Тайна казачьей шашки Страница 12

Тем не менее нужно было что-то делать.

Первым за дело взялся папа. Он начал издалека — прежде всего напомнил тщедушному, что найденная реликвия принадлежит государству, что за передачу её в музей предусмотрено щедрое вознаграждение, а за уничтожение или вывоз за границу придётся отвечать по закону. Папа грозил нарушителям карой, метая молнии, словно Зевс-громовержец.

– А кто докажет, что я нашёл саблю? – нахально осклабился тщедушный. – Ничего я не находил!

Папа от неожиданности замолк на полуслове.

– Как это — нет? Ведь всё Берестечко гудело! Вы всем рассказывали, что нашли её... – растерялся он.

– А услышал про саблю от людей! Вот и говорил! Разве мало что болтают? Язык костей не имеет! – огрызнулся тщедушный.

– А в руках у вас что, это завёрнутое?

– А ничего! Обыск вы делать не вправе, у вас нет на то прав!

– Нет, – вставил слово и дородный, очевидно, хорошо осведомлённый в уголовном кодексе.

Попытка папы окончилась провалом. Рожа Антипко расплывалась от удовольствия.

Тогда в наступление пошла мама. Она говорила от имени Союза украинок, Сестринства святой княгини Ольги и Общества украинского языка "Просвита", в которых состояла. Говорила тихо и душевно, потом всё более воодушевлённо, всё горячее. О чести и доблести, о духовности и славе, о памяти истории, в конце концов — о старине, о том чуде, что было и ушло... Её речь имела успех.

– А то ж, слава не умрёт, не исчезнет... Я тоже люблю Шевченко. Даже мечтал сыграть Назария Стодолю в сельском театре... Правда, не сыграл, – расчувствовавшись, тщедушный чуть не расплакался, но, взглянув на старого черта, передумал. – Конечно, саблю отдам... За приличную цену.

– Само собой, – поддакнул ему дородный таким тоном, что сомнений не оставалось: цена будет "приличная".

Антипко процветал, словно мак на грядке. И было от чего.

У Наталочки закралась мысль, что черти появились тут не случайно, что хоть и молчат, но каким-то странным образом влияют на тщедушного и дородного — потому они и такие несговорчивые. Но обдумать это она не успела.

Вдруг перед Руснаками замаячила полупрозрачная белая фигура. Появился призрак-патриот. Он, как всегда, вспылил, показал фигу тщедушному, вторую — дородному, схватился за голову и глухо застонал.

– Это что ещё? – удивился тщедушный, а дородный побледнел как полотно.

– Это наш знакомый призрак, – шагнула вперёд Наталочка. Настала её очередь идти в словесную атаку. – Призрак говорит вам, что не оставит вас в покое, пока сабля не окажется в надёжном месте. Он говорит это жестами глухонемых, которые я немного понимаю... Призрак говорит, что напугает ваших жён и детей, что ни одной ночи не даст вам даже задремать!

Призрак сначала удивился, ведь ничего подобного не говорил, а потом утвердительно закивал: мол, так и будет.

Дородный парень бледнел от страха и, наверное, убежал бы прочь, если бы его не сдерживала чертица.

Тщедушный тоже немного растерялся, но старый чёрт шепнул ему что-то ободряющее — и он оправился.

– Ты, малявка, не выдумывай. Наукой доказано, что призраков не бывает, – сказал он.

– Как не бывает? Как это — не бывает, когда он вот он, прямо перед вами! – воскликнула Наталочка.

– Это что-то недоисследованное наукой. Оптический обман или игра света, – рассуждал тщедушный. – Или это всё устроили для туристов, чтобы заманивать их в крепость.

От неслыханного оскорбления призрак опешил. Потом резко крутанулся — и исчез.

– Ну вот, говорил же, что призраков не бывает, – окончательно приободрился тщедушный, и дородный начал потихоньку приходить в себя.

Антипко торжествовал. Наталочка поникла. Красноречие Руснаков иссякло, и ждать помощи было неоткуда. Однако помощь всё же пришла. Точнее — приехала: вдруг из города вынырнул автобус, и из него высыпали... львовские пластуны! Наталочка, как ласточка, бросилась к ним:

– Северин! Василько! Как вы тут оказались?

– Видишь ли, Василько решил, что загадка про Хотин. Ну мы и собрались — и приехали, – объяснил Северин, а Василько гордо улыбался.

– Ага. Так и есть. Вот покупатель и владелец сабли, – кивнула Наталочка на дородного и тщедушного. – Только с ними невозможно договориться — мешают черти.

– Вот как? – вскинул бровь Северин. Похоже, он тут же что-то придумал, потому что решительно подошёл к компании на холме.

– Добрый вечер, уважаемый господин, – обратился он к тщедушному. – Пластуны искали вас в Берестечке и наконец нашли. У нас для вас привлекательное предложение. Но прежде чем говорить о чём-то конкретном, мы хотим убедиться, что сабля настоящая, а не подделка.

– Как это подделка? – возмутился тот.

– Сейчас много подделок, – невозмутимо заметил Северин. – Антикварные вещи в моде, их часто фальсифицируют. Может, и сабля не стоит обсуждения.

– Ах, не стоит? – вскипел тщедушный. Антипко хотел что-то возразить, но не успел: тот уже развернул мятую ткань. В сумерках блеснула закалённая сталь. Это была подлинная казачья сабля, изогнутая, как молодой месяц. В волынском торфе она прекрасно сохранилась. Рукоять была простая, без золота и бриллиантов, и не выглядела так, будто их оттуда выковыряли. Все смотрели на саблю, как зачарованные. Лишь с Антипко происходило что-то странное: он дёргал плечами, чесал рожки, переступал с ноги на ногу, будто ему невтерпёж в туалет.

