Тарас Бульба Страница 23

Никто не решился их остановить. На глазах у всего войска покинул их полк, и долго ещё оборачивался Тарас и всё бранился.

Печально стояли гетман и полковники, задумались все и молчали долго, точно подавленные каким-то тяжёлым предчувствием. Недаром предсказывал Тарас: всё сбылось, как он говорил. Вскоре после предательского поступка под Каневом гетманская голова уже торчала на колу вместе со многими лучшими его военными товарищами.

А что же Тарас? А Тарас тем временем гулял по всей Польше со своим полком, сжёг восемнадцать местечек, более сорока костёлов и уже доходил до самого Кракова. Множество шляхты он перебил, разграбил богатейшие и лучшие замки; козаки распечатали и разлили вековые мёды и вина, свято хранимые в панских погребах; изрубили и пожгли драгоценные ткани, одежду и утварь, что хранилась по кладовкам.

— Ничего не жалейте! — твердил только Тарас. Не щадили и чернобровых паненок, белогрудых, ясноглазых дев: и у самых алтарей не могли они укрыться…

— Это вам, ляхи проклятые, поминки по Остапу! — приговаривал Тарас.

И такие поминки по Остапу он справлял в каждом селе, пока польское правительство не увидело, что проделки Тараса — это не просто обычное разбойничество, и поручило тому же Потоцкому с пятью полками непременно поймать Тараса.

Шесть дней бежали козаки просёлками от ляхов; едва выдерживали кони небывалую погоню, спасая казаков. Но Потоцкий в этот раз хорошо справился с заданием. Не останавливаясь, гнался он за ними и настиг их у Днестра, где Бульба остановился на отдых в развалинах крепости.

Над самой днестровской кручей стояла она с обрывистым валом и разрушенными стенами. Песок и битый кирпич покрывали вершину обрыва, что в любую минуту мог обвалиться и рухнуть вниз. Вот тут, с двух сторон, прилегающих к полю, и окружил его коронный гетман Потоцкий. Четыре дня дрались и отбивались козаки, защищаясь кирпичом и камнями. Но ни запаса, ни сил не осталось, и Тарас решил пробиваться сквозь вражеские ряды. И уже пробились были козаки, и, может, снова верно послужили бы им быстрые кони, когда вдруг на скаку остановился Тарас и крикнул:

— Стойте! Потерял люльку с табаком — не хочу, чтоб и люлька моя досталась ляхам проклятым!

И наклонился старый атаман, стал искать в траве люльку с табаком — свою верную спутницу на море и на суше, в походах и дома. А в это время налетела ватага ляхов и схватила его под могучие плечи. Дёрнулось его крепкое тело, но не посыпались уже, как раньше, на землю, будто груши, гайдуки, державшие его.

— Ох, старость, старость… — проговорил он и заплакал старый, могучий казак. Да не старость была тому виной: сила взяла верх над силой. Почти тридцать гайдуков вцепились ему в руки и ноги.

— Попалась, бесова ворона! — кричали ляхи. — Теперь только и осталось придумать, какую бы ему, собаке, самую лучшую честь воздать.

И присудили, с разрешения гетмана, сжечь его живьём перед всем войском.

Недалеко стояло голое дерево, у которого молния разбила вершину.

Приковали Тараса железными цепями к стволу, руки прибили гвоздями, подняли повыше, чтоб видно было казака со всех сторон, и начали разжигать под деревом огонь. Но не на огонь смотрел Тарас, не об огне думал, на котором собирались его сжечь: смотрел он, бедняга, туда, где отстреливались козаки: с высоты он видел всё, как на ладони.

— Занимайте, хлопцы, занимайте скорее, — кричал он, — гору, что за лесом: туда им не подступиться! Но ветер не донёс его слов.

— Пропадут, пропадут даром, ни за понюх табаку! — сказал он с горечью и посмотрел вниз, где сверкал Днестр. И радостью засветились у него глаза. Он увидел четыре лодки, кормы которых выглядывали из-за кустов, и, собравшись с силами, крикнул во всё горло:

— К берегу, хлопцы! К берегу! Спускайтесь по тропке, что идёт влево под горой. У берега стоят лодки — все забирайте, чтоб погони не было!

На этот раз ветер дул в другую сторону, и всё услышали козаки.

Тут же погнали козаки коней по боковой тропе, а уже ляхи за плечами. Видят — петляет, как змея, стежка и даёт много извилин вбок.

— Гей, панове товариство! Пан или пропал! — сказали они все разом, на миг остановились, подняли нагайки, свистнули — и татарские их кони, оторвавшись от земли и вытянувшись в воздухе, словно змеи, перелетели через обрыв и плюхнулись прямо в Днестр. Только двое не долетели до реки, рухнули с высоты на камни и пропали там навсегда с конями, не успев даже крикнуть. А козаки уже плыли с лошадьми по реке и отвязывали лодки. Застыли ляхи над пропастью, изумляясь неслыханной смелости казаков, и думали: прыгать им или нет. Один молодой полковник, горячий, живой кровью, родной брат той польки-красавицы, что пленила бедного Андрея, не раздумывая, бросился в горячке за казаками. Трижды перевернулся он в воздухе с конём и рухнул прямо на острые скалы. Изрубило его острое каменье в клочья, и погиб он на дне провала, забрызгав мозгом и кровью кусты, что росли на неровных стенах пропасти.

Когда Тарас Бульба очнулся после удара обухом и взглянул на Днестр, козаки уже были в лодках и гребли вёслами; пули сыпались на них сверху, но не достигали цели. И засияли радостью глаза старого атамана.

— Прощайте, товариство! — кричал он им сверху. — Вспоминайте меня, и на ту весну снова сюда возвращайтесь и как следует погуляйте!.. Что, взяли, ляхи чёртовы? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы испугался казак?!..

А огонь уже поднялся вверх и лизал его ноги, охватывая понемногу всё дерево… Да разве найдутся в мире такие огни и такие муки, такая сила, что смогла бы одолеть силу казацкую?..

Не маленькая речка Днестр, а как разыграется ветер с моря — то волна до самого месяца достаёт! Казаки быстро плыли узкими двурульными лодками, гребли слаженно, осторожно огибали зелёные острова, вспугивая птицу, и говорили между собой о своём атамане.

1835, 1842

-----------

Примечания:

[1] Della notte — ночной (итал.). «Ночной» — прозвище, данное итальянцами нидерландскому художнику Герриту ван Гонтгорсту (1590–1656),

чьи своеобразные картины отличались резкими контрастами света и тени.