Один лишь Нискиня... Да и неизвестно ещё, насколько союз с ним надёжен. Все хотели жить на своих украинах тихо и сыто, упиваться мёдами и славословием, плодить вокруг себя скудоумных холопов, оскопленных духом. В их окружении каждый владыка кажется себе величественнее... О, союз тупиц прочный и надёжный! Но он, Аскольд, не отступит от задуманного.
Нет ни для кого на свете покоя — ни для насекомого, ни для скотины, а тем более — для человека. Особенно тогда, когда он умеет видеть далеко, чувствовать глубоко, мыслить — широко. Вся его жизнь проходит тогда в борениях мысли и духа, в сомнениях и колебаниях, в деяниях. Ведь человек безмерен в своих стремлениях. Если человек рассудителен, добр сердцем, тогда он вокруг себя сеет добро и любовь. Если же зол и завистлив, туп и алчен — вокруг опустошаются человеческие души, смолкает мудрость, торжествует холопство. И жизнь тогда обходит стезю Правды.
Рюрика в Новгороде прозвали Злым.
С тех пор, как он перебрался сюда из далёкой Ладоги и замкнулся в своём новом тереме, вокруг него воцарилось зловещее молчание. Новгородские вече перестали собираться. Волхв не приносил Велесу жертв на капище — новгородцы забыли дорогу к детинцу. Но хотя Рюрик сидел в своей гриднице тихо, однако зорко следил из узких оконец за городом, за его волостями — пятинами и погостами. Насылал туда время от времени своих сборщиков-дружинников.
Но однажды к нему прибился из Плескова Ольг. Зашёл в гридницу в лиловых сумерках зимнего вечера. Пришёл один, без слуг и гридей. Скинул свой волчий кожух, ударил шапкой о стол...
Долго решался плесковский посадник на эту беседу, долго подавлял в себе гордыню. С тех пор, как он был отстранён от новгородского кормила варягами, с его лица исчезла приветливая улыбка, в глазах затаилась настороженность, больше не слетали с языка острые насмешливые словца.
Упрямый Рюрик своей властностью и жестокостью заставил его бежать из Новгорода. Он имел сильную дружину, сам раздавал земли разным подхалимам, преданным ему людям, брал подати и пошлины, не спрашивая на то согласия ни у него, Ольга, нового посадника новгородского — преемника Гостромысла, ни у вече.
Ольг сидел теперь в Плескове, присматривался спокойнее к Рюрику. А присмотревшись, понял: у Рюрика гордыни было больше, чем разума. Самовольно правил в чужой земле, попирал её законы, презирал её властителей. Ольг понял, что таким образом никто не способен удержаться у власти долго!
И вышло по его: Рюрика возненавидели. Новгородская чернь бунтовала и ждала случая, чтобы поднять свои мечи на чужаков. Новгородские «золотые пояса» и сами объединялись и были готовы пристать к черни, лишь бы избавиться от варягов.
Рюрик, как загнанный старый волк, замкнулся в своём тереме и ждал своего конца.
Вот потому и прибежал к нему Ольг. Тёр ладонями нос и щёки, но руки для приветствия Рюрику не протянул. Заговорил, глядя ему спокойно в глаза... Если Рюрик не опрётся на старейшин и разумных мужей новгородских, не быть ему властителем в Новгороде великом! Знает ли об этом Рюрик-сокол?
Рюрик молчал. Немигающе смотрел на Ольга, напрягал мысль, почему это бывший новгородский кормчий не поднимает на него меч, не шлёт на его голову проклятий, а будто заботится о его беде? Что у этого хитреца на уме? Какую тайную сеть хочет он накинуть на него? Почему ему захотелось помочь? Сидел бы в своём Плескове и глодал бы свою кость! Так нет... Дивно... Хочет сесть снова в Новгороде? Сядет! Как только новгородцы выпихнут его, Рюрика.
Не догадывался старый Рюрик, что долгие и тяжёлые ночи провёл Ольг прежде, чем вот так появиться перед его глазами и решиться такое сказать. Не одну думу передумал. Понял Ольг: не сядет он больше в Новгороде на посаде, горожане не забыли ему ни Висны, ни её дочери Прекрасы, что сиротой росла при нём как вечный укор его лукавству, ни славы Гостромысла, о которой здесь не все забыли. Знали только Рюрика. Но Рюрик уйдёт. Его время заканчивается. А кто-то другой — хитрее, коварнее, проворнее и метче — выскочит на посадничество. Где тогда окажется Ольг? И что задумает учинить новгородская вольница?
Эти опасения и дали ему смелость для такого разговора. Не хотел ждать безрадостного будущего для себя. Правда, что Рюрик вытеснил Ольга из Новгорода, но теперь он же его здесь и утвердит! Ольг единственный, кто ныне сможет обуздать Новгород и спасти Рюрика! Старый Рюрик сам себе обломал крылья, на которых держался. И если у него есть хоть капля рассудка, должен сделать по слову Ольга...
И вот он гневно смотрит в встревоженные глаза Рюрика. Проницательные, желтоватые, словно опалённые огнём давней, скрытой ярости... Вдруг в них блеснул отблеск какого-то догадка. Широкие ноздри короткого носа шевельнулись, будто у зверя, что почуял поблизости добычу.
В ожидании каких-то страшных вестей от Ольга, Рюрик кому-то махнул рукой. Только тогда гость заметил, что в хоромине была королевна Ефанда. Её тонкая пересушенная фигура медленно скрылась за дверью. Рюриковы глаза то желтовато блестели, то гасли в прищуре.
— Не то делаешь, Рюрик-сокол! Не то! — бросил ему в лицо Ольг. — Всюду новгородский люд поднимается на стан... против твоих сборщиков... против тебя! Этот люд зловещий — утопит вас в Волхове. Потому я сейчас здесь...
