Тореадоры из Васюковки (2004)

ТОРЕАДОРЫ ИЗ ВАСЮКОВКИ

ТРИЛОГИЯ О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ДВУХ ДРУЗЕЙ

ОТ АВТОРА

В детстве я был рыженький, худенький и маленький — пожалуй, самый маленький в первом классе. И безумно хотел как можно скорее вырасти. По совету одноклассника Васи, такого же щуплого, как и я, я привязывал к одной ноге тяжёлый утюг, к другой — кирпич, хватался за верхнюю планку двери и висел до изнеможения, стараясь вытянуть своё тело. А ещё тот Вася мне сказал, что от дождя всё растёт. И я подолгу стоял под дождём, подставляя струям свою грешную рыжую голову. Мама удивлялась, почему у меня вечный насморк.

Вырасти поскорее я хотел ещё и потому, что детство моё, увы, было далеко не безоблачным и не слишком счастливым. Мой отец, бывший «сечевой стрелок», в 1933 году был арестован и погиб. С трёх лет я познал, что значит быть сиротой, и почти единственной отрадой для меня были книги.

А когда мне было всего одиннадцать, началась война. Детство моё оборвалось — я сразу стал взрослым. Потому что остался в оккупированном фашистами Киеве, и те два года вспоминать не люблю — слишком много в них было страшного и недетского.

А когда я стал по-настоящему взрослым, мне страшно захотелось вернуться обратно в детство — доиграться, досмеяться, добаловаться… Выход был один — стать детским писателем. Что я и сделал. И, помня своё невесёлое детство, я старался писать как можно веселее. Я написал немало книг. Но с особенным удовольствием я писал о приключениях Явы и Павлуши. Всё началось сорок лет назад с двух рассказов «Приключение в кукурузе» и «Тореадоры из Васюковки», которые были напечатаны в 1963 году. Ребята оказались такими шустрыми и непоседливыми, что заставили меня сразу же написать повесть «Приключения Робинзона Кукурузо» (1964). А потом — повесть «Незнакомец из тринадцатой квартиры» (1966). И, наконец, повесть «Тайна трёх неизвестных» (1970), которые и составили роман-трилогию, что перед вами.

Прошло время. Произошли значительные исторические события. Украина стала независимой… И я решил вернуться к «Тореадорам». Ни в коем случае не отказываясь от предыдущего текста книги, которая разошлась по миру сотнями тысяч экземпляров, печаталась и продолжает печататься в хрестоматиях, школьных и студенческих учебниках, я решил сделать новую авторскую редакцию «Тореадоров из Васюковки», избавив книгу от неизбежных идеологических наслоений минувшей эпохи, от деталей, непонятных современному, а тем более будущему читателю. Появились и новые эпизоды. В работе мне помог замечательный поэт и талантливый редактор Иван Малкович. Искренне благодарю его за это.

А вам, дорогие мои читатели, хочу сказать — не спешите, как я когда-то, скорее вырасти. Ведь детские годы — неповторимы. И если Ява и Павлуша помогут вам хоть на мгновение острее почувствовать радость весёлого, полного приключений и затей детства — я буду счастлив.

Всеволод Нестайко

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Которую рассказывает Павлуша Завгородний.

НЕВЕРОЯТНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ РОБИНЗОНА КУКУРУЗО И ЕГО ВЕРНОГО ДРУГА И ОДНОКЛАССНИКА ПАВЛУШИ ЗАВГОРОДНЕГО В ШКОЛЕ, ДОМА И НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ У СЕЛА ВАСЮКОВКА

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Метро под свинарником. Тореадоры из Васюковки. Собакевич

— Ах ты бездельник, сопливый авантюрист! Ванька-а-а! Вылезай немедленно! А то как всыплю маку — неделю чесаться будешь! Вылезай, слышишь?!

Мы лежим в густых бурьянах за сараем, уткнувшись в землю носами, и не дышим.

— Вылезай, окаянный, хуже будет! Ты же меня знаешь!