– Нет... Нет... Я рядом с ней не выдержу! – вдруг простонал он и с визгом поросёнка кинулся вниз с хотинской горы.

Старый чёрт вздохнул, хрустнул суставами, махнул перебинтованной рукой и тоже поспешил вслед за сынком. Только чертица ещё как-то держалась, но и ей было невмоготу: руки тряслись, губы перекосило, она что-то забормотала, но не хватило воздуха — и, чтобы не задохнуться, тоже пустилась наутёк. Снизу, из бузиновых кустов, ещё долго доносилось обиженное похрюкивание и повизгивание.

– А теперь поговорим без чертей, – сказал Северин.

Он предложил вот что. Поскольку пластуны из его отряда мечтают стать журналистами и активно публикуются, они напишут статьи о благородном поступке уважаемого господина в «Высоком Замке», «Галичине», «Литературной Украине» и ещё с десяток газет, а также сообщат об этом по радио. Это немалое моральное вознаграждение, не говоря уже о том, что в конце концов господин получит и положенные ему деньги.

Наталочка слушала и радовалась. Северин всё придумал прекрасно! Он рассудителен и решителен — и этот словесный поединок он точно выиграет.

– А если я не соглашусь? – всё ещё упирался тщедушный.

Тогда, сказал Северин, в те же газеты будут направлены материалы о вашем аморальном поступке, приведшем к уничтожению знаменитой казачьей реликвии ради собственной выгоды. Эту информацию напечатают ещё охотнее, ведь таких сообщений редакции получают мало. Само собой, подключатся правоохранительные органы.

Дородный стоял в стороне. Он тяжело, но упорно размышлял. С тех пор как черти сбежали, он вспомнил, что перед боем казаки освящали оружие. И хотя он не был религиозен, но не был и уверен, что Бога нет, а потому — на всякий случай — немного Его побаивался. Но сабля ему нравилась, за неё можно выручить фантастические деньги...

– Ты чего молчишь? Что, я зря ехал аж в Хотин? – вдруг набросился на него тщедушный. – Говори прямо: покупаешь саблю или нет?

– Покупаю, – решился дородный.

И тут... О, тут случилось нечто совершенно невероятное. Над крепостью — сначала над одной башней, потом над следующей, затем над всеми пятью, над двором и стенами — замаячили белые фигуры. Это были призраки, и их становилось всё больше. Они выползали из каменных подземелий, поднимались с окрестных рвов и холмов, собираясь в отряды. Впереди шёл знакомый Наталочке призрак, за ним двигались мужественные, хоть и полупрозрачные казаки, павшие в Хотинской битве, и бронзовый гетман на холме радостно приветствовал своё славное воинство. Дальше шагали хотинские повстанцы, расстрелянные в крепости, женщины и мужчины, бесчисленные мученики и борцы за свободу. Они надвигались, суровые и неумолимые, окружая гору. Не помня себя от страха, дородный как-то боком подполз к своей машине, и через минуту уже сидел внутри, запер двери и для верности засунул голову под сиденье. Сабля ему моментально расхотелась, хотелось только одного: выбраться живым из всей этой заварушки.

Тщедушный тоже сжался и съёжился, потому что, хоть и не верил в привидений, но этих недоизученных наукой объектов становилось уж больно много — и, возможно, они были опасны...

– Ну что ж... Я ведь патриот... Я продам саблю нашему родному украинскому государству... Музею или, может, банку, который хорошо заплатит... – забормотал он и, тяжело вздохнув, протянул саблю маме Наталочки.

Мама бережно и торжественно взяла её. Папа по-рыцарски опустился на колено и поцеловал холодную сталь. Вдруг вокруг его головы вспыхнуло ослепительное свечение. Нет, это был не нимб праведника — просто его осветил фарами подъезжающий маршрутный автобус «Киев–Черновцы». Дверь распахнулась, и в ней появился пан Богдан собственной персоной. После утреннего телефонного разговора он не находил себе места и в конце концов тоже бросился вдогонку за саблей. За ним из автобуса повалили многочисленные пассажиры — не каждый день увидишь, как спасают историческую реликвию.

– О, вижу, уже всё в порядке? – спросил пан Богдан, потом повернулся к своему старому другу-призраку: – Видишь, друг, зря ты волновался. Я же говорил тебе: господа Руснаки — надёжные люди.

В знак согласия призрак замахал руками, закивал, радостно обнял пана Богдана, папу, потом поклонился маме, Наталочке, пластунам — и пошёл обнимать всех подряд. Остальные привидения тоже поклонились и, очевидно, радовались. В мгновение ока поднялся весёлый гвалт, все возбуждённо переговаривались, каждый хотел хотя бы прикоснуться к праведному казачьему оружию.

Наталочка тихонько подошла к Машке и погладила капот:

– Ты, Машка, чудесное авто. И хороший друг. Если бы не ты, мы бы не выиграли эту сумасшедшую гонку.

Слышала ли её машина? Конечно! Просто, как всегда, не подала виду.

Торжества на этом не закончились. Северин выпрямился, поправил на левой груди серебряные шнуры — знак кружкового:

– Наталочка, – торжественно произнёс он. – Наш отряд посовещался и решил вручить тебе отличительный знак пластунских умений. Ты проявила смелость и находчивость.

Он приколол ей на рукав пластунский шеврон. Девочка зарделась от радости.