— Что, мятеж начинается в Плескове?.. — спросил Рюрик.
— Где-нибудь да начнётся, — уклонился от прямого ответа Ольг. — Сие будет! Я не об этом. О будущем...
— Что будущее? Оно для всех одинаково. Для тебя и для меня... Говори прямо: пугаешь? Или мстишься?
— Ты достоин моей мести! Знаешь это. Но пришёл к тебе с добром! — Ольг мягко шагнул от порога, где всё ещё стоял, к середине светлицы. Под его тяжёлым телом скрипнули доски. И Рюрик вдруг раскрыл в удивлении глаза: как изменился Ольг! В его чёрной чуприне появилось прядь белых волос. Верно, мудрость прорезала в нём свою борозду. Это открытие немного успокоило смятение Рюрика. Иной, иной был сейчас известный хитрец Ольг. Но почему он пришёл сюда?
Внимательно вцепился взглядом в его мрачное лицо. Ольг остановился перед ним и, глядя прямо ему в зрачки, тихо сказал:
— Не скрою от тебя правды, Рюрик. Ненавижу тебя! Но — сейчас должен заботиться о тебе.
Рюрик сжал вытянутые тонкие губы, так что челюсти резко выпятились, кожа на лбу собралась к переносью. Старался понять, какую ловушку готовит ему этот враг. А Ольг говорил невероятное:
— Я хочу, чтобы ты утвердился в этой земле. Хочу, чтобы ты и твой род здесь властвовали вечно!.. Чтобы твой Игорь принял власть! Но, — Ольг набрал в грудь воздуха, — должен знать: если хочешь быть великим князем, умей завоевать души людей могучих и разумных! А ты их разогнал! Верных слуг своих обратил в заклятых врагов. Беда грядёт на твою голову.
— Говоришь правду, Ольже, — произнёс в ответ Рюрик. — Но из-за того, что все эти твои бояре, посадники, старейшины тянут ко мне руки за мздой. Будто я и мои боги их должники. Мы не должники! Мы — властители! Нас звали сюда по закону. По закону и властвуем.
Рюрик взглянул на Ольга и добавил:
— Хочу опереться на новых людей. Дам им богатства и должности, будут мне верны.
— Новые? — подскочил Ольг. — Го-го-го, брат, тщетны твои надежды! У новых пустые животы и ещё более пустые кошели! Пока их насытишь, мятеж за спиной поднимется. А вельможи старые, что уже имеют погосты и волости, поведут за собой всю землю против тебя. Опираться надо на старых: они оценят это лучше и будут заботиться, чтобы удержаться вместе с тобой!..
Рюрик задумался. В словах Ольга слышалась какая-то истина,
Ведь правда, сонмище его новых людей было ненасытно. И откуда они наползли — эти конюхи, стремянные, чашники, стольники, постельничие, мечники, огнищане, овцы, тиуны, биричи!.. С радостью ходили на полюдье, прибегали на пиры, что он устраивал в своём тереме. Ольг говорит правду: их нелегко насытить. Подстерегают ныне его по всем углам, словно охотники зверя, выхватывают из его уст похвалу, а из рук — подаяние!.. А он увлёкся и не заметил, как за его спиной бурлила злоба вельмож. Они его сюда звали, а он, видишь, их ожиданий не оправдал. Умный очень этот Ольг!..
Тяжкая тишина глухой стеной встала между ними. И никто из них даже не догадывался, что в эту минуту решалась судьба не только новгородских славян, но и южных славянских земель.
Рюрик давно чувствовал, что земля — и та, которую получил в дар и которую затем подчинил своей руке мечом, — ускользала из его рук... Ольг знает, как вернуть всё назад... Ольг поможет ему!.. Это боги его рода послали ему в эту шаткую минуту этого мужа!.. Обнадёженно смотрел теперь на плесковского посадника. Ждал его совета, как дитя милости... А Ольг не очень спешил, будто взвешивал каждое слово. Наконец сказал:
— Гони прочь тихих и подхалимов, что ползают у твоих ног. Молчунов, которые ни в чём тебя не упрекают, даже обиды твои молча переносят. О, как будут они издеваться над тобой, когда ты падёшь... Но я не дам тебе пасть. Я поднимаю свою руку на твою защиту... Но ты докончи начатое дело. Забери земли у братьев своих. Зачем они им? Властвуй прочно сам! Отдай их сыну своему, Игорю.
Ольг пристально смотрел в смятённое лицо Рюрика, который лихорадочно взвешивал эти слова. Ольг обещает помощь. Но чего требует? Соучастия? А Рюрик готов был поделиться с ним всем, лишь бы выстоять! Лишь бы удержаться!
— Будет по твоему слову... — тихо ответил Ольгу. Он ведь имел какой-то смысл. Указал рукой на скамью, предложил Ольгу сесть. Да, Ольг — единственный его советчик. Единственный искренний поспешитель! Быть Ольгу всегда при нём... Слишком тяжёлое безвременье сейчас... Рюрик доверит ему свой меч.
...С тех пор Ольг перебрался снова в Новгород и стал первым надёжным советником старого Рюрика. Хранителем его власти и чести. И вскоре та власть и та честь перешли к нему. Скоро уже не Рюрик, а Ольг наблюдал за погостами и пятинами, прибрал к рукам дружину Рюрикову и правил землёй: вершил суд, делил земли, презрительно косился в сторону Рюриковых братьев, что сидели в северных славянских землях. К ним бежали из Новгорода те, кто не выносил гнёта варягов.
Больше всего людей бежало на Белоозеро, где сидел Сипеус. Человек он был тихого нрава, храбрый сердцем и не жадный до чужих богатств.