драматическая поэма
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
А н т е й — певец.
Г е р м и о н а — его мать.
Э в ф р о з и н а — его сестра.
Н е р и с а — его жена.
Х и л о н — его ученик.
Ф е д о н — скульптор.
М е ц е н а т — богатый, знатный римлянин, потомок известного Мецената.
П р е ф е к т.
П р о к у р а т о р.
Гости на оргии, рабы, рабынь, танцовщицы, мимы, хор панегиристов.
Действие происходит в Коринфе при римском владычестве.
I
Садик в доме певца-поэта Антея, небольшой, окружённый глухими стенами с калиткой в одной из них; в глубине сада домик с навесом на четырёх столбах и с двумя дверями — одни в андронит, другие — в гинекей.
Гермиона, старая мать Антея, сидит на пороге гинекия и прядёт шерсть. Слышен стук в калитку.
Г е р м и о н а
(не вставая)
Кто там?
Г о л о с
(за калиткой)
Это я, Хилон Алкмеонид.
Г е р м и о н а
(кричит в сторону других дверей)
Антей, выйди! Ученик к тебе!
(Сама остаётся сидеть, лишь ниже опускает покрывало).
А н т е й
(молодой, но мужественного вида, выходит из дверей и открывает Хилону калитку)
Сегодня ты, Хилон, опоздал.
Все ученики разошлись.
Х и л о н
(очень молодой юноша, говорит запинаясь, с заметной неловкостью)
Прости...
но... я, собственно, не учиться пришёл...
А н т е й
(приветливо)
Будь гостем.
(Садится на скамью под деревом и показывает Хилону место рядом с собой, но тот остаётся стоять).
Что ж не садишься?
Х и л о н
У меня дело...
А н т е й
Аж сесть некогда, настолько срочное?
Х и л о н
Нет... но... прости... я должен
поблагодарить сегодня за науку...
Я больше не приду.
А н т е й
Почему?
Хилон молчит.
Ну да, конечно,
мне об этом спрашивать не пристало.
Я, очевидно, чем-то не угодил
тебе учением. Что ж, не стыдись, —
стыдиться надлежит мне.
Х и л о н
(искренно)
Нет, нет, учитель! Не думай этого!
Вот свидетель Аполлон, что я ценю
науку ту, как святыни мистерий!
А н т е й
Тогда я не пойму...
(Сам себя перебивает, ударяя ладонью по лбу).
Догадался!
(Видно, что и ему неловко).
Хилон, послушай... Я могу подождать,
пока окончишь всю мою науку...
Но я бы лучше и вовсе не брал
с тебя денег, если это трудно...
Х и л о н
Учитель, но ты же не богат.
А н т е й
Хилон, я скажу тебе по правде,
хоть ты ещё слишком молод это слышать,
но иначе не объяснить...
Видишь, пенье, музыка и слово — мой заработок,
но дар мой я ценю куда выше,
чем те деньги, что приходят с него.
Я таланту никого не научил
и не научу — лишь боги властны в этом, —
так что когда я учу простых,
нетронутых рукой Аполлона,
то я учу их малому утешью:
перебирать струны ладненько
и мысль яснее выражать,
они ж мне дают немного денег,
и так мы в расчёте. Но если бог
шлёт мне избранца молодого,
чтоб я служил ему своим искусством,
и вижу я, что каждая мёртвая форма,
которую я преподаю ему,
освоенная им, вдруг оживает,
и гений молодой в древней форме
играет и сверкает самоцветом,
как молодое вино в старом хрустале, —
тогда я уже оплачен. Нет, больше, —
я даже чувствую вину,
что не способен так ему служить,
как бы хотел. Теперь ты понимаешь?
Х и л о н
Учитель...
(Волнение мешает ему говорить, он низко склоняет голову и прикрывает ладонью глаза).
А н т е й
Если твой гений
уже перерос те формы и ученье,
которыми владею я, что ж, мальчик мой, —
покинь меня, я сам тебе советую.
Но только — заклинаю Аполлоном! —
не бросай ученья. Поезжай в Афины,
там, верно, найдётся ещё то,
чего у нас в Коринфе нет.
А потом, окончив разные школы,
учися дальше, ищи учения
в книгах, в людях и по всему миру,
но никогда не говори себе:
"Я уже окончил ученье".
