По дороге в Сказку Страница 3

Тогда вы расскажете, что с кем в дороге случилось, кто был храбрее других, кто духом падал. Помянем умерших искренним словом, без долгой скорби и лишних слёз. Не нам, соколы мои, плакать и отдавать себя под дождь бессильных слёз. Пусть старики, что позади идут, на весь лес рыдают. Для них в жизни ничего не осталось, кроме жалости. А мы, мы будем идти вперёд и грудью сильной пробивать дорогу — себе, внукам. О, не склоняйте голов с грустью, завидев на пути тело — тело брата или друга. Где жертвы — там и победа!

— Он всё знает.

— Он всё видит.

— Он пророк.

— С ним говорит Бог.

— Он будет королём в Сказке.

— Может, он и есть король, просто снял корону.

В этот миг Девушка подходит к Нему с венком из алых маков. Он становится по правую руку.

Дев[ушка]. Мой прекрасный, любимый! Разреши мне надеть на твою голову венок из алых маков. Неслышно я ходила за тобой и собирала мак среди трав. Он так пылает, как твоя огненная кровь. (Возлагает Ему на голову венок).

Он. Вот тут поправь. Будто в голову когтями вонзилось.

Дев[ушка]. Это, наверно, терн. Он больше всего к маку подошёл. У терна кудри такие же, как у тебя.

— Посмотрите — он в короне!

— Я же говорил — он король.

— А я давно у него корону приметил.

— Она из живых цветов!

— Не из золота, не из серебра.

— Не из морского камня.

Тишина.

— Я вижу лист терновый в короне.

— Терновый лист?! Зачем терн нужен?

— Шипы ведь могут ранить.

— А чтобы цветы не завяли...

— Он король.

— Он пророк.

— С ним говорит Бог.

— Он ведёт нас в Сказку.

Народ всё идёт. Подходят, снимают с плеч сумки, садятся, стоят, слушают. У всех лица — как у паломников.

— О, Боже мой! Из леса, что давил нас, что застилал небо чистое, мы выйдем, наконец!..

— Мы увидим лазурь небесную.

— Мы увидим солнечные лучи.

— Насмотримся на Божий свет.

— Отдадим жизни всю душу.

— Как сладко — душу отдать!

— Как радостно — умереть в счастье!

— Как радостно — сгореть в нём!

Он. О, радостно! Ты правду сказал. Если у тебя останется хоть капля сил — брось туда искры сердца: пусть горят! Огонь осветит тебе весь мир, согреет всё в душе холодной, и на миг ты узнаешь такое счастье, какого не знал за всю свою унылую жизнь.

— Правда.

— Правда.

— Правда.

— Я горю.

— И я горю.

Девичьи голоса. И я горю. Душа моя, что мёрзла в холоде жизни, будто оттаяла, и сквозь снега пробились травы.

— В моей душе цветы, как будто, расцвели.

— В моей — птицы защебетали.

А в моей — словно крылья замахали. Вот иду, а в груди что-то летает. Думала — сердце, а прислушалась — не сердце; еле догадалась.

Он. Сгореть в жизни — единственное счастье! И мы все горим, как огненные факелы. Посмотрите вокруг! Неужто не видите, как стало светлее, как страшная ночь боится нас и исчезает? Это наши души и сердца горят, и ночь освещают собой. Пусть кто-то из нас догорит и угаснет — ему позавидует небо! Он сгорит счастливым. И, умирая, он будет знать: может, через год в этом лесу кто-то, заблудившийся, увидит его истлевшее тело и радостно вскрикнет: «О, брат мой! Ты шёл, чтобы в огне сгореть, ты шёл, чтобы вселить веру в меня; сказать, что и ты прошёл здесь, что здесь, где ты угас, лежит дорога из леса. О, брат мой! Ты не погас — ты и теперь горишь, как огненный столп, ты и сейчас указываешь путь. О, брат мой! Прими же поклон от меня! Пусть имя твоё не сходит с людских уст вовек». Так скажет тот, кто заблудился в лесу, кто потерял веру и нашёл её вновь. Братья мои! Кто чашу чистой жизни не пил понемногу, а выпил всю разом, даже если и упал — тот не умрёт вовек, тот всё отдал жизни, что мог отдать.

