Нечем ныне и род наш защитить на святой и смутной земле.
Сварог вздохнул, чмокнул беззубым впалым ртом и изрёк:
— Такая сталь, как та, что была, уж, пожалуй, перевелась... Ну разве что попробовать сварить подобной...
— Скуй такую сталь, дед Свароже! — обняла старого переполненная чувствами Лада. Всё женское сообщество её поддержало:
— Скуй! Пусть Перун защищает нас и уделы наши!..
— Уделы мы свои защитим и без Перуна! — нахмурился Святовид.
— Ага же! — подпрыгнул и Стрибог.
— Но!.. — поднял вверх чёрный указательный палец старый кузнец Сварог. — Такая сталь сварится лишь тогда, когда все вы, боги небесные, духом своим воистину соединитесь и признаете меж собой того, кто способен держать меч из этой стали! Тогда его уж никто и никогда не сломает!..
— Да! Перуна признаем! — сгоряча кинулась Лада и тут же покраснела от досады. Голос её прозвучал в мёртвой тишине. Молча шелестел короткими крыльями Стрибог; Даждьбог-Ярило прикрыл свои пухлые глаза длинными, как у девицы, ресницами; Святовид-Триглав смотрел куда-то в сторону...
Род переводил растерянный взгляд с одного лица на другое. Дети! Его собственные дети были столь безмерно жадны до власти и тщеславны! Даже перед ближайшей опасностью они не могли обуздать свою гордыню...
— Снова Перун прётся в вожди? Чтобы он верховодил надо мной? — поднял возмущённо дужие плечи арконец. — Никогда!
— Никогда! — захлопал крыльями и Стрибог. — Всю жизнь Перун претендует на первую роль! И я должен всю жизнь трепетать! Чувствовать постоянный страх, что вот тебя схватят за шиворот и швырнут с небес в неизвестность, надоело! Хочу неограниченной воли!
— И вправду... Словно какая-то обречённость висит над тобой... — грустно покачал головой Даждьбог-Ярило. — То недоосветил, то пересветил кого-то. Скверный характер у нашего братца — до всего, знаете сами, ему есть дело! Оно бы лучше быть свободным!.. Главное, братцы и сестрицы, лишь бы тепло, лишь бы светло.
— А так, так, чтобы солнышко светило, — блеснул зеленоватыми глазами Симаргл ДРОГОБИЦКИЙ. В его воображении возникли залитые солнцем тёплые лесные поляны, где они с Мокошей имели много радостей. И забыл бедняга, что и те леса, и те пущи, и солнечные поляны ныне уже захватили захватчики!
— Солнышко... Без него какое же благоденствие на земле? — залилась румянцем тугие белые щёки Мокоши. В этот миг она позабыла, что предпочла бы иметь Перуна верховным, нежели терпеть над собой власть варягов.
— Но! — снова заговорил старый кузнец мира Сварог, аж кости в нём затрещали. — Благоденствие то нужно кому-то защищать. Иначе — отнимут его жадные соседи. Старая мудрость.
— Защитим, когда надо будет! Не безрукие! — рубанул Чёрнобог и облизал красным длинным языком свои тонкие губы. Ему что! Лишь бы наперекор Симарглу, лишь бы досадить рассудительным и мудрым. Что до себя, то он знал наверняка: его владычеству не будет конца, ибо каждому нужно зло, месть, ложь, козни и обман. Иначе — не быть ему властителем!..
— А ты помолчи, добродей... — закашлял в узловатый кулак древний, словно трухлявый корч, Велес и качнул Турьими рогами к Чёрнобогу.
— Уходи отсюда по-доброму, Перуне, — твёрдо, с затаённой злостью промолвил Святовид. — Смуту сеешь среди родичей! Где был, туда и ступай!
— К Вечерней Звёздочке, куда ж ему ещё идти? Ха-уа!.. — прыснул кто-то из злорадствующих.
Перун поднялся в своей колеснице на ноги, оглядел богов. Криво усмехнулся.
— Ну прямо как земные люди. А ещё небожители!