Х и л о н
Сей совет,
учитель, ободряет меня.
Признаюсь тебе: я не покину
учения, оставив тебя,
ибо я вступлю в школу...
(Снова умолкает).
А н т е й
В какую?
Х и л о н
В ту, что устроил здесь Меценат.
А н т е й
Латинскую?!
Х и л о н
Ну, всё же теперь латинское...
А н т е й
Как? Я, и ты, и наша родная речь
уже стали латинскими?
Х и л о н
Я имел в виду
римское, но ошибся в слове.
А н т е й
Если ты у меня доселе не научился
не ошибаться так, то в новой школе
будет ещё больше ошибок.
Но не знаю, что ты там добудешь,
кроме ошибок. В латинской поэзии
и я тебе, кажется, показал
всё, что стоило познать.
Не думаю, чтобы риторы в той школе
тебе могли дать что-то новое,
ведь я их знаю. Думаю, что ты
уже сам мог бы их учить.
Х и л о н
Я сам уверен,
что там учителя ни в чём не могут
сравниться с тобой. Но всё же я должен
пойти к ним.
А н т е й
Что тебя вынуждает?
Х и л о н
Учитель, оставшись при тебе,
я стал бы судьбою на тебя похожим.
А н т е й
И чем же та судьба так пугает?
Разве я последний меж певцами?
Х и л о н
Не меж певцами, нет...
А н т е й
А меж людьми?
Х и л о н
Я не скажу — последний, но ведь правда,
что в обществе ты не занимаешь места,
достойного твоего таланта.
А н т е й
А ты же какое хочешь получить,
окончив ту школу Мецената?
Х и л о н
Я могу стать ритором в той школе,
а потом и в академии где-нибудь.
Или поеду в Рим. Там хорошо
живётся воспитанникам Мецената,
ведь род его и ныне там силён,
с времён Августа повелось.
А пока, то я и теперь, ещё учеником,
вступить могу в хор панегиристов
самого Мецената.
А н т е й
(вскакивает возмущённый)
Ты? Ты вступишь
в хор панегиристов? Ту свору
продажных, изменников искусства?
О, лучше б ты навеки онемел,
лишился рук, оглох, чем так упасть!
И это был мой лучший ученик!..
Пауза.
Х и л о н
Учитель, прими же мою благодарность...
(Протягивает Антею деньги, вынув их из кошеля).
А н т е й
(отталкивает его руку)
Прочь! Я ничему тебя не научил!
Уйди с глаз моих!
Хилон, понурившись, уходит.
Г е р м и о н а
Зря ты, Антей,
не взял от него денег. Его отец
в сто раз богаче нас. Так или иначе,
а это ж твоя заработанная доля.
А н т е й
Мама!
Ничего я не заслужил, кроме позора!
Г е р м и о н а
Нет причины порицать тебя,
разве за то, что свой заработок
ты бросаешь так на ветер. Правда, сын,
мы сойдём на пролетарский хлеб.
И будет ли хорошо, если твоя семья
пойдёт просить подаяния
у тех римлян, которых ты так ненавидишь?
А н т е й
Ещё имеем хлеба собственного довольно.
Не прогневи богов.
Г е р м и о н а
На всё их воля...
Видно, так хотелось Афродите,
чтоб я вместо богатой невестки
дочь рабыни-танцовщицы должна была
принять в дом...
А н т е й
Ещё не конец упрёкам?
Г е р м и о н а
Это не упрёки, сын, а лишь правда.
Разве не отдал ты за выкуп Нерисы
всё наследство от отца и добрую долю
своего заработка?
А н т е й
Так не Афродиту
вини в том. Все боги Эллады
мне велели выкупить из неволи
малое дитя эллинского рода.
Ведь могла бы достаться в рабство
твоя дочь, моя сестра...
Г е р м и о н а
Ох, сын мой,
до того мало что и ныне недостаёт!
На выкуп за Нерису мы наскребли,
а вот на приданое нашей Евфрозине
вряд ли наскребём. А чем же доля
старой девы лучше, чем у рабыни?
А н т е й
Сестра моя и без приданого ценнее
всех богатых дочерей.
