Раиса Иванченко
Княгиня Ольга
КНЯГИНЯ ОЛЬГА
Благодарность
Выражаю искреннюю благодарность людям,
которые поддержали автора при создании
и подготовке к печати этой книги:
журналистам Аде Кулик, Яреку Бигуну,
профессору Омеляну Кушпете,
супружеской чете врачей Ивану и Татьяне Павличкам.
Кто она, княгиня Ольга, эта мудрая государственная деятельница, женщина, сумевшая оттеснить властолюбивых мужей, коварных варягов и сесть на древнем киевском престоле? Каким должен быть правитель государства, кто вообще имеет право управлять судьбами народов и какой должна быть женщина — владычица державы? Роман известной украинской писательницы Раисы Иванченко рассказывает о тяжелой эпохе X века и проблемах, волновавших тогдашнее общество и актуальных для каждой эпохи. Княгиня Ольга, князья Олег, Игорь, Святослав, византийские императоры Константин Багрянородный, Роман Лакапин, болгарский царь Симеон и другие выдающиеся личности выходят из мрака истории. Автору удалось необычайно ярко показать ту атмосферу интриг, распрей, заговоров, борьбы не на жизнь, а на смерть, среди которых устояла и утвердилась княгиня Ольга. "Отрава для княгини" является своеобразным продолжением предыдущего романа "Измена, или Как стать властителем". Рассчитано на широкий круг читателей.
От автора
Вы — соль земли. Когда соль выветрится, то чем посолить её?..
Вы — свет для мира... И не зажигают светильника,
чтобы поставить его под сосуд, но на подсвечник,—
и светит он всем в доме.
Евангелие от Матфея, 5, ст. 14, 15
Это не выдумка, это правда. И рассказала мне её сама княгиня Ольга ещё много лет назад, потому что всю жизнь, кажется мне, я хотела написать о ней. Но она была настолько непостижимой для моего понимания, настолько крепко обвивали её на протяжении целого тысячелетия в свитки легенд, мифов, житий святых знающие и мало сведущие монахи-летописцы и разные новые хронисты, что я каждый раз отступала.
И вот началось. Перед каждым новогодним вечером, лет двенадцать подряд, готовясь к встрече Нового года, я давала себе слово, что вот теперь сяду за "Ольгу". Ставила бокал на стол, наливала в него вина, а рядом клала чистую бумагу и ручку и начинала думать, с чего же начнётся этот мой рассказ. Я представляла себе эту женщину молодой, энергичной, непременно красивой, ведь кто не знает, что только красивые имеют успех в жизни!..
Так появился у меня странный новогодний обычай: когда по телевизорам и радио в новогоднюю ночь разносился мелодичный бой курантов и все люди на земле поднимали бокалы вина за здоровье и счастье, я поднимала свой бокал ещё и за княгиню Ольгу. Торопливо выпивала вино, хваталась за ручку и писала... про Ольгу... Писала то, что приходило на ум... В воздухе ещё звенело эхо мелодичного звона новогодних часов и поздравлений, а у меня уже было исписано несколько страничек. И я привыкла к этому ритуалу. Более того, в тихую новогоднюю ночь мне казалось, что в комнату приходила сама княгиня. Но она была совсем иной, чем представлялась вначале. Старая, располневшая, прихрамывающая на обе ноги, она тяжело усаживалась в мягкое кресло, и с её старческого морщинистого лица мне иронично улыбались зоркие блестящие глаза, и вовсе не большие и не голубые, а какие-то тёмные, живые, умные глаза мудрого человека, что всё на свете видел, пережил и всему знает цену. Сначала она, улыбаясь, таинственно молчала, словно угадывала мои намерения.
Однажды тихо спросила:
— Неужели и ты веришь тем байкам, что создали обо мне монахи, будто я псковитянка?
— Не верю, но... Как узнать правду? Её уничтожили...
— Правду никогда не уничтожить, надо только уметь читать древние писания. Читай, ищи — и найдёшь. Нет, не варяжка я... Не из псковских болот...
И я снова читала — летописи, хроники, жития, свидетельства современников и исследования разных авторов. Тонула в тех свидетельствах и в тех сложных событиях. Как же постичь — кто она, киевская княгиня Ольга-Елена, как попала в семью Рюриковичей и в Киев? А Рюриковичи — кто они, эти пришельцы, и как сумели утвердиться в Поднепровской державе, существовавшей до них почти двести лет?! Это уже была новая захватывающая тема. Решила сначала раскрыть тайну Рюриковичей. И тогда родился роман "Измена, или Как стать властителем"... А перед тем ещё написала два...
Ольга же терпеливо ждала. Так же приходила в гости в новогодний вечер, что-то советовала, о чём-то рассказывала. А я заносила в свои записные книжки. Все они сохранились и поныне. Ольга ждала — как и все женщины на свете, она привыкла ждать и терпеть. В конце концов, у неё теперь было очень много времени — вечность!
Но однажды я осознала, что, в отличие от княгини Ольги, у меня времени осталось немного. Я взяла в руки папки с разными выписками, которые готовила для произведения о княгине Ольге, начала снова просматривать их. Неожиданно остановилась на одной короткой записи из владимирского летописца. Там сообщалось, что Олег женил Игоря у болгар и взял ему в жёны "княжну по имени Ольгу. И была мудра весьма". В другом месте говорилось, что Олег привёл Игорю жену "из Плескова, по имени Ольгу".