— Вот-вот! Жди от такого почтения, когда дорвётся до власти!..
— Верховные владыки мира, небесного и земного! Оставляю вам все ваши надежды, что ещё вас греют! Будьте!
— Иди, иди уж, чего митингуешь? Слыхали уже! — нетерпеливо завозился возле него Стрибог и начал настойчиво отталкивать Перунову колесницу. К Стрибогу подошли и другие братья, дружно налегли на колёса. Ведь кто же не знал, что измена и подлость сильнее всего объединяют людей!
Разогнали колесницу и пустили её в небесную пропасть. Только прогремело.
Дети презрели волю своего отца — Рода. Его растерянный голос едва догонял тот гром от Перуновой колесницы:
— Подождите же! Подождите! Что творите, своевольники! Убийцы! Беду себе зовёте! Верните же его! — Он махал своим властным жезлом, но уже никто на него не обращал внимания.
— Эге-ге, теперь он уж никогда сюда не вернётся!
— Никогда! — плакал старый Род и не скрывал слёз.
— Ну разве что тогда, как у коня рога вырастут!
— Го-го-го! — хохотали братья-победители.
— Дуете на огонь, искры глаза вам выжгут! — качал головой Сварог. Но его хилый голос уже никто не слушал. Зато все услышали Даждьбога-Ярило, который не переставал следить за полянской землёй.
— Ох! Смотрите! На киевских горах вещун Перунов посвятил нового князя!
— Кого же это? — в один голос вскрикнули женщины.
— Вольга! Олега — по-киевски, — сказал, улыбаясь, Даждьбог. И снова низко склонился над землёй, к чему-то присматривался, ворочал пухленькими по-детски устами.
— Что ты там увидел, дядюшка? — наклонилась к нему Леля.
— Тихо, я читаю! Вот в храме, что поставил Оскольд, сидит священник и левой рукой выводит слова на пергаменте.
— Что ж в тех словах? Какая мудрость? — заинтересовалась Жива.
— А вот что: "В лето 882 от рождения Христа... И сел Олег княжить в Киеве и рече Олег: "Се будет мать городам русским". Слышите? Киев остаётся первым градом у славян! Матерью всех городов!
Все замолчали. Значит, хоть и выпихнули они Перуна, его земля осталась главной! Его град полянский — станет отныне для всех матерью... А как же их земли и грады? То есть, выходит, зря враждовали с Перуном! Люди на земле сделали по-своему. Но ведь — почему так?
— Я не согласен с этим! — упрямо встряхнул белыми гладкими волосами, что спадали на плечи, Святовид. — Почему Киев?
— Я тоже против! — возмутился Стрибог.
— Ну, как вам это объяснить... — покрутил головой Даждьбог-Ярило. И не понять — он за или против Киева. Отец Род отвернулся от них и никому не сказал:
— За правдой — жизнь. И на стезе её нет смерти.
— О! Слышали? Как учёно заговорил наш отец!
— Да про какую правду речь?
— Про Оскольдову правду. Про Киев. Как бы там ни было, а Перун создал свою державу. И в этом — величайшая правда жизни!..
Молчало вече. Негладко получилось в семье великого бога мира Рода...
И тогда старый Род спустился на своём облаке-оболоке к земле, коснулся ею киевских гор и позвал к себе Ольга. Тот как раз выезжал из ворот княжьего двора. А за ним тянулась тьма псарей, сокольничих, загонщиков, бояр, дружинников. Пускали в небо соколов, ехали на охоту.
— Зачем бесчинствуешь тут, отважный муж? Ужели своих богов забыл, что пришёл в чужие уделы? Олег качнулся в седле, взялся в бока.
— А ты кто? — прищурил один глаз на Рода, будто и вправду не узнал верховного властителя мира.
— Род я. Вот кто. Бог! Зачем не ждёшь от своего бога-покровителя благости и дара власти, а сам самовольно захватил всё чужое?