Г е р м и о н а
Кто же об этом знает?
Она ведь у нас не ходит, как римлянка,
по всем местам. Всегда в гинекее
и всё в работе. А если бы и вышла
куда на праздник, то в её уборах
никто и не взглянет на неё.
В дверях гинекия появляется Евфрозина, но Гермиона этого не замечает и продолжает.
Нериса хоть как-то причепурится,
а у Евфрозины и ленточки нет.
Э в ф р о з и н а
(молодая, но уже не юная, одета по-домашнему, видно, только что от работы. Наклоняется и обнимает мать)
Мамочка! На что те ленточки?
Если есть красота, зачем ей украшенья?
А если нет, то лента не поможет!
(Смеясь, целует мать и выпрямляется).
Ну как, мамочка, заправить голубят?
Я их уже сварила.
Г е р м и о н а
(встаёт)
Не тронь, не тронь,
я их сама заправлю — ты не умеешь!
(Поспешно уходит в дом).
Э в ф р о з и н а
(подходит к Антею и кладёт ему руку на плечо)
Чего ты, братик, так загрустил?
Снова мамочка тут ворчала?
Ты не обращай внимания — то уж старческая привычка.
А н т е й
(отвечает не сразу, словно не услышал её слов. Слова после паузы прорываются у него как не своей силой)
Хилон меня покинул.
Э в ф р о з и н а
(удивлённо)
С какой стати?
А н т е й
Хочет вступить в хор панегиристов.
Э в ф р о з и н а
Да что ты говоришь?!
(На минуту немеет от удивления и возмущения, потом овладевает собой).
Ба, я не дивлюсь.
Он разумом шаткий.
А н т е й
А талантом
всех превзошёл, будто в насмешку!
Е в ф р о з и н а
Мне кажется, тот Аполлодор,
что убежал к тебе из школы Мецената,
Хилона и талантом превзошёл,
не только разумом. Я наслушалась,
как он читал из «Антигоны»
Гемоновы слова — поверь, тогда
я еле слёзы в силах удержала!
А н т е й
(с мягкой улыбкой, обнимая сестру за плечи)
Ведь ты сама у меня Антигона!
Пожалуй, я б Хилону всё простил,
коли б он сделал это ради того,
чтоб из беды спасти такую сестру.
Е в ф р о з и н а
Зато уж я сестре той не простила б!
А н т е й
О, ты бы не приняла ни этой жертвы,
ни другой. Но, милая сестричка,
коли б я захотел богатым стать,
то только ради тебя.
Е в ф р о з и н а
И напрасно,
ведь я того не хочу
(Смеётся).
Мама бы сразу
мне за деньги жениха купила,
и, верно, то было бы злою покупкой.
А н т е й
Да где уж там богатство! Хоть бы мог я
тебя избавить от нужды...
Е в ф р о з и н а
От нужды?
А где же ты её видишь?
А н т е й
Что я не вижу,
то благодарен я тебе одной.
Е в ф р о з и н а
И маме ж, и Нерисе.
А н т е й
Нет, ты знаешь...
Мамуля уж своё отработала...
Что ж до Нерисы...
Е в ф р о з и н а
Ей ещё время трудиться.
Неужто жизнь твоя такая сладка,
что даже медовый месяц в ней лишний?
А н т е й
Мне даже стыдно радоваться счастью,
когда подумаю, что ты за него
платишь тяжёлым трудом... Мы имеем счастье,
а что имеешь ты в родной своей избе?
Е в ф р о з и н а
Я брата имею. И пусть до века
останусь девой — я не позавидую
ни женщинам, ни матерям счастливым,
ведь их любовь лишь их семье служит,
моя же — всей Элладе. В тебе, Антей,
вся наша надежда.
А н т е й
Эвфрозина,
как можно всю надежду возлагать
на одного лишь?
Е в ф р о з и н а
Аполлон один
из всех богов Элладу не оставил,
и есть ещё у ней надежда жить.
Пока Аполлон на Парнасе с музами,
то будет жизнь и свет.
А н т е й
(с улыбкой)
Я не беславный,
хоть ты одна мне даришь триумфы,
ведь ты для меня — Нике!
Е в ф р о з и н а
Нике должна
свою работу знать.