— Знаю, знаю, — едва слышно вздыхает мой друг и, наконец, решается подать голос.

— Дедушка! — жалобно откликается он.

— Ну-ну, давай!

— Дедушка, — ещё жалобнее повторяет мой друг, — вы отойдите за дом, мы вылезем. А то ведь вы нас побьёте.

— Нашлись мне ещё тут — условия ставят, оболтусы! А ну, вылезайте!

— Мы же не хотели. Мы же хотели метро. Как в Киеве.

— Я вам дам метро! Я вам такого метро задам, что…

— Мы ж не знали. Сейчас всё засыплем — ничего и видно не будет. Отойдите, дедушка.

Долгие переговоры продолжаются. Наконец дед в последний раз выругался, закашлялся, сплюнул и зашаркал за дом.

Мы вылезаем из бурьяна.

У свинарника нас встречает гнусным хрюканьем пятнадцатипудовая свинья Манюня — противная и пёстрая, как географическая карта.

— У-у, тварюка! Чтоб ты…

Это из-за неё мы и вляпались.

У нас была прекрасная, благородная идея — прорыть под свинарником метро. Это должен был быть сюрприз. Первая линия метро в — Васюковке! Станция «Сарай» — станция «Кривая груша». Три копейки в одну сторону. Родственникам — бесплатно. Учительнице математики — пять копеек.

Мы уже почти подрылись до середины свинарника, как вдруг — непредвиденная катастрофа! — проклятая Манюня провалилась в наше метро. Провалиться-то провалилась, а вот вылезти — ни за что! И подняла такой визг, что примчался дед. Ну и…

Тяжело вздыхая, мы засыпаем метро. Время от времени оглядываемся — не застигнет ли нас дед, чтобы надрать уши. Хоть он и обещал, что пока не закончим — трогать не будет, но кто его знает… Вы бы слышали, как он ругался, вытаскивая свинью! Ох и ругался! Где он только таких слов нахватался?

Но деда не видно. А пока мы работаем (а работа это долгая и скучная), я вас познакомлю со своим другом.

Вы, конечно, знаете, что есть такой остров — Ява. В Индийском океане. Ну тот, Ява, Суматра, Борнео, Целебес — Большие Зондские.

Но Ява — это не остров.

Ява — это мой лучший друг и напарник. Ява Рень.

Наверное, вам странно, что за имя такое — Ява? Это он сам себя так назвал, когда ему было годика полтора. То ли хотел сказать: «Я — Ваня», да получилось «Ява», то ли «Иван» у него так прозвучал (а зовут его действительно Иван), но прицепилось это «Ява» к нему, как репей к собачьему хвосту. Даже милиционер Валигура, что живёт в нашей деревне, так его зовёт.

У них вообще вся семья интересная.

Отец играет на скрипке. Корова — по имени Контрибуция. А дед (вы уже с ним знакомы) — заядлый охотник, на охоте, когда стреляет, левый глаз повязывает тряпкой. Потому что у него левый глаз без правого не закрывается. Как закроет левый — правый сам зажмуривается. Но как же метко бьёт дед Варава с этой тряпкой — ох, как бьёт!

Городские охотники, что приезжают на «Волгах» из Киева, только охают.

«Вы, дедушка, абсолютный чемпион», — говорят.

В честь старика Реня даже озеро в поле у нашей деревни назвали Реневым.

А мать Явы — депутат райсовета, звеньевая кукурузоводов.

Однажды Ява поругался с младшей сестрёнкой Яришкой и как дал ей подзатыльников при всех! А она, вместо того чтобы расплакаться, вдруг как закричит:

— Опозогил! — Она букву «р» не выговаривает. — Маму-депутата на всё село опозогил! Загаза чогтова!

Такого шуму наделала — Ява и не знал, куда глаза девать. Стоял-стоял, красный как рак, а потом как дал дёру — только пятки засверкали.

Но это был единичный случай. А вообще у Явы характер — ого-го! Стальной характер. Такие на миллион — один.

