Босфор клокочет,
Точно безумный: то стонет, то воет.
Ему хочется разбудить Византию.
"Не буди, Босфор, будет тебе горе —
Я твои белые ребра песком занесу,
В иле похороню! — ревёт синее море. —
Разве не видишь, каких я везу
Гостей к султану?.." — Так море кричало
(Мы любим отважных усатых славян).
Босфор утих. Турчанка дремала,
Дремал в гареме ленивый султан.
Только в Скутари, в тюрьме, не дремали
Казаки-бедняги. Чего они ждали?
Своим способом Бога в оковах молили,
А волны ревели и шли на тот берег.
"О милый Боже из Украины!
Не дай погибнуть нам в чужбине,
В неволе — вольным казакам!
И тут стыд, и там стыд —
Вставать с чужого гроба,
Прийти на праведный твой суд,
Принести закованные руки
И перед всеми в кандалах
Предстать казаку..." — "Режь да бей!
Мордуй неверного басурмана!" —
Кричат за стеной. Кто такой?
У Гамалии сердце млеет —
Скутар бесится!
"Пусть бесится!" — из цитадели
Кричит Гамалия.
Ревёт пушками Скутар,
Ревут, свирепствуют враги.
Казачество прёт без страха —
И покатились янычары!
Гамалия по Скутару
Гуляет как в аду:
Сам разбивает цепи,
Братьев освобождает.
"Вылетайте, серые птицы,
На базар за пайком!"
Встрепенулись соколята —
Давно не слышали
Крещёного родного слова. И ночь встрепенулась.
Не видела старая мать
Казачьей расплаты.
Не бойся, посмотри же
На пир казачий:
Темно повсюду, как в будень,
А праздник немалый.
Это не воры с Гамалием
Тайком сало едят
Без шашлыка. "Зажжём!" —
До самых облаков
С мачтовыми кораблями
Пылает Скутар.
Византия зашевелилась,
Вытаращила глаза,
На помощь плывёт,
Зубами скрипит.
Ревёт, бушует Византия,
Руками тянется до берега —
Дотянулась, взвизгнула, встаёт…
И на копьях в крови немеет.
Скутар, как ад, пылает,
По базарам кровь течёт,
Босфор широкий подливает.
Как чёрные птицы в дубравах,
Казаки смелые летают —
Никто на свете не уйдёт;
Огонь горячих не берёт.
Разрушают стены, серебро, золото
Казаки шапками носят
И в байдаки насыпа́ют.
Горит Скутар, работа — быстро,
Парни собираются, сошлись,
Люльки с пожара закурили,
В байдаки — и поплыли,
Рвуя красные горы-волну.
Плывут себе, как будто с дому —
Так, будто гуляют;
Ну и, конечно, запорожцы
Плывут — и поют:
"Наш атаман Гамалия,
Атаман отважный,
Собрал хлопцев и уехал
По морю гулять,
По морю гулять,
Славы добывать,
Из турецкой неволи
Братьев вызволять.
Ой, приехал Гамалия
Прямо в ту Скутару —
Сидят братья-запорожцы,
Ждут расплаты, кары.
Ой, как крикнул Гамалия:
"Братья, будем жить!
Будем жить, вино пить,
Янычара бить,
А курени коврами
Покроем бархатами!"
Вылетали небожата
В поле жать пшеницу;
Жали жито, в снопы клали,
Вместе запевали:
"Слава тебе, Гамалие,
На весь мир широкий,
На весь мир широкий,
На всю Украину —
Что не дал ты товариству
Сгинуть в чужбине!"
Плывут себе, а из-за волны
Солнце волну золотит;
Перед ними море милое
Шепчет да клокочет.
"Гамалие, ветер веет —
Вот-вот наше море!"
И скрылись за волнами —
Точно за горами.
[Октябрь — первая половина ноября 1842]
ТРИЗНА
В память 9 ноября 1843 года.
Княжне Варваре Николаевне Репниной
ПОСВЯЩЕНИЕ
Душе с прекрасным назначеньем
Должно любить, терпеть, страдать;
И дар господний, вдохнвенье,
Должно слезами поливать.
Для. вас понятно это слово!..
Для. вас я радостно сложил
Свои житейские оковы,
Священнодействовал я снова
И слезы в звуки перелил.
Ваш добрый ангел осенил
Меня бессмертными крылами
И тихостройными речами
Мечты о рае пробудил.
