Митькозавр из Юрковки, или Химера лесного озера Страница 8

Вот его голова снова появилась на поверхности и вдруг человеческим голосом закричала:

— Спасите! Спасите! Тону!

— Господи! — прошептал я. — Оно по-человечески говорит!

— Спасите, ребята! — взвыла голова и исчезла под водой. Но через мгновение снова всплыла. — Спаси... Это я, Василий!..

— Василий? — ошеломлённо посмотрел я на друга, но сразу же догадался: — Оно его проглотило! Живого!

И тут я увидел, как Митько подбежал к воде.

— Куда ты? — вскрикнул я. — Оно же и тебя…

— Ты что, ещё не понял? — сердито крикнул он. — Это тот самый велосипедист. Посвети мне, — и бросился в озеро.

Я установил фонарик так, чтобы луч освещал место событий, и тоже нырнул следом и поплыл.

Вода впереди бурлила и клокотала.

— Ой, умираю!.. Помогите! Больше не буду! — захлёбывался один голос. И тут же ему вторил Митькин:

— Да не хватай! Не хватай за шею! Кому сказал! Стаскивай с него это пугало, — закричал Митько мне, — а то утонет. Поддень снизу!

Я ухватился обеими руками за эту жуткую голову — под пальцами ощутил грубую ткань, — но освободить Василия никак не мог. Тогда я поддел снизу рукой и, нащупав какой-то ремешок, изо всех сил рванул его. Ремешок оторвался, и пугало чудовища легко отлетело в сторону. Впрочем, это уже было вовсе не пугало — скомканный крашеный брезент и обломанные палки каркаса. Деревянные шипы отлетели, зубы отклеились.

Это было уже ничто — мусор, хлам.

Тем временем мы медленно приближались к берегу. Вот мои ноги уже коснулись дна, и мы с Митьком под мышки вытащили Василия на сушу.

Схлипывая, он повалился на песок и растерянно водил бессмысленным взглядом.

— Доигрался? — произнёс Митько, скрестив руки на груди. — Шутник!

Василий что-то лепетал, изредка пуская изо рта фонтанчики. Видно было, что он здорово нахлебался воды.

— Спа-спасите!.. — наконец прохрипел он первое внятное слово.

— Так уже спасли, — ответил я. — Или тебя ещё в село отнести?

— Н-не, в с-село не надо, — довольно бодро стуча зубами, пролепетал он. — Я с-сам.

— Ну и чего ты добился этим маскарадом? — спросил Митько.

— Хотел вас напугать, — всхлипнул Василий, — да в ремнях запутался.

— Ха! Напугать! — гордо сказал я. — Мы не из пугливых, правда, Митя?

— Ага, не из пугливых, — протянул Василий. Он ещё не до конца пришёл в себя. — А канистры кто испугался?

— Какой канистры?

— И следов.

— Каких ещё следов? — насторожился я.

— Смотрите каких! — он тяжело отполз в сторону на четвереньках, порылся в темноте, вернулся с какой-то деревяшкой и с размаху ударил ею по песку. — Вот! Вот! И вот!

Повсюду, где опускалась та деревяшка, появлялись следы — те самые знакомые следы Митькозавра.

— Так это ты? Это ты ставил те следы? — вскрикнул я, глядя, как под ударами деревяшки гибнет наша мечта о великом открытии.

— А кто ж, по-вашему? Конечно, я. Вырезал из коряги вот этот след и ставил время от времени. А вы и поверили, дурные головы! И янтарь вам подарил, — с ожерелья сестры снял. Да это и не янтарь вовсе… И деревья граблями поцарапал, и вороньи перья разложил. И в тромбон дудел — фа-диезом, а вы не узнали. А пузырьки помните? Это я к дырявой канистре камень привязал и швырнул в воду. Вот она и булькала. Сам я тогда в кустах сидел и от смеха умирал. «За ногу схватит!» Кто? Канистра за ногу? Ха! А они там что-то ищут, в библиотеку бегают…

Лёгкая тень нашего Митькозавра мелькнула перед глазами в последний раз и исчезла навсегда.

Василий закашлялся и снова выпустил фонтанчик изо рта.

— Ну и ловко же я вас, а? Обвёл вокруг пальца! А вы и клюнули.

— Ах ты ж… Ах ты ж брахицефал, — зашипел я, подступая к нему. — Ах ты ж диплодок несчастный. Значит, ты решил нас обмануть! Ну, Митя, давай набьём ему барабаны!

— Да брось, Серёжа, — отозвался Митько. — Давай лучше поблагодарим его, — сказал вдруг.

— Поблагодарим? — глупо хихикнул Василий. — За что это вы меня благодарить будете?

Я тоже удивлённо уставился на Митька.

— Васю, — услышал я голос моего друга. — А что ты знаешь о стегозаврах?

— О стегозаврах? — переспросил тот.

— А про археоптерикса?

— Про кого-про кого?

— А про индрикотериев? — Митько даже не стал повторять.

— Да иди ты со своими птериями.

— Так вот, Васю, мы тебе благодарны, Васю, за то, что ты устроил нам такие замечательные каникулы. Мы, Васю, открыли для себя такой мир, который тебе, Васю, и не снился. Ты сказал, что сделал из нас дураков. А ты, Васю, если хочешь знать, сам себя в дураки выставил.

— Э-э, полегче, — возмутился Василий. Он уже немного оправился, и было видно, как задели его Митьковы слова.

— Вот за это тебе и спасибо, Васю, — не обращая внимания на возглас, закончил Митько. — Пойдём, Серёжа.

И мы пошли. А Василий остался на песке — мокрый и жалкий.

Никто из нас не сказал ни слова, да и нужны ли были слова? Вот-вот должен был вспыхнуть горизонт там, где восходит солнце. Я шагал рядом с Митьком и думал: «Как же здорово мы провели этот месяц».

«А коллекция? — вдруг всплыло в памяти. — А как же коллекция? Но ведь у нас впереди ещё пол-лета, — тут же успокоил я себя. — Целый месяц. Тоже, наверное, не менее интересный и полный новых событий. И вообще у нас впереди ещё так много всего интересного, и так будет всегда, пока мы с Митьком».

Пока мы с Митьком…