Ява сам говорил:

— Мы, — говорил, — с тобой, Павлуша, ребята что надо. Без вранья — с фантазией! Правда ведь?

— С фантазией, — кивал я.

— Ты слышал, как вчера дед Салимон у сельмага сказал: «Вон идут — Ява и Павлуша. Вот ребята! Орлы! Соколы! Гангстеры, а не дети! Нет на них тюрьмы!»

— Слышал. Точно.

— Надо, чтобы все про нас так говорили. Надо, чтобы слава про нас гремела по всей Васюковке, как радио на Первомай.

— Надо, — соглашался я.

И Ява всё время придумывал всякие штуки-дрючки ради нашей славы. Вот мы, например, поймали в лесу сыча и выпустили его в клубе во время лекции на тему «Воспитание детей в семье». Лектор свалился с трибуны и вылил себе на голову графин с водой.

А старые деда штаны на телевизионную антенну над клубом — думаете, кто повесил? Мы, конечно.

А как-то летом Ява говорит:

— Давай устроим бой быков.

— А? — не сразу понял я.

— Помнишь, мы в клубе смотрели иностранный фильм «Тореадор»?

— Ага... Ну?

— Помнишь, на арене — разъярённый бык, а тут дядька в шляпе, с кинжалом, перед ним пляшет?

— Ну да, ну да...

— А потом — раз! Бык — кувырком! И аплодисменты.

— Ага. Классно… Только ведь убивать надо. Кто ж нам разрешит убивать скот?

— Ну ты даёшь! Убивать! Это тебе что — заготовка мяса? Это же зрелище. На стадионе. Как футбол. Главное — красиво махать красной тряпкой и ловко увертываться, чтобы рогом не зацепило. Видел же. Тореадоры — самые смелые и ловкие герои. Главное — тренировка и сноровка. Понимаешь? Впервые в истории Васюковки — бой быков. Тореадор Иван Рень и тореадор Павел Завгородний! Гости съезжаются со всей Украины. Трансляция по радио и телевидению. Даже в Жмеринке покажут.

Я улыбнулся. Это было классно. По радио, по телевизору и вообще…

Мы поудобнее устроились и начали обсуждать детали. Прежде всего — бык. Кандидатуру колхозного быка Петьки мы сразу же отклонили. Это такая страшная махина, что даже сам зоотехник Иван Свиридович его боится. Глазищи — как фары трактора. Землю роет ногами, как экскаватор.

Этим летом один дачник чуть не умер от страха. Лежал на лугу голенький — загорал. Голова под зонтиком, всё остальное — на солнце. И вдруг — Петька. Дачник как дёрнул! Бык за ним. А дачник толстый, с пузом. Видит — не убежит. А тут — телеграфный столб. Как он туда влез — непонятно. Но факт: полдня загорал на изоляторах, держась за провода, пока не подъехал комбайнёр Николай и не снял его. Дачник надел штаны и сразу — на станцию: домой.

Нет уж, с быком Петькой пусть враги сражаются.

Вторым кандидатом был козёл Жора. Это я его предложил — из мести. Очень он мне был противен: как-то съел мою рубашку, пока я купался в луже.

Но Ява не поддержал меня.

— Нет, — сказал он, — Жора слишком болтливый. Всё время мекекает. Мы даже аплодисментов не услышим. А у нас же — бой быков, а не козлов. Надо, чтобы было что-то бычье, коровье — большое и с рогами.

— Коровье? — говорю. — Слушай, может, просто взять корову? Потому что кроме Петьки у нас настоящих быков и нет, а коров — сколько хочешь. И вообще, нигде не сказано, что обязательно должен быть бык.

Ява задумался:

— Кто знает, может, и так.

— Тогда, — говорю, — лучшей кандидатуры, чем ваша Контрибуция, и не найти.

— А почему Контрибуция? Почему не ваша Манька?

— Потому что у нашей Маньки телёнок, и один рог сломан.