Яготин, 11 ноября 1843
Души ваши очистивше в послушании истины духом, в братолюбии нелицемерно, от чиста сердца друг друга любите прилежно: порождени не от семени нетленна, но не нетленна, словом живаго бога и пребываюшего во веки. Зане всяка плоть, яко трава, и всяка слава человеча, яко цвет травный: изсще трава, и цвет ея отпаде. Глагол же господень пребывает во веки. Се же есть глагол, благовествованный в вас.
Соборное послание первое святаго апостола Петра, I, 22, 25
Двенадцать приборов на круглом столе,
Двенадцать бокалов высоких стоят;
И час уж проходит,
Никто не приходит;
Должно быть, друзьями
Забыты они.
Они не забыты,— в урочную пору,
Обет исполняя, друзья собрались,
И вечную память пропели собором,
Отправили тризну — и все разошлись.
Двенадцать их было; все молоды были,
Прекрасны и сильны; в прошедшем году
Наилучшего друга они схоронили
И другу поминки в тот день учредили,
Пока на свиданье к нему не сойдут.
"Счастливое братство! Единство любови
Почтили вы свято на грешной земле;
Сходитеся, други, как ныне сошлись,
Сходитеся долго и песнею новой
Воспойте свободу на рабской земле!"
Благословен твой малый путь,
Пришлец убогий, неизвестный!
Ты силой господа чудесной
Возмог в сердца людей вдохнуть
Огонь любви, огонь небесный.
Благословен! Ты божью волю
Короткой жизнью освятил;
В юдоли рабства радость воли
Безмолвно ты провозгласил.
Когда брат брата алчет крови —
Ты сочетал любовь в чужих;
Свободу людям — в братстве их
Ты проявил великим словом:
Ты миру мир благовестил;
И, отходя, благословил
Свободу мысли, дух любови!
Душа избранная, зачем
Ты мало так у нас гостила?
Тебе здесь тесно, трудно было!
Но ты любила здешний плен,
Ты, непорочная, взирала,
Скорбя, на суетных людей.
Но ангела недоставало
У вечного царя царей;
И ты на небе в вечной славе
У трона божия стоишь,
На мир наш, темный и лукавый,
С тоской невинною глядишь.
Благоговею пред тобою,
В безмолвном трепете дивлюсь;
Молюсь тоскующей душою,
Как перед ангелом молюсь!
Сниди, пошли мне исцеленье!
Внуши, навей на хладный ум
Хоть мало светлых, чистых дум;
Хоть на единое мгновенье
Темницу сердца озари
И мрак строптивых помышлений
И разгони, и усмири.
Правдиво, тихими речами
Ты расскажи мне все свое
Земное благо-житие
И научи владеть сердцами
Людей кичливых и своим,
Уже растленным, уже злым…
Скажи мне тайное ученье
Любить гордящихся людей
И речью кроткой и смиреньем
Смягчать народных палачей,
Да провещаю гимн пророчий,
И долу правду низведу,
И погасающие очи
Без страха к небу возведу.
И в этот час последней муки
Пошли мне истинных друзей
Сложить хладеющие руки
И бескорыстия елей
Пролить из дружеских очей.
Благословлю мои страданья,
Отрадно смерти улыбнусь
И к вечной жизни с упованьем
К тебе на небо вознесусь.
Благословен твой малый путь,
Пришлец неславленный, чудесный!
В семье убогой, неизвестной
Он вырастал; и жизни труд,
Как сирота, он встретил рано;
Упреки злые встретил он
За хлеб насущный… В сердце рану
Змея прогрызла… Детский сон
Исчез, как голубь боязливый;
Тоска, как вор, нетерпеливо,
В разбитом сердце притаясь,
Губами жадными впилась
И кровь невинную сосала…
Душа рвалась, душа рыдала,
Просила воли… ум горел,
В крови гордыня клокотала…
Он трепетал, он цепенел…
Рука, сжимаяся, дрожала…
О, если б мог он шар земной
Схватить озлобленной рукой
Со всеми гадами земными;
Схватить, измять и бросить в ад!..
Он был бы счастлив, был бы рад.
Он хохотал, как демон лютый,
И длилась страшная минута,
И мир пылал со всех сторон;
Рыдал, немел он в исступленье,
Душа терзалась страшным сном;
Душа мертвела,— а кругом
Земля, господнее творенье,
В зеленой ризе и в цветах,
Весну встречая, ликовала.
Душа отрадно пробуждалась,
И пробудилась… Он в слезах
Упал и землю лобызает,
Как перси матери родной!..
Ом снова чистый ангел рая,
И на земле он всем чужой.
Взглянул на небо: "О, как ясно,
Как упоительно-прекрасно!