— Учитель! Что нам делать? Вот женщина плачет: её ребёнок заболел и умер. Невозможно её утешить.

Женщину ведут под руки.

Женщина. Я потеряла самое дорогое. Потеряла своё дитя. Мне больше ничего не нужно: душа моя за год измучилась до конца, и смерть была бы ей сладким сном, но Бог дал мне чистую радость — дал сыночка. (Плачет). Ради него я пошла за тобой. Думала: пойду, пойду и понесу своё дитя под чистое небо. Пусть увидит мир и солнце. Любила я — не испугалась ни терна, ни дороги. Ему я хотела дать больше всех. И я... я потеряла его в пути.

Он. Утешься, мать! Не ты одна — мы все его потеряли, все мы его в дороге принесли в жертву. Но ты — больше всех. Ты принесла в жертву единственную радость. Прими поклон от нас! Прими, мать-страдалица, от нас поклон самый низкий. (Ко всем). Братья мои! Если дети умирают — мы уже рядом со Сказкой!.. Вот станет ещё светлее, а там и солнце засияет, и зазвенят песни приветствия. Братья мои! Утешьте больную мать, возьмите её под руки и ведите. Утешьте её, сестры... (Тишина). Теперь тропа пойдёт вверх. Путь далёкий, усыпанный камнями. Словно кто-то не хотел, чтобы люди шли в светлое царство дня, и разбросал по дороге острые камни. Но — вверх!

— Вверх!

— Вверх!

— В царство дня.

Он. Вверх, братья! Там, на вершине, мы сядем отдохнуть и оттуда увидим на сотни миль этот великий лес; увидим, куда шли и где раньше блуждали без дороги. Не каждый из нас сможет разглядеть, но я укажу: мои глаза видят на сотни миль.

— Его глаза видят на сотни миль.

— На сотни.

— Сквозь лес они видят.

— Какой бы густой лес ни был!

— У него глаза горят.

— Горят.

— Страшные они: как стрелы ранят.

— Вчера тигр хотел на него кинуться, а он сверкнул глазами — и зверь, как раненый, пополз в чащу.

— Я видел, как сегодня он взглядом приковал барса: тот припал к его ногам и лежал минуту, как без чувств.

Он. А кто хотел бы взять влево, тот, цепляясь за ветви, мог бы уже, не дойдя до вершины, увидеть отблеск Сказки.

— А где же Сказка?

— Неужто Сказка внизу, в долине?

Он. А Сказка... Сказка — выше... (Тишина). А кто бы хотел увидеть её сверкающую врату, пусть станет духом крепким, как сталь. Устрашишься — упадёшь в пропасть и разобьёшься.

Мальчик. Неужто по дороге нам ещё будут пропасти?

Он. О да, дитя моё! Великие пропасти, овраги, скалы ждут нас. Ветры и вихри кружат там, ищут жертв, рады сбросить в бездну, но вы подставьте смело грудь, открытую грудь: нет ничего крепче в мире, чем она открытая. Об неё ломаются копья, пули бессильно бьются. (Тишина). Мы встретим страшные потоки.

Юноша. Я первым перейду поток.

Другой. А если утонешь?

Первый. Утону — жизнью своей спасу другого.

Он. Братья мои! Где жертвы — там и победа, и все вы знаете, что нас ждут жертвы.

— Знаем.

— Мы готовы к ним.

— Горячая кровь нас согреет в пути.

— Горячая кровь нас напоит в пути.

— Горячая кровь отразит нам свет Сказки.

