нет, а послезавтра — миллион! Э! У меня опыт. Если в этот раз не найду — всё, конец, аминь. Сяду где-нибудь и начну писать — всё равно деньги. За год напишу столько, что и на воз не заберёшь. Но только в этот раз надо открыть, надо, хоть кровь из носа. Всю жизнь ищу, а такого объекта ещё не встречал. Выкопаем — всё пополам. Хватит и тебе, и мне, и нашим детям, и внукам на всю жизнь… Правда, мы ещё не женаты, хе-хе-хе! Ну, это не беда, ещё успеем. Ты только подумай — какие приметы: скала… да какая скала! Прямо шапка; балка так и балка сяк; клином сходятся к скале; на пригорке два выступа, вырубленные оскардами; один показывает на восток, другой — на запад; и посередине в земле откопал каменную фигуру человека, работа отличная, тоже вырезана оскардами. Как думаешь — кто бы стал такие знаки ставить даром, а? Вот-вот! Поедем — сам увидишь и сразу согласишься. Я тебя уважаю и хочу с тобой испытать удачу.

Роман. Вы меня так заинтриговали… Что ж, поедем, только чтоб отец не знал.

Копач. Секрет, секрет! Вот как вывернем бочонков пять червонцев, тогда только и расскажем. А есть!… Есть!… Моя душа чувствует, опыт — великое дело!

Входят Параска и Мотря.

Поговорим позже. Здравствуйте, Ивановна!

ЯВА V

Те же. Параска и Мотря.

Параска. Здравствуйте! А почему же ты, сынок, не идёшь к волам?

Роман. Так разговорился… Сейчас поужинаю — и пойду.

Копач. А вы ещё не ужинали? Это хорошо, потому что и я не ужинал.

Параска. Так идите в ту хату, там ужин стоит на столе.

Копач. Альон, ле-козак! Ну, поедим, а потом ты к волам, а я — в сарай на солому, можно?

Параска. А почему бы нет — отдыхайте с богом.

Копач. Я не люблю, знаете ли, этих всех нежностей: перин, подушек.