О, как там вольно будет мне!.."
И очи в чудном полусне
На свод небесный устремляет,
И в беспредельной глубине
Душой невинной утопает.
По высоте святой, широкой
Платочком белым, одинока,
Прозрачна тучка в даль плывет.
"Ах, тучка, тучка, кто несет
Тебя так плавно, так высоко?
Ты что такое? и зачем
Так пышно, мило нарядилась?
Куда ты послана и кем?.."
И тучка тихо растопилась
На небе светлом. Взор унылый
Он опустил на темный лес…
"А где край света, край небес,
Концы земли?.." И вздох глубокий,
Недетский вздох, он испустил;
Как будто в сердце одиноком
Надежду он похоронил.
В ком веры нет — надежды нет!
Надежда — бог, а вера — свет.
"Не погасай, мое светило!
Туман душевный разгоняй,
Живи меня твоею силой
И путь тернистый, путь унылый
Небесным светом озаряй.
Пошли на ум твою святыню,
Святым наитием напой,
Да провещаю благостыню,
Что заповедана тобой!.."
Надежды он не схоронил,
Воспрянул дух, как голубь горний,
И мрак сердечный, мрак юдольный
Небесным светом озарил;
Пошел искать он жизни, доли,
Уже прошел родное поле,
Уже скрывалося село…
Чего-то жаль внезапно стало,
Слеза ресницы пробивала,
Сжималось сердце и рвалось.
Чего-то жаль нам в прошлом нашем,
И что-то есть в земле родной…
Но он, бедняк, он всем не свой,
И тут, и там. Планета наша,
Прекрасный мир наш, рай земной,
Во всех концах ему — чужой.
Припал он молча к персти милой
И, как родную лобызал,
Рыдая, тихо и уныло
На путь молитву прочитал…
И твердой, вольною стопою
Пошел… и скрылся за горою.
За рубежом родной земли
Скитаясь нищим, сиротою,
Какие слезы не лились!
Какой ужасною ценою
Уму познания купил
И девство сердца сохранил.
Без малодушной укоризны
Пройти мытарства трудной жизни,
Измерять пропасти страстей,
Понять на деле жизнь людей,
Прочесть все черные страницы,
Все беззаконные дела…
И сохранить полет орла
И сердце чистой голубицы!
Се человек!.. без крова жить
(Сирот и солнышко не греет),
Людей изведать — и любить!
Незлобным сердцем сожалея
О недостойных их делах
И не кощунствуя впотьмах,
Как царь ума. Убогим, нищим,
Из-за куска насущной пищи
Глупцу могучему годить,
И мыслить, чувствовать и жить!..
Вот драма страшная, святая!..
И он прошел ее, рыдая,
Ее он строго разыграл
Без слова; он не толковал
Своих вседневных приключений
Как назидательный роман;
Не раскрывал сердечных ран,
И тьму различных сновидений,
И байронический туман
Он не пускал; толпой ничтожной
Своих друзей не поносил;
Чинов и власти не казнил,
Как N. глашатай осторожный,
И тот, кто мыслит без конца
О мыслях Канта, Галилея,
Космополита-мудреца,
И судит люди, не жалея
Родного брата и отца;
Тот лжепророк! Его сужденья —
Полуидеи, полувздор!..
Провидя жизни назначенье,
Великий божий приговор,
В самопытливом размышленье
Он подымал слезящий взор
На красоты святой природы.
"Как все согласно!" — он шептал
И край родной воспоминал;
У бога правды и свободы
Всему живущему молил,
И кроткой мыслию следил
Дела минувшие народов,
Дела страны своей родной,
И горько плакал… "О, святая!
Святая родина моя!
Чем помогу тебе, рыдая?
И ты закована, и я.
Великим словом божью волю
Сказать тиранам — не поймут!
И на родном прекрасном поле
Пророка каменьем побьют!
Сотрут высокие могилы
И понесут их словом зла!
Тебя убили, раздавили;
И славословить запретили
Твои великие дела!
О, боже! сильный и правдивый,
Тебе возможны чудеса.
Исполни славой небеса
И сотвори святое диво:
Воспрянуть мертвым повели,
Благослови всесильным словом
На подвиг новый и суровый,
На искупление земли,
Земли поруганной, забытой,
Чистейшей кровию политой,
Когда-то счастливой земли".
Как тучи, мысли расходились,
И слезы капали, как дождь!..
Блажен тот на свете, кто малую долю,
Кроху от трапезы волен уделить
Голодному брату и злобного волю
Хоть властью суровой возмог укротить!
Блажен и свободен!..