Он. Горячая кровь, орлы мои, посеет мак на пройденной тропе. Мак тот не завянет вовек, и каждый, кто захочет в Сказку пойти, будет идти, пока хватит цветов! Я верю вам, я верю в вашу силу! А если силы вас оставят — скажите, я горы расстелю, и вы пойдёте за мной по равнине.

— Он горы нам расстелит.

— Мы гор не боимся.

— Нас несут крылья.

Он. Братья мои! За мной же! Выше! Дальше!

Он идёт. За ним, напевая молитвенно, идут десятки, сотни.

Занавес медленно опускается.

КАРТИНА III

Лес. Огромные скалы. Горная природа.

Он. Толпа. Девушка. Мальчик.

Он один. Идёт и останавливается. Голова гордо поднята, чувствуется сила, но заметно, как временами покачивается его фигура. Садится на камень. Кто-то медленно идёт и, увидев его, говорит:

— Ах, ты сидишь.

Он молчит.

— Ты бледнее мела. Ты устал? Заболел?

Он. Нет, нет! Я долго думал. Мысли — вампиры: пьют кровь из мозга, вот, может, и лицо моё такое бледное. (Встаёт). Недавно я с медведем боролся. Мгновение — и я бы лежал разорванный. Одно мгновение!.. Я победил медведя. Но... одно мгновение...

— И ты можешь думать, что он мог бы тебя растерзать?

Он. Всё возможно.

— Ах, что ты говоришь! Твои слова подкашивают меня... Тебя никто не победит.

Он. О, да — никто! (Тишина). Скажи, вот просто скажи — как тебе кажется? Когда мы выйдем из леса? Когда мы войдём в Сказку? Тринадцать дней по чащам идём, а лес не редеет.

— Когда мы выйдем из леса?! Ты у меня спрашиваешь?!

Он. У тебя, да. Скажи, как тебе кажется?

— А ты... (встаёт), а ты разве не знаешь?

Он. Я?.. Я знаю... Знаю... Ну а ты?

— Зачем тебе меня спрашивать? Раньше ты никого не спрашивал. Ты вёл нас, а мы верили.

Он. А ты теперь — не веришь?

— Я не говорю этого, но кто-то как будто камень положил мне на плечи. Я не могу идти дальше. Я падаю... Я лягу, я устал... (Ложится).

Он. О брат мой! Встань и поверь: не зайдёт солнце за горы — мы увидим Сказку.

— Сегодня мы будем в Сказке? Сегодня?! (Поднимается — и снова опускается). Нет, я немного полежу... я устал. (Падает у Его ног).

Он (вскакивает, быстро подходит к дереву, обходит его и осматривает всё вокруг). Мы были здесь вчера! Это дерево я уже видел!

— Что ты сказал?

Он. Ничего... так... сам с собой.

— Так тяжело... Я засну... Когда вы пойдёте, оставьте меня! Я должен отдохнуть, догоню потом.

Девушка и кто-то с ней идут бодро.

Дев[ушка]. А ты, мой сокол, меня ждёшь? Как я рада!..

— (Весело). Она всё спрашивала, почему не может идти вровень с тобой...

Дев[ушка] (всматривается в Него, затем кладёт руку Ему на лоб). Почему ты так задумался и как будто загрустил?

Он. Я устал... шёл... боролся... Я подумал... ах, я подумал...

Дев[ушка]. Ты устал...

— Ты устал...

Тишина.

Он. Скажи мне... Скажи... Мы... вчера... мы ведь не были здесь?

— У него голос дрожит...

Дев[ушка]. Почему твой голос дрожит? Ты, может, болен?

Он. Мы вчера здесь не были?

Дев[ушка]. Ты, может, был, а я — пришла сюда только сегодня.

Он. Ты это дерево не видела никогда?

Дев[ушка]. Никогда не видела.

Он. Значит, показалось мне... Мы идём дальше?

Дев[ушка]. А ты... А ты думал, что не... дальше?

Он. Нет, нет...