— Ждать? Ха-ха-ха! — расхохотался Ольг. — Разве я червяк или крыса, чтобы ждать? А бог разве курица, что снесёт яйца? Я сам добываю то, чего жажду! И ты, отец, не вмешивайся в мои дела. Иди и спи себе. Не мешай мне. Мы тут с твоими сыновьями — Хорсом и Перуном — как-нибудь сами уладим.
Род даже закашлялся от такой дерзости. И вправду Перун говорил правду: ныне люди как те боги. Сами всё решают. На себя полагаются. На богов уж не глядят... Ещё одна истина открылась Роду — властвуют не мудрые, а дерзкие.
Старый Род вздохнул. И только тогда заметил на хоругвях Олеговых сокольничий лик своего сына Хорса. Тот хитрец и молчун горделиво выпячивал свои груди в небеса. Ба! А эти люди сами избрали себе бога! Перевернулся мир!.. Становится непостижимым... Лучше подальше от него!
Не было ему тут дела. Поднялся к своим небесным чертогам и растаял в дымке. В конце концов, Хоре тоже его кровный. Значит, Родово имя будет царить на этой земле. Да и дело Оскольдово не погибло: полянское государство будет жить! Роду можно спокойно забираться на печь и ни о чём не думать...
Над киевскими кручами снова летели белые лебеди. Летели на ясные зори, на тихие воды. Из-под туч падали на них выпущенные умелой рукой охотников рароги-соколы, ловили белых лебедиц, убивали и камнем бросали на землю.
Но это не сбивало лебединые стаи с их пути, они поднимались выше, их крылья хлопали сильнее, полёт становился стремительнее. Ведь летели они на зов жизни родной Земли, в её надёжные объятия. И никто не мог остановить того стремительного полёта...
Ирпень — Киев
11.XII 1984 — 19.I 1986
СЛОВАРЬ
А в д о н — самодержец
А р и с т о т е л ь — древнегреческий философ и учёный (ок. 384 — 322 гг. до н. э.)
Б а р м и ц а — сетка шлема, прикрывавшая лицо и шею воина
Б а р х о т — шёлковая или хлопковая ткань с ворсом
Б е р д а — город в Азербайджане
Б и л ы е — зажиточные жители города
Б л а г и й — добрый, сердечный, кроткий
Б л у д — лесной дух, что заманивает человека в чащу или в места, где можно заблудиться
Б о г о с л о в Г р и г о р и й — древнегреческий поэт, прозаик, церковный деятель, мыслитель (ок. 330 — 390 гг.)
Б о р и с ф е н — так греки называли Днепр
Б р а ш н о — мука, вообще пища
Б р а ч и н а — парча, шёлковая ткань
Б р е з г — рассвет
Б р о н ь, или к у я к — короткая кожаная или безрукавная полотняная рубаха, на которую густо наклёпывали или прикрепляли проволокой железные пластинки. Распространена среди простых воинов-крестьян, для которых кольчуга была слишком дорогой
Б у е в и щ е — в Новгороде часть Детинца — дединца, кладбища, места, где в старину у капища собиралось вече, вершился суд, совершались языческие ритуальные обряды — требы и административные отправления
Б у л ь ш и ц а (хозар.) — правитель местности или города
Б у н ч у к — булава с металлическим шариком на верхушке, к которому прикреплялась украшение — волос из конского хвоста. Знак власти у некоторых восточных народов и у древних славян
В а р я г и (у разных народов ещё: варнаки, варьяты, веринги) — название военных бродячих дружин, что возникали у народов Балтийского побережья, в том числе среди балтийских славян и скандинавов; совершали грабительские набеги на Западную и Восточную Европу, занимались торговлей, служили наёмными воинами в Византии и других странах
В е л и с л а в — славянский город на Лабе (Эльбе), позднее завоёванный немецкими феодалами и переименованный в Валслебен
В е р е т е я — узкая полоска земли
В е с ь — прибалтийско-финское племя, жило в районе Белоозера
В ы р а й — иначе ирий — по древним славянским верованиям, тёплая страна на востоке, у моря, куда скрываются на зиму птицы, насекомые, змеи.