Вот он, ключ к тайне княгини Ольги — болгарская княжна! Русь и Болгария... Какая великая, какая животворная их история. И я погрузилась в неё, как в величественный храм...
Княгиня Ольга мучила мою душу своей мудростью, милосердием и жестокостью, разумом и непостижимостью. Почему всё это уживалось в ней? В чём величие этой женщины — первой могущественной владычицы на просторах европейской цивилизации? Как сумела она стать настоящей Хозяйкой великой державы без войн, без грабежей чужих стран и земель, к которым тогда прибегали все без исключения правители всех народов?
И вот уже завершены последние страницы... Вышло будто бы о владычице и правителе государства и — о женщине как
личности. Легко ли быть женщиной-правительницей и вообще — умной женщиной? Умной не среди женщин, а среди мужчин, считающих себя сильной частью рода человеческого и смотрящих на женщину — и поныне — как на низшее и в целом слабое и послушное себе создание! Я спросила об этом у Ольги. Она ответила:
— Ты сама хорошо знаешь это. И написала так. Но... никакие слова не могут раскрыть боли моей души... Мои сыновья! Душой я любила Глеба, разумом — Святослава. Но тогда я не знала, какая судьба будет у них...
Голос её дрогнул и угас вместе с тенью, которую я считала княгиней. Может, то была её душа — не знаю.
Думаю только, что летописцы несправедливо возвеличили лишь одного из её сыновей — Святослава за его бесконечные и бесплодные походы в чужие и далёкие земли, которые истощали силы его страны и ничего не дали ни людям, ни государству, сколько бы ни отрицали этого летописцы и историки. А вот о Глебе, о втором сыне Ольги, ничего не создали. Осталось только одно скупое сообщение неизвестного летописца, процитированное два столетия назад русским историком В. Татищевым. Сообщая о поражении Святослава во втором болгарском походе, этот автор пишет, что князь там "всё войско погубил", что вельможи начали обвинять его в поражении христиан, которые были в дружине киевлян. И Святослав так разъярился, "яко и единого брата своего Глеба не пощадил, но различными муками томя убивал... наиболее на пресвитеров ярился, якобы те чарами отвращают и в вере их утверждают; послал в Киев, велел храмы христиан разрушить и сжечь и сам вскоре пошёл, желая всех христиан истребить" (В. Н. Татищев. История российская с древнейших времён. М. — Л., 1962. Т.1. С. 111).
Бедная моя княгиня! И после смерти нет покоя её душе от боли за сыновей... Как нет ни благодарности, ни сочувствия её титаническому государственному труду для Страны Руси, которую она утвердила мудростью и... твёрдой рукой...
— Почему споткнулась твоя мысль? — вдруг слышу над собой усталый голос княгини. — Ты хотела сказать иное слово — жестокостью. Так и скажи. Я не боюсь.
— Но — женщина и... жестокость?! Это — несовместимые понятия.
Ты говоришь о женщине-правительнице, о владычице великой Страны Руси, где было столько своеволия, коварства и измены... Те киевские бояре... Бояре и князья древлянские... и народ древлянской земли... А волхвы?.. Разве можно было умиротворить их только твёрдостью? Они же подчинялись лишь
одной силе — жестокости. Не бойся этого слова — без той жестокости нет власти, нет и государства. Его расшатают, раздерут своевольники, в какие бы одежды они ни рядились! Всё равно, кто стоит у государственного руля: мужчина или женщина. Если они хотят остаться правителями, они должны выпить тот кубок с отравой власти и быть такими, какими были...
— И ты выпила также ту отраву?
— Пришлось выпить. Потому что я боролась не только за власть, но и за свою жизнь и жизнь своих детей. Разве забыла?..
Да-да, я не забыла. Теперь я поняла тебя... И склоняюсь перед тобой — не каждый способен идти путём, каким должен идти властитель. Но мудрость в том, чтобы быть властителем и уметь остаться человеком. Я пыталась такой показать здесь мою княгиню.
Этим моим мыслям возражений от Ольги не было. О великая Хозяйка Страны Руси, может, эта книга станет тебе памятником на этой земле, который возродит почтение к тебе и который труднее будет разрушить, чем тот памятник, который поставил тебе в Киеве единственный настоящий муж, что понял тебя и не отнимал у тебя власти, — скульптор Иван Кавалеридзе...
4. VIII.1987 — 30.I.1993. Киев — Конча-Озерная
И сошла любовь с неба
Колёса времён катились под белым солнцем, вертелись бесконечными годами. Зимы сменяли весны, за летами приходили осени. Всё повторялось, всё наступало в своё время, но всё проходило в противоборстве. Убегали и годы под высоким киевским небом. И всё здесь менялось — властители и воеводы, бояре и ремесленники, смерды-пахари и пастухи. Только Днепр оставался неизменным, шумел волной в половодье весен. Только солнце, как и прежде, ясно катилось над зелёными рощами и прибрежными обрывами, только, как и раньше, между людьми то обострялось, то стихало противостояние, в котором рождалось нечто новое, доброе и великое. Без того напряжения ничто доброе не появилось на свет безболезненно. Может, в этом и есть жизнь?..
В Киеве снова цвели вишнёвые сады. И снова народ весёлый был и добрый. Толпился с песнями и смехом, бурлил вокруг большого христианского храма, который славил и защищал их и их землю. Князь, его старшая дружина, вельможные бояре тут же развернули пир.